– Налюбовался листиками? – спросил полуэльф насмешливо. То ли в душе полукровки действительно не находилось места красоте, то ли неприятие отцовского эльфийского наследия заставляло притворяться даже перед собой. Арон поставил бы на второе, но выяснять не собирался. – Налюбовался, – покладисто согласился маг, потом его мысль вернулась к тому, для чего они и приехали в лес. Арон посмотрел на Мэля, отмечая привычный яростный блеск в его черных глазах – предчувствие любимого развлечения. – Славно поохотимся, – выдохнул полукровка. Стая ждала на поляне – несколько человек уже спешилось, кто-то из воинов присел перед пленником, пытаясь разговорить. Тот упрямо отмалчивался, продолжая сохранять высокомерное выражение лица. Арон скривил губы в подобие улыбки – в подземельях пленник казался разговорчивей. – Ну как, не передумал? – спросил он больше для вида. – Нет! Ты будешь проклят, убийца! Все, чего ты достиг, станет прахом! Все отвернутся от тебя! Сколько бессильной ненависти жило в глазах Светлого мага, верного подмастерья Аларика Неркаса! Какой гнев кипел в нем, какая ярость на несправедливость судьбы! Арон с сожалением подумал, что так и не научился впитывать силу чужих эмоций. Читать – да, но с поглощением не получалось. – Развяжите его, – кивнул Арон стражам. Можно было это сделать и магией, но по привычке, намертво вдолбленной учителем, Арон не любил попусту расходовать энергию, предпочитая всегда держать резерв полным. Слишком уж много неожиданностей любит подкидывать жизнь. Таким же сюрпризом, но уже для Аларика Неркаса, стал сам Арон Тонгил, когда Светлый, потратившийся на магическую защиту замка верного вассала, расслаблялся в компании одной милой девушки. Темный маг долго подбирал подходящую красотку, и роль свою она сыграла отлично… Нет, не стоит попусту расходовать магию, чтобы однажды не оказаться на месте бедняги Неркаса. Светлый поднялся на ноги, оглядел поляну, задержав взгляд на Мэа-таэле – о присутствии полуэльфа в свите Тонгила ходили слухи по всей империи. Вероятно, даже у приговоренных к смерти бывают проблески любопытства. – Мы дадим тебе фору, – благожелательно сказал Арон. – На западе, за милю отсюда, течет рукав Вьесты. Сумеешь перебраться на другой берег – будешь свободен. А нет – не обессудь, станешь обедом для моих песиков. Светлый маг гордо вскинул голову, собираясь выдать нечто благородно-глупое, но в этот миг воин, прежде пытавшийся разговорить пленника, негромко зарычал. Если не видеть, можно было поклясться – звук принадлежит дикому зверю. Светлый запнулся на первом же слове и отшатнулся. Стражи громко расхохотались, несколько оборотней издевательски залаяли, но непривычный для их горла звук быстро перешел в вой. – Нравятся мои песики? – широко улыбаясь, спросил Арон. Ненависть Светлого сменилась откровенным ужасом, он попятился. – Ну что же ты, храбрец? – Вперед выехал Мэль, излучая хищное веселье, наклонился с коня. – У тебя больше не осталось проклятий? Светлый уставился на него, как на безумца, сделал назад шаг, другой, развернулся и кинулся прочь. Стоявшие на дороге стражи отступили в сторону. – Как думаешь, не заблудится? – заботливо спросил полукровка. Арон покачал головой. – Я частично снял блокировку с его эррэ – на чувство направления, на исцеление и на выносливость. Вместе они наблюдали, как Светлый зацепился ногой за невидимый под листвой корень. Упал, вскочил и побежал дальше, прихрамывая. Иногда пленник оборачивался, и даже на расстоянии был заметен ужас, исказивший его лицо. – Будет забавно! – Мэль заулыбался в предвкушении. Арону подумалось, что таким счастливым полукровку он давно уже не видел. Стоит устраивать подобные охоты чаще. – Можно, господин? – Глаза десятника горели желтоватым огнем, выдавая звериную суть, пока что запертую в тесной человеческой оболочке. – Мэль! – Арон обернулся к другу. – Твоя охота. Полуэльф улыбнулся, обнажив более острые, чем положено человеку, клыки. – Думаю, пора. Тотчас аура нестерпимо чуждого и вместе с тем давно знакомого изменения накрыла поляну, заставив эррэ самого Арона инстинктивно оградить человеческую суть хозяина щитом внутренней реальности. А вокруг люди превращались в волков, их тела ломало в судорогах боли и экстаза. Несмотря на наложенные слои заклинаний, кони жалобно заржали и попятились. Арон привычно махнул рукой, набрасывая на пугливую скотину сеть подчинения; ржание стихло, глаза лошадей остекленели. А волки вытянутой цепочкой уже бежали вглубь леса, по четкому следу Светлого мага. – Наперегонки? – не дожидаясь ответа, Мэль гикнул и сорвался с места. Арон, заразившись мальчишеским азартом друга, припустил следом. Светлый почти успел – до берега Вьесты человеку оставалось едва ли сто шагов, когда первый волк прыгнул ему на загривок, повалил на землю и тут же сам покатился по траве, жалобно визжа и пачкая ее кровью. Светлый попятился, сжимая в правой руке неизвестно откуда взявшийся клинок. Должно быть, подумалось Арону, сумел вытащить у одного из стражников перед началом охоты. Лицо подмастерья выражало отчаяние и решимость дорого продать свою жизнь. Мэль, обогнавший Арона, слетел с коня, выхватывая из ножен широкий охотничий кинжал, и пружинистой походкой двинулся к жертве. – Потанцуем? – Хищная ухмылка полуэльфа сделала бы честь любому волку. Арон, остановивший коня в некотором отдалении, покачал головой: риск ради риска маг понимать отказывался. Но Мэля, будь он в ярости или веселом азарте, собственная жизнь, казалось, не волновала. Полукровка словно жил одним днем, и день этот старался сделать как можно ярче и насыщеннее. Схватка действительно походила на танец: кружение, обмен быстрыми ударами, изящно-ровный разрез на одежде подмастерья и растекшееся кровавое пятно. Шаг назад, шаг вперед, быстрый наклон – не дать острию вспороть вену, отступ и вновь атака. Светлый с клинком был неплох, совсем неплох, что нечасто случается среди магов. Но для Мэля охотничьи ножи матери были первыми детскими игрушками. Может, полукровка играл, а может, дрался всерьез, но вот одно точное движение перерезало Светлому сухожилия на правой руке, и тут же кинжал полуэльфа вошел пленнику в бок. Глухо вскрикнув, человек выронил оружие, здоровая рука инстинктивно метнулась к ране. Мэль сделал шаг назад, а оборотни, до того сидевшие полукругом и терпеливо ждавшие, пока господа натешатся, бросились к поверженному. Светлый закричал – громко, отчаянно. Потом его голос оборвался на самой высокой ноте… Волки рвали на куски еще живое тело, раздирая не только плоть, но – как умели делать только оборотни – и пульсирующий покров магии. Арону не требовалось подходить ближе для участия в пиршестве: его собственное эррэ жадно ловило энергию пожираемого мага, меняя ее полярность, делая частью себя. И все это время довольная улыбка не покидала его лица – ведь что может быть лучше, чем смертью врага увеличить свою Силу? Когда Арон проснулся, в комнате еще царил сиреневый сумрак. Вскоре чуть посветлело, тишина за окном разбилась первой птичьей трелью, и скоро уже многоголосый пернатый хор славил рассвет. Воин лежал, глядя на полотно балдахина, думая о сне, пришедшем этой ночью. Был этот сон воспоминанием прежнего Тонгила или плодом его собственного воображения? Глава 8 Еще только занимался рассвет, когда из комнаты, отведенной слугам тара Аримира, выскользнул черноволосый юноша. Бесшумно закрыл за собой дверь, огляделся по сторонам и свернул в один из переходов, ведущих из восточного крыла к основному зданию замка. Несколько раз впереди слышались шаги, но парню удавалось спрятаться то в тенистой нише, то в одном из перекрещивающихся проходов, и стражники с руной «Яруш» на плече, знаком Тонгила, проходили мимо. После третьей такой встречи юноша, известный людям в караване под именем Ресана Эвнике, начал хмуриться – вооруженных людей в восточном крыле было слишком много. Похоже, караван, в составе которого он приехал, находился под негласным арестом. Вскоре юноша вышел на открытую галерею, соединявшую восточное крыло с центральной частью замка. Вид отсюда открывался изумительный, и Ресан все замедлял и замедлял шаг, пока не оказался стоящим у высоких перил. А на востоке всходило солнце. Ладонь юноши поднялась в привычном жесте, очерчивая священный круг, потом коснулась груди против сердца, а губы прошептали короткую молитву – благодарение дневному светилу. – Эй, ты! – послышался за спиной усталый женский голос. Юноша вздрогнул от неожиданности, развернулся. На него недовольно смотрела пожилая горничная, прижимавшая к боку корзину грязного белья. – Хватит бездельничать! – Чувствовалось, что чужая леность оскорбляет горничную до глубины души. – Отнеси-ка это прачкам! И поживей! Каким-то чудом корзина перекочевала к растерявшемуся Ресану, а горничная уже шла назад, бормоча про неприбранные покои и некоего Митрила, сующего нос куда не надо. Тяжесть корзины заставила парня качнуться вперед и изумленно подумать: как могут женщины таскать эдакое каждый день? Впрочем, не важно. Одежда на Ресане небогатая, как и положено прислуге, а корзина послужит пропуском, если встретятся стражники. Не могут ведь они знать в лицо всех слуг. Единственный вопрос: куда ему следует доставить неожиданно полученный груз? В центральной части замка стражников оказалось меньше, но один на долю Ресана все же достался. Высокий, седоусый, напомнивший сотника, служившего у отца. Решившись, юноша спросил у него дорогу, получил подробное объяснение и отправился дальше по коридору. А стражник, провожая взглядом незнакомого юнца, раздумывал о том, что за последнее время в замке появилось слишком уж много пажей, дворянских отпрысков. Тонгил набирал заложников, обеспечивая тем самым лояльность и благоразумие соседей – обычная тактика владетельного вельможи. Это стражник прекрасно понимал, но не мог он понять другого: как хватало духу у благородных таров отправлять родных и несомненно любимых детей к Темному магу? Ресан спиной чувствовал пристальный взгляд стражника, но заставлял себя сдерживать шаг и, лишь завернув за угол, облегченно вздохнул. Дотащив корзину в прачечную и поставив ее в ряд таких же, юноша счел за благо исчезнуть. Получать от здешних слуг задания ему не улыбалось. Он личный чтец благородного Аримира, а не носильщик тяжестей. А еще полчаса спустя Ресан был вынужден признать свое поражение в борьбе с лабиринтом бесконечных замковых переходов. Вместо того чтобы четко указать направление, стрелка на внутренней стороне его браслета, подаренного дедом, задумчиво вращалась противусолонь. Ресану следовало бы раньше сообразить – Тонгил не позволит чужой магии действовать в стенах своего замка. Хоть бы амулет старого шамана здесь вообще не испортился. Получалось, найти искомое юноша мог либо методом тыка, на что особой надежды не было, либо задавая наводящие вопросы страже и слугам – еще менее приятный вариант. «А зачем, – спросят они, – тебе, молодой человек, знать о местоположении покоев? Да и не видели мы тебя раньше. Прогуляемся-ка мы с тобой на всякий случай к господину Тонгилу…» Ресан встряхнулся и принялся обдумывать наименее подозрительный способ вызнать у местных обитателей нужные сведения. Шаг юноши замедлился, и как раз в этот момент дверь, возле которой он проходил, резко открылась. От сильного удара парня отнесло назад и приложило об стену. От боли юноша зло зашипел. – Любопытно, – раздался над головой холодный голос. – Кто это тут гуляет? Ресан посмотрел на говорящего и от изумления забыл, что надо дышать. Эльф! Настоящий эльф в логове чернокнижника! Или не эльф? Интересно, бывают настолько черноволосые эльфы, да еще с таким необычным разрезом глаз? Или… полукровка? Незнакомец не дал юноше времени собраться с мыслями. – Закрой рот! – велел он резко, заставив покрасневшего Ресана подобрать отвисшую челюсть. – Кто ты? Как здесь оказался? – Полукровка явно торопился и был недоволен задержкой. – Я Ресан, личный чтец благородного Аримира из киретского каравана, тар, – с готовностью выдал давно вызубренную фразу юноша. – И я, – он покаянно вздохнул, – заблудился. Полукровка качнул головой.