Могло ли такое поведение быть связано с мальчишкой ар-Кормом? Мэа-таэль плохо разбирался в теории взаимодействия магии противоположных полюсов. Интуиция же – слабый осколок Дара, доставшийся от матери, – таинственно молчала. Самый интересный вопрос: представляло ли изменение в поведении мага опасность для жизни Мэа-таэля? Полуэльф считал человека, несколько раз его спасавшего, своим другом, но как относится к нему Арон, определить не мог. Арон несколько мгновений с неприязнью смотрел на небольшую книгу в переплете из черной кожи. Потом, решившись, открыл. «Стихия Воды в пятом пересечении сферы Альт-тарк», – гласил выведенный крупными рунами заголовок. На следующей странице сообщалось: «Эмеаль Воды, в отличие от истинной элементали, не различает носителя по цвету Дара, потому условия ее вызова отличаются от стандартных. Для мага, достигшего уровня Кташ, скольжение во Тьме заменяется…» Воин захлопнул книгу и мрачно уставился на еще пять подобных томов, невинно лежавших на краю стола. Он умел читать и классические руны, и северные, и даже разбирал завитушки Народа Песков, но это не помогало, когда понятные слова складывались в малопонятные фразы с использованием зубодробительных терминов. Это его бледнокожий двойник из зеркала прошел многолетний путь от бесправного ученика до могущественного Темного мага. Арон же свою юность потратил на шлифовку умения убивать честной сталью. И вот теперь, чтобы выжить и найти Тери и сына, он должен был стать магом. Хотя от прежнего Тонгила Арону и достался Дар, навыков к нему не прилагалось. Чувствуя раздражение, Арон собрал книги в охапку и вернулся к шкафу. Может, там все же есть нечто более понятное, нечто, способное ему помочь? Без особой надежды воин пролистал еще несколько томов: «Тайная Аши-туун и эмеаль Огня», «Салия Тиарская в своем седьмом погружении учит…», «Уровень Ашун для работы с Нитями четвертого пересечения…». Вот еще одна, только вместо красочно оформленного заголовка – пустая страница. Одна, вторая, третья… Арон растерянно моргнул, машинально провел ладонью по пергаменту. Тот отчего-то показался очень теплым, словно нагретым изнутри. С какой стати прежнему Тонгилу держать на полке пустышку? Значит… Желание увидеть, что написано на этих страницах, возросло. Арон ощутил, как невидимая волна потекла от него к книге и слилась с теплом страниц… На открытой посередине книге вверху страницы проступили аккуратные завитушки северных рун и сложились в слова, выведенные его собственным почерком: «День тигриной луны Ледена, год 11908-й. Сегодня получилось открыть пятую сферу Альт-тарка. Пришлось помучиться, но пять дней полного поста того стоили – теперь Вода подчиняется мне почти на уровне Огня. Открытие Тиарийца про слепоту эмеалей оказалось бесценным…» Арон скользнул взглядом по странице, ища фразы, не относящиеся к магии. Они нашлись на два абзаца ниже. «Мэа-таэль на несколько минут пришел в сознание и в этот раз узнал меня. Раны затягиваются хорошо, теперь ясно – выживет. Осталось решить, как поступить с полуэльфом дальше. Впрочем, если он остался столь же забавным, как и в дни нашей юности, о его спасении я не пожалею. Гончих, посланных отцом Мэа-таэля, я сбил со следа и утопил в Рисских топях за три сотни миль от замка – на какое-то время этого будет достаточно». Если в замке не имелось других эльфийских полукровок, то черноволосый гость и был Мэа-таэлем. Дневник прежнего Тонгила – настоящее спасение… Сумрак позднего лета подкрался незаметно, глаза приходилось напрягать. В конце концов это вызвало вспышку раздражения – и свет вернулся, ровный и яркий… Робкий стук в дверь заставил Арона оторваться от книги. Да, ведь он приказал Риену прийти вечером. Исполнительный. Вот только воину, погрузившемуся в жизнь своего двойника, уже ни о чем не хотелось расспрашивать пажа. Арон вышел из кабинета и, поддавшись неожиданной идее, махнул рукой, мысленно приказав двери распахнуться. Та открылась. Стоявший на пороге юноша сделал движение, словно хотел поклониться, да так и застыл, уставившись куда-то за спину Арона. Воин повернулся – в паре шагов позади на уровне его головы в воздухе висел шар. Словно сотканный из солнечных лучей, он ровным светом заливал всю комнату. Риен потрясенно смотрел на сгусток чистого света, парящий в невозможной близости к самому страшному магу империи, и мог лишь шептать: – Не может быть. Не может… – Поделишься мыслями? – Голос Тонгила вырвал юношу из оцепенения, рука мага дернула его вперед. За спиной закрылась дверь. – Ну же? Риен замотал головой, не в силах ничего сказать. Тонгил криво усмехнулся и толкнул его в кресло. – Соберись и объясни свое поведение. – Вы же Темный маг! – Несообразность происходящего заставила Риена вскочить на ноги, но предупреждающий взгляд господина вернул юношу на место. – Темный маг, – повторил Риен чуть тише. – Истинный Свет должен испепелить вас. – На последних словах голос пажа упал почти до шепота. Тонгил повернулся к ровно сиявшему шару и поманил к себе. Сгусток света послушно опустился на раскрытую ладонь. – Ты уже видел таких малышей? – Господин, словно лаская котенка, поднес шар к самому лицу, позволив краю лучистого создания скользнуть по щеке. После такого прикосновения половина лица Темного должна была превратиться в зияющую язву, но ничего подобного не произошло, разве что неестественная бледность мага сменилась здоровым румянцем. – Видел? – повторил Тонгил. – Да, однажды… давно… – Риен потрясенно смотрел на шар. – Рассказывай, – велел господин. – Мне тогда исполнилось семь, – ответил паж, но мысли его едва ли вполовину следовали за словами. – К отцу приехал Великий маг Аларик Неркас… – Мой досточтимый предшественник? – уточнил Тонгил. – Да, господин. – У Риена мелькнуло воспоминание о том, как Неркас перестал быть Великим магом, став магом мертвым, и прежний страх, на время вытесненный изумлением, вернулся. – Не беспокойся. – Тонгил снисходительно махнул свободной рукой. – Я знаю, что твоя семья всегда служила Светлым. Меня интересуют подробности. Итак? – Господин Неркас создал несколько шаров Истинного Света. Все время, пока он гостил у нас, они охраняли его – летели впереди, освещали путь, следили за тылом… Когда на охоте наемный убийца выпустил в мага отравленную стрелу, один шар спалил ее в воздухе, а другой подлетел к человеку и сжег его. – Живого, естественно? – Тонгил склонил голову набок, внимательно разглядывая Риена. Тот, не выдержав, отвел глаза, уставившись себе под ноги. – Да, господин. – Забавно. Лови! Юноша вскинул голову; сгусток света больше не сидел на ладони мага, а быстро плыл к Риену. Вот шар остановился в локте от его лица и повис, слегка покачиваясь. – Не бойся, протяни руку. – Голос Тонгила зазвучал вкрадчиво, словно господин уговаривал испуганное животное. Сглотнув, паж поднял руку ладонью вверх, как это делал маг, и шар опустился на нее. – Агхх! – издав нечленораздельный вопль, Риен отшвырнул шар от себя. Боль! Зародившись в руке, она охватила все тело. Резкая судорога скрутила юношу, он сполз на пол. Быть может, он снова кричал… Пока поток ледяной воды не вылился ему на голову, вернув в реальность. – Руку покажи! – рявкнул над ухом знакомый голос, и маг рывком ухватил запястье раненой руки юноши. – И стоило так орать? – спросил Тонгил уже спокойным тоном. – Даже ожога не будет. Не веря, Риен выпрямился и скосил взгляд на свою руку. Ладонь все еще болела, но пострадавшей не выглядела, только кожа казалась розовее обычного. – Что это было? – Голос юноши сорвался. – Почему?! Тонгил хмыкнул и поднялся на ноги. – Всего лишь небольшой эксперимент, мальчик, ничего смертельного. Боль пройдет через пару часов. Маг повернулся к окну, расплавленному брошенным шаром, оценивая ущерб, нанесенный цветной мозаике, но никак его не прокомментировал. Все еще сидя на полу, Риен отбросил здоровой рукой липнущую ко лбу мокрую челку, поежился: вода попала за шиворот и леденила спину. Может, он теперь простынет? Будет лежать в своей комнатушке, кутаться, несмотря на лето, в теплые одеяла, пить теплый бульон, принесенный заботливыми служанками, а к тому времени, как выздоровеет, Тонгил о нем позабудет? Мысль была наивной, и юноша с сожалением с ней расстался. Во-первых, сам Риен никогда ничем не болел. Во-вторых, господин пока и не думал отпускать его, да еще это упоминание об эксперименте… Обычно жертвами опытов Тонгила являлись либо преступники, либо невезучие, в чем-то провинившиеся слуги. С какой стати Темный изменил своим привычкам? Или это Риен не вовремя попался магу под руку? Например, когда тот изучал воздействие нового заклинания? Уж лучше надеяться на это, чем думать, будто его списали на отправку в подземелья. Умирать, да еще таким жутким образом, юноша не хотел. Тонгил между тем окинул его внимательным взглядом и покачал головой. – Иди-ка к себе, парень. Сегодня ты уже ни на что не годишься. Эта короткая фраза моментально вернула Риену силы, заставила даже забыть о боли. Он торопливо вскочил на ноги, поклонился и чуть ли не бегом направился к двери. Уже выходя, на мгновение встретился с господином взглядом – тот вновь смотрел на него со странным выражением, которое Риен никак не мог понять. Глава 7 Арон устало вздохнул и опустился в кресло. Скользнул взглядом по двум масляным светильникам, приказывая им зажечься. Каждый час новой жизни подкидывал сюрпризы, словно сама судьба посмеивалась над его попытками осознать происходящее. Раз здесь он Темный маг, как же сумел создать шар Истинного Света и коснуться его, не испытав боли? Младший ар-Корм прав – это невозможно. Хотя что из случившегося с ним возможно? Арон попытался вспомнить, как именно вызвал сгусток солнечного света, но в голове было пусто. В соседних покоях ждали записки двойника, но возвращаться к ним, вновь погружаться в жизнь, наполненную Темной магией, не хотелось. Арон находился здесь всего один день, а казалось, будто прошел год. На душе после встречи с Вендом было мерзко. Да еще этот мальчишка ар-Корм, смотревший на него с тревожным ожиданием, периодически перераставшим в откровенный ужас… Может, забыть обо всем до утра? Все же ночь предназначена для сна, а не для чтения дневников Темных магов. Стоило лечь, как мысли начали путаться, перед внутренним взором замелькали невнятные образы. И пришел сон. …Арона окружали деревья, кроны которых осень окрасила в любимые магом цвета: желтый, рыжий, багряный. Кое-где попадались и коричневые листья – словно крупные капли засохшей крови. Опавшие листья, почти живые, с мягкой плотью, легшие бескрайним ковром под копыта коней. И воздух – прозрачный, еще по-летнему теплый и сладкий, но уже с намеком на скорое умирание мира, на белый саван зимы. За спиной почудилось движение. Арон лениво оглянулся, уже зная, кого увидит. На вороном жеребце – близнеце его собственного – по петлявшей между стволов тропинке приближался Мэль.