– Виктор уехал. – Не поняла – куда? – Адреса не оставил, сказал, что к невесте. Ох, как башка-то трещит… – Коньячку сто пятьдесят – и отпустит, – посоветовала я, прекрасно понимая причину недуга руководителя. – О-о-ох, Мэри, ну что ты за стерва? – простонал он, однако потянулся к подоконнику, на котором за шторой, как я знала, всегда имелась початая бутылка. – А чего мучиться? Вам не работать, с родителями не общаться. Так что там с Виктором, я не поняла? – Вот и я не понял, – морщась от резкого запаха из откупоренной бутылки, проговорил руководитель. – Позвонил мне ночью и попросил подготовить к десяти часам все его бумаги. Ну, я утром все подписал, он пришел, забрал вещи и документы и уехал. – Н-да… Мне пришло в голову, что истинную причину такого скоропостижного отъезда может знать Айван, а потому нужно срочно спросить, не отлучался ли мой охранник из квартиры ночью. – Игорь Дмитриевич, можно, я сейчас уйду? Все равно одной работать смысла нет, а пара у меня будет только после обеда. – Почему – одной? Вон Артем тебя дожидается. Поговорить хочет. Я резко обернулась и увидела замершего в дверях Артема, моего давнего поклонника. Высокий блондин с чуть вьющимися волосами, одетый в черную тренировочную майку и широкие «латинские» брюки, стоял, прислонившись плечом к дверному косяку, и выглядел так, словно от моего слова зависела вся его дальнейшая жизнь. Ну что за парадокс – в его годы можно выбрать любую молоденькую девочку, способную выступать на турнирах и приносить очки и классы, а парень дрожит в нетерпении, ожидая, согласится ли встать в пару с ним женщина «нормально за тридцать», к тому же – не совсем здоровая и совершенно уже «не конкурсная». На мой неопределенный жест Артем шагнул ко мне и, краснея, проговорил: – Мэри… я был бы… словом, мне хочется… – Понятно, – усмехнулась я. – А не смущает, что я старше тебя лет на десять? – Не смущает. – Ну, тогда все прекрасно. Завтра начнем, а сегодня мне надо… – не договорив, я рванула из кабинета руководителя, едва не сбив счастливого Артема с ног. Айван сидел в раздевалке, крутил в руках детскую головоломку из двух согнутых и продетых друг в друга гвоздей. Я никогда не могла понять принципа этой игры, сколько бы ни показывали мне, как разъединить гвозди, мои ученики. Айван, похоже, тоже не слишком хорошо соображал в этом направлении. Зато моментально догадался, о чем я сейчас спрошу. – Он жив, не переживай. Просто больше никогда не подойдет к тебе даже на пушечный выстрел, обещаю. Я кивнула, взяла его за руку и молча потащила за собой. Ну, не разговаривать же в самом деле в раздевалке! В ставшей уже родной кафешке я выбрала самый дальний угол, заказала два кофе и, закурив, потребовала: – Расскажи. Айван закурил, странно смяв фильтр сигареты. Меня, кстати, всегда удивляла эта его привычка чуть скручивать фильтр, но происхождение ее Айван никогда не объяснял. – В общем, Мэри, в квартиру твою проникал именно Виктор. И искал там кое-что. Кое-что, принадлежавшее твоему мужу. Делал он это по приказу отца, а отец… – А отец, Айван, однажды имел неосторожность сесть за один карточный стол с Костей и проиграл ему такую сумму, что хватило бы на покупку небольшого острова, – перебила я, и Айван в изумлении замер с не донесенной до губ сигаретой. – Не понял… Я отпила пару глотков кофе из белой толстостенной чашки, слизнула пену с ложечки и продолжила: – Если знаешь, я как-то давно писала книгу о художествах своего мужа. Так вот фамилия «Марков» встречалась в Костиных документах несколько раз. Просто со временем это как-то выветрилось из памяти, да и фамилия не такая уж редкая, так что я сразу и не додумалась. А дедок, вишь ли, как-то меня просек, хоть и паспорт другой у меня. И сынка приставил… Айван скупо улыбнулся: – Однако… Не зря ты детективы пишешь, умеешь логически мыслить. – Какое там! – отмахнулась я. – Если бы ты меня носом не ткнул, я бы так и не додумалась. Но неважно. Ты скажи – Виктор говорил, что именно искал? Айван покачал головой и, допив кофе, отодвинул от себя чашку. – Нет. Сказал – хочу вернуть то, что принадлежало отцу. Но что именно – не сказал. Он трусоват по природе, но в этом вопросе как-то очень твердо себя повел. Я помолчала какое-то время, покурила, думая о том, что в жизни слишком много совпадений. Людей, которые что-то натворили в прошлом. Случайных встреч, слов… Айван не мешал мне, тоже курил, чуть постукивая пальцами по столу. Я смотрела на него и понимала – теперь у меня больше нет необходимости в его присутствии, и он уедет, исчезнет. Как исчез Алекс. Мои ангелы-хранители не могут долго быть рядом со мной, да и правильно – иначе я им крылья с мясом выдеру. А что – с меня станется… Алекс Он поймал себя на том, что его тянет в Россию. Тянет – несмотря на то, что Алекс дал себе обещание не ездить туда больше. Посредник, к счастью, не звонил, и это было скорее хорошо, хотя вторая часть денег так и не появилась. Алекс, полулежа в кресле с сигаретой, лениво думал, что как только появится настроение – он найдет заказчика и заставит его вернуть долг. Тем более что появились у него подозрения насчет того, кто это мог быть. Причиной возникновения этих мыслей послужил звонок Джефа. – Я не позвонил бы тебе, если бы не крайние обстоятельства, – сразу обозначил он свое отношение к собственному поступку. – Ты знаешь, что я предпочел бы тебя не слышать и не видеть. Но справиться в одиночку не могу, потому прошу помощи. Алекс хотел было съязвить, что в ситуации с женитьбой на Марго Джеф не удосужился спросить его отношения, а как чуть прижало – забыл обиды и позвонил. Однако из первых же слов Джефа о деле Алекс понял – места для иронии нет. Выглядеть глупо не хотелось. Разумеется, причиной снова оказалась Мэри, настырная девка, которая все никак не успокоится. То, о чем рассказал Джеф, заставило Алекса взволноваться основательно. За спиной Мэри замаячил младший брат ее мужа Вартан. Как, откуда эти люди ухитрялись добывать информацию? Только-только Алекс убрал с дороги престарелого ловеласа, как возник его сын – охотник за фамильными ценностями. А теперь еще и очередной отпрыск семейки Кавалерьянц! Алекс почувствовал себя обреченным слышать эту фамилию остаток жизни. Даже здесь, в Лондоне, то и дело на глаза попадались книги Мэри, но это полбеды, а вот Вартан – совсем плохо. И самое плохое в том, что ему, Вартану, нужно то же, что и заказчику. Из чего у Алекса возникло слабое подозрение, крепнувшее день ото дня. Когда же Джеф, позвонив во второй раз, выложил добытую Айваном информацию о партнере Мэри по танцам и о том, что убитый Алексом чиновник был должен большую сумму денег покойному мужу Мэри, все сложилось в одну большую и некрасивую мозаику. Встало на свои места. В том, что заказчик и Вартан Кавалерьянц – одно и то же лицо, Алекс больше не сомневался. В перемирии с Джефом оказалось больше плюсов, чем минусов. Дочь радовала успехами в музыке, Алекс проводил с ней за инструментом много времени, с наслаждением наблюдая, как тонкие пальчики старательной Маргоши порхают над клавишами. Она задавала много вопросов, на которые зачастую он не мог ответить, но это не сердило. Рядом с дочерью он оттаивал, отдыхал душой. Это были самые лучшие часы в жизни. Иногда Алекс думал о Марго и Мэри. С Мэри, как всегда, сложности. Удивительно, с какой скоростью умела наживать себе врагов эта девица. Не успеешь убрать одного, как на горизонте уже маячит другой, третий… Пора вмешиваться, с тоской понял Алекс. Пора, пока не поздно. И еще одно. Мысли о Марго все чаще будоражили его. Да, она замужем. Но она – его женщина. Он слишком долго был рядом, чтобы позволить ей совсем исчезнуть из поля зрения. Алекс был уверен, что Марго уже корит себя за то, что оттолкнула его – это они уже проходили тогда, во время ее второго замужества. Она говорила – исчезни, никогда, оставь меня, а в итоге позвонила и попросила – забери, не могу больше, люблю только тебя. И если бы тогда не беременность первой жены… Нет, даже не это. Если бы он нашел в себе силы признаться Марго, все пошло бы иначе. А он не смог – и Марго не простила. Почему-то Алекс был уверен, что и на этот раз Марго уже нажилась замужем, сравнила и… Теперь даже врать не о чем, скрывать нечего – есть только Марго-младшая. Ну и где-то внутри что-то болезненное к Мэри, но это Марго переживет. Как и разрыв с Джефом. Он, Алекс, сделает все для этого, если понадобится, перестанет на время брать заказы, отойдет от дел, чтобы быть рядом с Марго постоянно. Она на самом деле нужна ему, нужна – и понятна насквозь, потому что он ее воспитал такой, как ему нужно. Иначе – почему за столько лет, прожитых не вместе, Марго не забыла его? Да, нужно ехать. И именно в этот вечер ему позвонил посредник. Мэри Танцевать со слишком откровенно обожавшим меня Артемом оказалось сложно. Парень долго не мог поверить, что мы действительно теперь работаем вместе, потом никак не мог справиться с эмоциями, охватывавшими его всякий раз, когда я прижималась к нему в танце. Словом, мальчику не хватало опыта и умения отбросить чувства и просто работать, тупо вкалывать на паркете, не думая ни о чем и не видя во мне сексуальный объект. У него потели ладони от волнения, и он всякий раз в латине рисковал уронить меня, если в вариации оказывалась какая-нибудь поддержка или растяжка. Однажды я довольно резко проехалась по этому поводу в общей курилке при остальных тренерах, и Артем обиделся. Поняв, что перегнула, я вытянула его на откровенный разговор, извинилась и объяснила суть своих претензий. К счастью, Артем оказался парнем неглупым, и через неделю почти все встало на свои места. Я снова начала получать удовольствие от работы, мы много выступали на разных концертах и просто в клубах. Без наших номеров уже не обходился ни один праздник в местной управе. …Мы оживленно спорили с Артемом посреди зала, обсуждая хореографию нового номера для предстоящего праздничного концерта. Я настаивала на чем-то более классическом – медленном вальсе, например, или на танго – на худой конец, но мой партнер упрямо твердил: – Давай делать латину. Это зрелищно. – Да, зрелищно – но не для концерта, где собираются люди за пятьдесят! – возражала я, начиная злиться. – Ты не хочешь понять очевидную вещь – люди в возрасте равнодушны к моим голым ногам и практически отсутствующему платью, им непонятна мотивация, они не видят сути латиноамериканских танцев, им это чуждо и незнакомо. А вальс – он ведь и в Африке вальс, его знают все! Когда ведущий объявляет вальс – все понимают, о чем речь, а когда джайв или ча-ча-ча – тут уж извини, но в зале мелькают недоуменные лица: «А с чем, мол, это кушают?» Хочется ведь нормальных эмоций от зрителя! – Да будут тебе эмоции, куда денутся? – снова упирался Артем, не желая сдаваться. – Ты ведь умеешь зажечь, Мэри, – так давай зажжем! Я только махнула рукой – ну, что толку спорить с человеком, у которого всегда готов ответ на все вопросы? Артем был хорошим партнером, но его непробиваемая упертость порой доводила меня до бешенства. Если он решал, что мы танцуем это и это, то бесполезно было даже пытаться убедить его сделать что-то другое. Я пошла на хитрость: – Ты ведь знаешь, что у меня не так давно была травма, мне элементарно больно выполнять что-то прыжковое, а в стандарте можно обойтись, не квикстеп же танцевать будем! Я села на паркет, раскинув ноги, и посмотрела на партнера снизу вверх. – Тема… ну, Тема!