Жрец заметно вздрогнул. – Подожди здесь, воин, – велел он. – Я позову отца настоятеля. Сам я лишь недавно прошел посвящение и помочь не могу. Венд кивнул и остался в одиночестве. Чувствовал он себя почти как в позабытой юности, перед самой первой битвой. Как и тогда, бешено колотилось сердце, к горлу подкатывал ком. Скоро станет известно, как маг решил ему отомстить. Отчего-то вспомнилось: перед той первой битвой Арон находился рядом и пытался подбодрить, рассказывал забавные истории из жизни своего чудаковатого учителя-травника… Но даже в этом воспоминании пряталась ложь. Настоящий учитель Арона, как позднее узнал Венд, был Темным магом, известным вспышками безумия и садистскими наклонностями… – Кто проклял тебя, воин? – Голос старого жреца вырвал его из размышлений. – Тонгил, – ответил Венд, – Арон Тонгил, наместник севера. На самом деле нужды в уточнении не было, других Темных с таким родовым именем в империи не водилось. Жрец заговорил не сразу. Сперва оглядел Венда с ног до головы. Выискивал признаки проклятия, видимые лишь служителям богов? Нашел или нет, не сказал, лишь спросил: – В чем оно заключается? – Я не знаю. По лицу старика скользнуло недоумение, и воин добавил: – Это длинная история… – Где ты был? – сонно пробормотал Ресан, когда Венд вошел в комнату. Воин устало вздохнул. – У жрецов. – А-а-а… – Юноша натянул одеяло на плечи, готовый вновь провалиться в сон. – Ты так и провел здесь целый день? – Мужчина нахмурился и на всякий случай потрогал лоб Ресана. Не лихорадка, наоборот – кожа под пальцами оказалась практически ледяной. – Ты жжешься! – Ресан отдернул голову. – Парень, с тобой неладно. – Отстань. – Ты куда-то ходил сегодня? – Не твое дело! – Не мое? Ты скоро околеешь, но это не мое дело?! – Венду доводилось слышать, что означает такой холод тела и немотивированная злость. Имелись и другие признаки… Воин резким движением сдернул с парня одеяло, не обращая внимания на ругань и попытку забрать его обратно. Мальчишка был в широких холщовых штанах и прямой, до середины бедер, рубахе с короткими рукавами. Единственными обнаженными участками тела оказались руки до локтей. Этого хватило. – Ты на свои руки посмотри! Или это нормально? Ресан прошипел сквозь зубы очередное проклятие, но совету последовал. Замолчал. Медленно протянул одну руку запястьем вверх, потом вторую. Сглотнул, потер ярко-синий узор вен, проступивший под лишившейся цвета кожей. Если его ладони еще оставались обычными, то выше все казалось созданным из мутного хрусталя. – Куда ты ходил? Юноша затряс головой, не отвечая. – Ты понимаешь, что скоро умрешь? Превратишься в лед. – Нет! – вскинулся спутник Венда. – Нет! Это какая-то ошибка! – Ты холоден, как вчерашний мертвец! Куда ты ходил, глупец? – Венд для верности тряхнул Ресана за плечи. Даже сквозь материал рубашки чувствовался пронизывающий холод. – Куда?! – К б-богине Льда, – вздрагивая, наконец выговорил тот. – В-в ее храм… Я гулял по городу и зашел… Воин грубо выругался и оттолкнул мальчишку. – Ты же служишь Солнечному! Как ты вообще додумался идти к Ледяной богине? – Я… Мне было скучно. Я не подумал… – Юноша вновь уставился на руки. За несколько минут разговора вены, казалось, проявились еще сильнее. Венд вздернул рукав рубахи. Прозрачность заканчивалась сразу над локтем, но и выше обычную человеческую плоть уже пронизывала сеть расползавшегося льда. С другой рукой случилось то же самое. Воин отпустил рукав и отступил в сторону. – Одевайся! – приказал мрачно. – Живей! Юноша подчинился и, не споря, позволил вывести себя из комнаты. – Куда мы идем? – Ресану приходилось почти бежать, чтобы поспевать за воином, чьи пальцы клещами впились в его запястье. – Венд! – В храм, – коротко бросил тот. Стоило бы сесть на лошадей, но ночью в Радоге передвигаться верхом позволялось только служителям Гиты и городской страже. Местные власти еще могли сделать исключение для благородного нобиля со свитой, но никак не для простого наемника и мальчишки. – В какой храм? – Храм Солнечного. – Венд остановился и развернул Ресана к себе лицом. – Ты хоть не придуривался, когда называл его своим богом? – Нет, нет, это правда! – Лицо юноши жалобно сморщилось, в глазах блеснули слезы. – Они очень рассердятся на меня? – Кто? – Жрецы Солнечного. – Раньше следовало думать. – Воин возобновил шаг. Над Радогой уже сгущались сиреневые сумерки, улицы почти обезлюдели, лишь кое-где торопились домой припозднившиеся горожане. Процокали по мостовой копыта – мимо ехали стражники. – Эй, ты! – окликнул один из них Ресана. Тот поднял голову. – Все нормально, мало́й? Венд разжал пальцы, отпуская запястье мальчишки, разбираться с хранителями порядка, заподозрившими неладное, не хотелось. – Да, господин, – торопливо ответил Ресан. Стражник кивнул, удовлетворившись ответом, и добродушно посоветовал: – Ночью лучше сидите дома, неспокойное сейчас время. Венд проводил стражников взглядом, потом обернулся к парню. – Прибавь-ка шагу! Жрец, вышедший им навстречу и выслушавший сбивчивый рассказ Ресана, укорять не стал. И удивленным не выглядел, словно уже привык к подобным историям. Лишь вздохнул и объяснил: ледяное проклятие снимается в течение трех дней, все это время юноше придется провести в храме. Глава 16 Альмара поселили в комнатушке под самым чердаком. Окно выходило на восток и при отсутствии занавесок утренние лучи первым делом падали на маленького постояльца, освещая потрепанное одеяло, натянутое по самую макушку, скользили по старому соломенному тюфяку, лежащему прямо на полу, без всяких излишеств наподобие кровати. Впрочем, после лесных ночевок даже эти условия казались юному Темному верхом роскоши. Прежняя жизнь вспоминалась как сон, а реальностью был этот старый дом, полный людей. Жили тут оружейник с женой, их сыновья и дочери и около десятка подмастерьев. Часто появлялись гости – приходили среди ночи, пережидали день и исчезали. Очень много людей для такого небольшого, всего-то на десять комнат, дома. Вернее, очень много оборотней, а человек только один – он сам. Страха мальчик не испытывал, лишь любопытство, но, как оказалось, в своем быту окружающие мало отличались от обычных смертных. Разве что младшие дети хозяина, играя, не делали различий между волчьей и человеческой ипостасями, да в глазах остальных порой вспыхивали желтые огни. Кирумо Альмар почти не видел, подросток приходил только ночевать, остальное время пропадал по своим таинственным делам. Шел пятый день пребывания мальчика в доме Та-Кона, когда ему, изрядно скучавшему взаперти, пришла в голову мысль забраться на крышу. Старший подмастерье, у которого Альмар спросил разрешения, лишь пожал плечами. – Постарайся не упасть вниз, нам некогда отскребать твои внутренности от камней мостовой. Наверху оказалось холодно и солнечно, дул ветер. Мальчик прикрыл чердачную дверь и осторожно ступил на влажные черепицы – наследство ночного дождя. Глубоко вздохнул, запрокинул голову, подставляя лицо солнечным лучам, раскинул руки в стороны. Казалось, свет вливает в него живительные силы, дает ему что-то еще, не имеющее названия, но очень важное. – Ты светишься, – сказал за спиной удивленный детский голос. Альмар вздрогнул, резко повернулся, едва не потеряв равновесие на покатой черепице, и оказался лицом к лицу с голубоглазой девочкой лет семи, одетой в светлое платье из каганатского шелка. В длинной косе, обернутой вокруг головы, блестела жемчужная нить. Судя по всему – дочь богатых нобилей. Что она делает здесь, на крыше дома в квартале ремесленников? – Странно, – продолжала та задумчивым тоном. – Я вижу – ты Темный, ты не должен любить солнце и тем более светиться. – А ты в этом разбираешься? – спросил мальчик.