Почти под самой скалой на дне сидели две девочки, наряжающие самодельных деревянных кукол в роскошные платья из водорослей, не замечая, что расстояние от их голов до поверхности моря – два человеческих роста. Вокруг лиц детей роскошным нимбом колыхались их длинные волосы. Вот рядом с ними по дну пробежал мальчишка, выхватил игрушку у одной из девочек, та вскочила и кинулась следом, изо рта ее столбом пузырей вырвался возмущенный вопль. Ресан завороженно сделал шаг вперед, к месту, где скала обрывалась прямо в море. Неужели люди научились дышать в воде, а он – последний, кто узнает об этом? Должно быть, это совсем просто, если это освоили даже несмышленые дети. Один шаг – и у него тоже получится! Плеск волн стал громче, заглушая крики и смех, пока они не пропали вовсе. Плеск воды, шелест, забавные булькающие звуки, словно кто-то пытался научить рыб говорить по-человечески. Ресан засмеялся, потом зажмурился и прыгнул вперед, в лазурную теплую воду, где так легко дышать и ходить по дну… А когда открыл глаза, то увидел лишь белесое ночное небо и на фоне его склонившуюся к нему жуткую чешуйчатую морду, оскалившую зубы. Вскрикнув, Ресан откатился в сторону. Где его «жала», его кинжал? Что угодно, только бы удержать чудовище на расстоянии! – Человек… – Выговор туурша звучал почти чисто, но нечто в звуках голоса отдавало болотным бульканьем. И запах – затхлой воды, тины, ржавеющего железа. Этот запах окутал всю поляну. – Успокойся, человек. Ресан вскочил на ноги, продолжая отступать от чудовища, судорожно оглядываясь. Венд! Где Венд? Он ведь должен был сторожить их! Ни самого воина, ни следов борьбы… – Мы хотим говорить с тобой, человек, – терпеливо проговорил туурш. – Ты понимаешь мою речь? Ресан замер. Говорить… Да, это существо, эта тварь пыталась ему что-то сказать. Что? Зачем? Но раз тварь разумна… – Где второй человек? Мой спутник? – потребовал Ресан, безуспешно шаря по одежде. Куда же делось его оружие? – Второй спит. – Туурш махнул когтистой лапой, указывая ему за спину, и Ресан, оглянувшись, действительно увидел Венда, привалившегося боком к каменистому пригорку. Голова воина свесилась вниз, грудь поднималась в такт дыханию. Жив. Но ведь Ресан уже смотрел в ту сторону и не видел ничего, кроме травы да камней… – Мы хотим говорить, – повторил туурш. – Ты готов говорить с нами, человек? – Что вам нужно? Ресан прекратил попытки найти оружие. Вдруг действительно туурш желает только говорить… Трясинник вытянул вперед голову, жуткую помесь человеческого лица и рыла ящера. – Ты несешь вещь Мастера, – сказал он. Голос звучал невыразительно, но в круглых желтых глазах жила тоска. Тоска нечеловеческая, тоска дикого зверя, запертого в клетку. – Что за вещь? – Ресан готов был все отдать чудовищу, лишь бы оно, это чудовище, исчезло. – Браслет на руке. – Туурш потянулся вперед верхней частью туловища, нос алчно шевельнулся, принюхиваясь. – Это браслет Мастера. Ресан закатал длинный рукав. Им требовалась поделка его деда? Указатель пути? – Вы хотите забрать его? – спросил он, почти успокоившись. В крайнем случае всегда можно попросить деда сделать еще один. – Нет. – Туурш отодвинулся, но тоска во взгляде усилилась. – Не забрать. Нам не нужна эта вещь, нам нужен сам Мастер. Ресан вздрогнул, но не успел ничего сказать. – Расскажи ему о нас, человек. – Туурш смотрел ему прямо в глаза. – И передай вот это. – Когтистая лапа протянула Ресану нечто непонятное, напоминавшее зеленую корягу. Великая реликвия болотных гулей? Ресан взял вещь с опаской, брезгливо ожидая прикосновения к склизкой поверхности. Но вещь оказалась сухой и теплой. Нет, не коряга. – А это чтобы ты не потерялся по дороге, – добавил туурш и ткнул острым когтем Ресану над ключицей… – Рассвет уже, вставай! – произнес знакомый голос, в то время как чья-то рука трясла Ресана за плечо. Да-да, конечно, вот только какой странный сон приснился ему ночью… А еще в шею справа тычет тупой болью, а какой-то предмет упирается в ребра. Ресан с трудом сел и растерянно уставился на деревянные, с прозеленью от старости, ножны и торчащую из них рукоять клинка… – Что ты собираешься с этим добром делать? – мрачно полюбопытствовал Венд, когда Ресан закончил рассказ. – Не знаю. – Юноша, вынув клинок, разглядывал подарок. Обычное лезвие, кое-где со следами плохо отчищенной ржавчины. – Может, закопать его или бросить в болото? Венд скептически хмыкнул. – Полагаешь, туурши об этом не узнают? – И что же, сделать, как они хотят? – Ресан не желал везти деду непонятный подарок из болот. А вдруг на нем проклятие или темномагическое колдовство? – Не хочешь сам, давай мне. Положу в седельную сумку, – предложил Венд. – Пока болота не закончатся, выбрасывать нельзя. Ресан отдал клинок Венду, тот небрежно сунул памятку от тууршей в седельную сумку и, кажется, напрочь забыл как о подарке, так и о ночном происшествии. По крайней мере, вслух не упоминал и вообще говорил очень мало и только по делу. Ресан тоже молчал, погруженный в раздумья. Какого Мастера имел в виду болотный житель? В его речи это слово прозвучало как имя, причем имя человека, внушающего страх и почтение. Туурш говорил о приемном деде Ресана, степном шамане? Или о ком-то другом, более могущественном? Сейчас, вспоминая, Ресан начал сомневаться, что указатель пути сделан именно дедом. Да, старый шаман настроил амулет на юношу, но из шкатулки он вытащил его готовым. Там всего-то потребовалось проговорить несколько ритуальных фраз, капнуть кровь Ресана на стрелку, и готово… На привале юноша попросил Венда достать клинок и ахнул – ножны были теперь из красного дерева, украшенные узорами, чистые, гладкие, сияющие в лучах заходящего солнца. Ресан осторожно потянул за рукоять и вскрикнул от восторга: на лезвии не осталось и следа ржавчины, зато отчетливо виднелся вьющийся узор, похожий на переплетение ветвей. Венд скептически наблюдал за ним. – Ты хоть не забыл, от кого этот клинок достался? Ресан растерянно посмотрел на воина. – Нет, не забыл. Я просто… я люблю красоту, – попытался объяснить. Венд хмыкнул. – Только вот эта красота магического происхождения. От магии никогда не знаешь, какой пакости ждать. Ресан вздохнул и вернул Венду оружие. Честно признаться, толку Ресану от кинжала было мало. Юноша знал пару приемов, но понимал, что, даже возьми он самый волшебный клинок, любой опытный воин его в два счета обезоружит. – Какое место странное! – Ресан оглядел пригорок, выбранный Вендом для ночевки. – Камни стоят ровным рядом. – Наблюдательности ты не лишен, – похвалил его Венд не то в шутку, не то всерьез. Заинтересовавшись, юноша очистил один из верхних камней от плюща и мха и теперь растерянно водил рукой по гладкой поверхности. – Это остатки стены, до сих пор шлифовка сохранилась! – Верно. – Венд подошел ближе. – Я уже ночевал здесь. Напарник рассказывал: в давние времена на этом месте стояла внешняя молельня одного из Светлых богов. Потом появились туурши, люди ушли, святое место забросили, и оно то ли само разрушилось от времени, то ли кто помог. – Молельня Светлых? – Да, это благое место. Ресан неуверенно кивнул; ничего особенного он не ощущал, но Венд наверняка знал, что говорил. – Здесь безопасно ночевать? – Не больше, чем в любом другом месте. От нежданных гостей развалины не защитят. Будем караулить по очереди. Если услышишь странные звуки, не стесняйся меня будить. Кто знает, что, кроме тууршей, может здесь водиться. Венд, дежуривший в первую смену, разбудил Ресана сам и почти сразу. – У нас неприятности. Объяснять не потребовалось: по ту сторону костра двигались крупные тени, посверкивали в свете огня голодные глаза. Лошади косились на хищников, изредка недовольно фыркали, но в целом вели себя спокойно. – Это волки? – отчего-то шепотом спросил Ресан. – Так много… – Хуже! – Венд вынул меч из ножен и положил рядом, внимательно наблюдая за движением стаи. – Это кхарги. Звук, вырвавшийся у Ресана при этих словах, больше напоминал жалобный писк. Кхарги! Монстры, напоминавшие помесь волка и дикобраза, всеядные, покрытые плотной чешуей, почти не пробиваемой стрелами и обычным оружием, с ядовитым шипом на конце длинного хвоста. Единственное достоинство кхаргов, с точки зрения людей, заключалось в неспособности к быстрому размножению. Два-три приплода за всю жизнь самки, и то при очень благоприятных условиях. Редкие твари, почти вымершие. Все эти сведения о родной природе, накрепко вбитые когда-то наставником, промелькнули в голове Ресана, завершившись единственным вопросом: если кхарги такие редкие, почему их здесь так много?! – Что… что нам делать? – спросил юноша слегка дрожащим голосом.