– Ждать. – Венд казался спокойным. Возможно, это жуткое соседство его и впрямь не сильно тревожило. – Чего ждать? – Я не знаю, почему кхарги не нападают, – объяснил воин. – Огня они не боятся, нашего оружия тем более. Что бы их ни сдерживало, пока оно действует, мы в безопасности. – Но если они не могут на нас напасть, почему не уходят? Воин пожал плечами. – Очень голодные, наверное. Ресан тихо всхлипнул. Идея стать ужином для очень голодных кхаргов вдохновляла не больше, чем для кхаргов, слегка проголодавшихся. Венд бросил взгляд куда-то в сторону. – Забавно. Твоя сумка светится. Ресан не успел ничего сказать, а воин уже расстегнул ее ремни. Изнутри действительно шел свет, мертвенно-бледный, похожий на сияние гнилушек на болоте. Кто-то из кхаргов злобно взвыл, но звук тут же оборвался в кашляющий рык. – Что это? – Воин поднял за цепочку подвеску в форме волчьей головы. – Э-э-э, – неуверенно ответил Ресан. – Наверное, амулет. – Наверное, амулет? – с нехорошей интонацией повторил Венд. – Ты кинул его в мою сторону, – пояснил юноша, – тогда, на поляне. Когда я от мага прятался и думал, как бы с тобой ехать напроситься. Я его на всякий случай прибрал… – На всякий случай? Ты! Придурок малолетний! Это вещь Тонгила, понимаешь? – Я слышал, он тебе говорил, что без этой защиты выйти из леса трудно, – возразил Ресан. – Почему ты мне потом не сказал про амулет? – потребовал Венд. Ресан вздохнул. – Я бросил его в сумку и забыл. Это он защищает нас от кхаргов? Венд не ответил. Сияющий амулет покачивался в его руке, огненные блики отражались на металле, и казалось, будто волчья морда все время меняет выражение. Ресан перевел взгляд на воина: на лице того попеременно отражались тоска, боль, ненависть. Потом медленно, очень медленно Венд протянул амулет юноше. – Убери, иначе не удержусь и выброшу, а без защиты нас сожрут. Ресан забрал магическую вещь и осторожно уложил в сумку. Посмотрел на мельтешащие тени хищников – всё там же. Ни один кхарг не посмел подойти ближе чем на десять шагов. Злые голодные глаза, зловещее рычание, но и только. Не прыгнут, не загрызут, не напьются человеческой крови… – Венд, – впервые за все время пути осмелился спросить юноша, – Тонгил тебе не просто враг. Что вас связывает? Тот устало вздохнул. – Много лет назад мы были лучшими друзьями. Тонгил скрывал тогда свой Темный Дар. Поверишь ли, сумел убедить всех, будто он – подмастерье Светлого мага, лекаря и травника. Даже спас у меня на глазах несколько раненых. Только много позднее я узнал, что Темные умеют не только убивать, но и лечить. Ресан вздрогнул: Темные, способные лечить… Даже звучало это кощунственно. Но Венд не убеждал его ни в чем, просто рассказывал свою историю, и оттого приходилось верить. – Наши пути разошлись, – продолжал воин глухо. – Мне приходилось слышать о Темном маге Тонгиле, убившем Великого Неркаса, подминающем под себя одну провинцию за другой. Но Тонгил – не такое уж редкое родовое имя. Только когда я увидел его, то понял, с кем в юности водил дружбу. А некоторое время спустя он уничтожил деревню, где жила моя семья. Понятно теперь, что нас связывает? Ресан кивнул: – Долг крови. – На самом деле, – тихо сказал Венд, – за тот прежний обман я ненавижу его так же сильно, как за смерть родителей. Мы ведь смешали кровь как побратимы, но под маской друга, человека, за которого я готов был умереть, скрывалось чудовище. Интерлюдия 3 Мир не обрел правильность. Иногда в глубине души Существо начинало сомневаться, случится ли это вообще. Мир вел себя не так, как должно. И маленькие двуногие, которых Существо увидело, тоже повели себя не так. Нет, сперва Существо обрадовалось, встретив их. Они выглядели почти как те, что служили Существу в Просторной Пещере, принося вкусную еду. У каждого – две руки и ноги, круглая голова со смешным мехом на макушке и маленький рот с крохотными зубами, непригодными для настоящей пищи. Слабые бесчешуйчатые тела закутаны в ненастоящую кожу, ведь собственная кожа маленьких двуногих слишком тонка для внешнего мира. Существо даже вспомнило название этой ненастоящей кожи – одежда. Но найденные Существом двуногие не умели говорить. Они издавали невнятные звуки, пронзительные и резкие, и не захотели исправиться, даже когда Существо обратилось к ним на правильном языке. Едва увидев Существо, они повскакали со своих насестов вокруг огня и заметались по поляне, их голоса зазвучали еще громче, еще пронзительней, еще неприятней. Существо расстроилось. Оно что-то сделало не так? А потом глупые двуногие стали кидать в Существо палки! Сперва длинные и тяжелые, потом маленькие и острые. Это было не больно, но очень и очень обидно. Существо рассердилось. Это чувство оказалось неприятным, и поэтому Существо рассердилось еще сильнее. Оно поднялось на дыбы, увеличилось в размере и, распрямив кольца Своего тела, обрушило на неправильных двуногих. Те бросились врассыпную. Существо, осознав ошибку, для второго удара прицелилось точнее, выбрав самого громкого двуногого… И услышало слова на правильном языке: «Прошу Тебя, остановись!» Существо извернулось в середине прыжка и посмотрело в ту сторону, откуда донесся голос. Там стоял такой же двуногий, как и эти неправильные, только мех на его голове казался совсем белый. И он говорил! «Они плохие, – пожаловалось Существо. – Они кидали в меня палки!» «Они глупы, – сказал правильный двуногий. – Они будут наказаны. – И добавил: – Я пришел за Тобой». «Я хочу вернуться в Просторную Пещеру, – возразило Существо. – Я хочу правильных маленьких двуногих, говорящих на правильном языке, которые станут ухаживать за мной. Я никуда не хочу идти». «Понимаю, – проговорил правильный двуногий. – Но для этого требуется время. Идем со мной, я позабочусь, чтобы за Тобой ухаживали правильно». Существо заколебалось. Оно помнило понятие «Времени». Для самого Существа оно не имело значения, но двуногие наделяли «Время» силой и властью. Даже самые правильные двуногие, которые заботились о Нем. Они говорили о Времени, когда Существо спрашивало, отчего черный мех на их головах становится белым, отчего те двуногие, которых Существо научилось узнавать среди прочих, вдруг переставали приходить к Нему. В первую очередь двуногие служили Времени, и Существо ничего не могло с этим поделать. «Я пойду с тобой, – решило Существо. – Я буду ждать. Но не очень долго. Я не хочу ждать долго». Правильный двуногий почтительно поклонился, открыл Врата и ждал, когда Существо, уменьшив размер, скользнет под золотую дугу… Но мир так и не обрел правильность. Вместо Просторной Пещеры двуногий с белым мехом поселил Существо в пещеру маленькую – он назвал ее «комнатой», где в Своем обычном облике Существо едва бы поместилось. Так что Существу постоянно, даже во сне, приходилось контролировать размер тела. Он приставил к Существу служителей, но те оказались глупы и бестолковы. Они не умели говорить, они не знали, как правильно чистить чешую, не понимали, какая пища вкусная, а какая нет. Они постоянно вздрагивали и часто роняли подносы с едой, а их рты издавали пронзительные бессмысленные звуки. Каждый день правильный двуногий приходил к Существу и убеждал подождать еще немного. Вот только Существо уже начало сомневаться, действительно ли этот двуногий с белым мехом – правильный. Глава 15 Радога радовала хорошей погодой. Пока это оставалось единственным, чем она радовала, поскольку колючие взгляды местных жителей, обилие вооруженных отрядов и многочисленные слухи, предрекавшие войны и смуты, Венду не понравились. Воин потрепал по холке гнедую, доставшуюся ему благодаря капризу Тонгила, скормил ей остатки творожной ватрушки, сбереженной с обеда, и вышел из конюшни. В город они с Ресаном приехали вчера под вечер и первым делом нашли гостиный двор подешевле. Спутник Венда отсыпался. К обеду юноша спустился, но потом, пробормотав что-то об утомительном путешествии, вернулся в комнату. Венд, поднявшийся в номер позднее, застал Ресана уткнувшимся носом в подушку. Будить не стал. Храм Солнечного, расположенный на главной площади, сиял, как положено, и белизной стен и золотом куполов. У ступеней толпился народ; кто-то входил, кто-то выходил, кто-то просил подаяние, именем бога благословляя щедрых и пугая скупых. Не обращая внимания на профессиональных побирушек, Венд поднялся в храм. Мужчина обошел несколько кающихся грешников, распростертых на каменном полу, и подошел к восточной стене, где за широкой колонной находилась арка. Подобный проход, как он знал, существовал во всех храмах Солнечного, из века в век строившихся по одному плану. – Да воссияет во Тьме Солнце! – Молодой жрец, сидевший в алькове, отложил книгу и поднялся. Венд поклонился в ответ: – Да воссияет. – Что привело тебя, воин? – Жрец смотрел с легким любопытством. Должно быть, немногие ищущие спасения заглядывали сюда, предпочитая просить бога напрямую. – На мне проклятие, – тяжело проговорил Венд, не имея сил для долгих предисловий. – Проклятие Темного мага. Проклятие – это не грех, требующий лишь молитвы и искупления. Проклятие – это серьезно. Это может перекинуться и на помогающих про́клятому.