– Конечно, – уверенно кивнула та. – Я… – Нита! – укоризненный голос, явно принадлежавший взрослому, прервал ее на полуслове. – Ты докучаешь человеку. К тому же нам пора. Альмар завертел головой, но никого не увидел. Девочка между тем недовольно топнула ногой, черепица опасно скрипнула. – Вот так всегда, стоит мне познакомиться с кем-нибудь интересным… – Нита! – Бесплотный голос стал сердитым. – Ладно, ладно, уже иду, – отозвалась она, хмурясь. Потом кивнула мальчику: – Тебя как зовут? – Альмар… – Хорошо, я запомню. – И, отвернувшись от него, подбежала к краю крыши и прыгнула в пустоту. Мальчик охнул и едва удержался, чтобы не броситься следом. Осторожно подошел к кромке и посмотрел вниз. Потом по сторонам. Потом, на всякий случай, наверх. Но ничего, напоминавшего девочку или ее разбившееся тело, не увидел. Несмотря на дневное время, в небольшой комнате царил полумрак. Мало того что окно выходило на север, так еще одна из сторожевых башен Радоги нависала над домом, пряча его в тени. Впрочем, недостаток света не мешал Мэа-таэлю внимательно следить за действиями высокого старика, обладателя длинных волос, заплетенных в десяток мелких косиц. С тех пор как старый шаман поселился в Радоге, прошло уже полдюжины лет, последние черные пряди в его шевелюре побелели. Седой как лунь, но столь же мудрый, столь же сильный, как прежде. Шаманы живут дольше обычного человеческого срока… – Ты и сам бы сделал не хуже, – проворчал шаман, выкладывая из шкатулки на стол разные предметы. – Уж этому мой брат тебя научил. – Научил, – согласился Мэа-таэль. – И я сделал бы, будь у меня полгода в запасе и все ингредиенты. Вот только потребуется это через пару дней, если не раньше. – Мальчик мой, что вы на этот раз задумали? Бросив на полукровку быстрый пронзительный взгляд, старик развернул плотную холщовую ткань, достал предмет, напоминавший гусиное перо, только из чистого золота, и аккуратно коснулся им каждой выложенной вещи. Движения его рук были уверенными и точными, никак не выдавая почтенный возраст своего обладателя. – Дед, ну перестань, – поморщился полуэльф. – Не выпытывай детали. – Четыре маски на якорях – наверняка что-нибудь противозаконное, – недовольно покачал головой шаман. Мэа-таэль рассмеялся. – Ты, похоже, забыл, кому я служу! Он сам себе закон. Не беспокойся, дед. – Как я могу не беспокоиться, если вижу, что у тебя самого душа не на месте, – возразил старик. – И не спорь, читать эмоции глупых мальчишек я еще не разучился. Что на сей раз нужно твоему магу? – Скоро узнаешь, – пообещал Мэа-таэль. – Зря ты связался с Тонгилом, – сурово сказал старик. – У всех магов сносит крышу от Дара, но у Темных в особенности. – И это говоришь мне ты, служитель Многоликого? – усмехнулся полукровка. – Владыка всегда благоволил к магам. – Кто Он и кто мы, – возразил шаман, отступая от стола и оглядывая получившийся результат. – Где Он и где мы. Для Него маг или простой смертный – разница невелика, а мы чародеям немногое можем противопоставить. Понимаешь ведь, что случится, если Тонгил в тебе усомнится или разочаруется? – Что же? – Станет у меня на одного внука меньше, – припечатал шаман. – Мало того, мы приобретем с твоей смертью такого опасного кровника, какого у семьи уже лет сто не было. Не смейся, мальчишка! То, о чем я говорю, ты и сам не раз обдумывал. Если скажешь «нет» – не поверю. При всем твоем легкомыслии ты все же не дурак. – Дед, если бы не Арон, стало бы у тебя уже давно на двух внуков меньше, – перестав улыбаться, возразил Мэа-таэль. – И я тоже не поверю, если скажешь, будто забыл об этом. – Помню, – сумрачно ответил старик. – Хорошо помню. Но верить магам не умею, уж не проси. Полукровка пожал плечами. – Арона это не расстроит. Хотя, что бы ты о нем ни думал, для Темного он достаточно вменяем. – Наслышан, – хмыкнул шаман. – Можно подумать, твоего мага породила сама богиня Льда – ничто его не пронимает. Сколько раз на него уже покушались? Больше трех десятков? И ни одного приступа мании преследования, ни одной вспышки безумия, как у прочих магов. Даже поведения своего не изменил. Другим хватало пары встреч с наемными убийцами, чтобы начать жечь всех чужаков в пределах видимости или запираться в замке безвылазно. – Вот видишь… – начал Мэа-таэль, но старик перебил его: – Именно, я вижу, причем то, чего не видишь ты. Твой Тонгил – и не человек вовсе. – Ну ты хватил, дед! – Послушай меня, мальчик. – Старик уставился на него пронзительными черными глазами, такими же яркими и живыми, как у самого Мэа-таэля. – Просто послушай. Может, я и ошибаюсь, может, старый шаман и выжил из ума, но хотя бы допусти такую возможность: Тонгил – не человек. – А кто тогда? – Точно не знаю. – Старый кочевник покачал головой. – Кое-какие догадки у меня есть, но говорить вслух пока остерегусь. Оставил бы ты эту проклятую службу, до добра она не доведет. – Я не могу, я Арону и за себя, и за брата должен, – возразил полукровка. Дед уже не в первый раз начинал подобные разговоры, вот только о нечеловеческой природе Тонгила заявил впервые. – Слышал уже, слышал, – пробормотал шаман. – Отдать бы должок, да и забыть. Ладно, ты парень упрямый, больше на эту тему я говорить не буду. Но перед отъездом зайди еще ко мне, может, успею проверить кое-какие догадки, тогда и скажу тебе. – Зайду, – согласился Мэа-таэль. – Я в любом случае собирался. – Вот и славно. – Старик достал четыре льняных мешочка и принялся складывать в них разложенные на столе вещи. – Помнишь, как образы на якоря накладывать? – Обижаешь, – отозвался полукровка. – Если надо, с закрытыми глазами сделаю. – Все, ступай, скоро важные гости придут, нечего им глазеть на твои эльфийские уши! – Шаман вручил ему мешочки и подтолкнул к двери. Мэа-таэль хмыкнул, поблагодарив, сунул их во внутренний карман куртки и вышел на улицу. На миг остановился, прислонился к закрывшейся двери. Легкомысленное выражение, так раздражавшее старого шамана, исчезло с лица, глаза серьезно, даже мрачно, посмотрели куда-то вдаль, словно вглядывались в будущее. В будущее неласковое и нежеланное. Потом поднял руку, тронул через кожу куртки свою ношу и тихо сказал: – Ты прав, дед, Арон меня убьет. Глава 17 Крепость стояла у самого берега реки. Прямо из воды вырастали отвесные каменные стены, глядя узкими бойницами на мелкую рябь внизу. Когда-то грозный символ императорской власти над новой провинцией, с течением лет крепость пришла в запустение, камень стен порос травой, а потом кое-где и мелким кустарником. Обленившийся гарнизон состоял из пяти стражников и коменданта – только это выделила империя на охрану своего давно уже не пограничного форта. Арон стоял у парапета, скрестив на груди руки, и лениво наблюдал за мельтешащими внизу людьми. Вот еще один результат планирования и интриг его предшественника: крепость давно уже тайно принадлежала Тонгилу вместе с не-людьми, несшими тут службу. Мэль, стоявший рядом, обозревал панораму раскинувшейся перед ними Радоги с почти осязаемым удовольствием. – К вечеру будем знать, где прячется император. Ты уверен, что не хочешь сам сесть на трон, когда тот освободится? – в который раз поинтересовался полуэльф, разворачивая принесенный список. – Уверен, – кратко ответил Арон. – Тогда вот основные кандидаты. Все твои условия соблюдены: никто не является магом, никому не хватит богатства и могущества, чтобы самостоятельно удержать власть, но при этом есть кровное родство с правящей династией и законные претензии на трон. Вот этот, под третьим номером – мой любимец. Интересуется собиранием древностей и охотой, а политические интриги наводят на него скуку. – Младший сын императора? – спросил Арон, смутно припоминая означенного юнца. – Племянник, – уточнил Мэль. – С дядюшкой не ладит, за его кончину на нас не обидится. – Хорошо, – кивнул маг. – Считай его рабочим вариантом. – Арон, – после паузы сказал полуэльф, – что тебя гнетет? – С чего ты взял? – недовольно буркнул северянин. – Я же вижу. – Мэль покачал головой. – Последние дни тебя беспокоит новая проблема. – Надо же, насколько я прозрачен… – Арон отвернулся от управляющего, переведя взгляд на шпили и башни дальнего берега. – Только для меня, – жизнерадостно утешил его полуэльф. – Так в чем дело? Арон пожал плечами, но все же неохотно проговорил: – Я когда-нибудь упоминал о своем проклятии? – О котором из них? – уточнил полукровка. – Около пяти я могу назвать прямо сейчас, но если подумаю, то вспомню еще с десяток. На людей, на роды, на селения – какое именно тебя интересует?