Действительно, его было достаточно. За всю жизнь воин слышал только о трех – язык не поворачивался назвать этих существ людьми, – трех чудовищах в человеческом обличье, державших оборотней у себя на службе. Двое были некромантами. Третий – верховным жрецом Серой Госпожи, богини Смерти. Как Арон умудрился попасть в столь теплую компанию? Риен сидел, пытаясь не выказывать страха и понимая, что получается плохо. Он сказал господину неправду – не подземелья и не оборотни в страже пугали его больше всего, а сам Арон Тонгил, четыре года как негласный хозяин севера империи. Господин тем временем словно забыл о паже, задумался о чем-то. И это что-то оказалось неприятным, углубившим складку между темными бровями, заставившим опуститься уголки губ. Затем он поднялся с места, подошел к окну. – Как я поступаю, когда мне скучно, Риен? – Голос Тонгила звучал отстраненно. Так спрашивают, зная ответ. – Спускаетесь в подземелья, господин, – прошептал паж и крепко зажмурился, уже догадываясь, каким будет продолжение. – Тогда проводи меня туда, Риен, – подтвердил его подозрения Тонгил. – По дороге развлеки интересным разговором. – И по изменившемуся голосу господина Риен понял, что тот улыбнулся. Все случившееся потом прошло перед юношей словно в тумане. И как они вышли из покоев, дверь которых Риен, по этикету поклонившись, держал открытой для господина, и как перед началом спуска он судорожно искал в пустой стражницкой факел и бессвязно бормотал извинения за то, что не умеет, как господин, видеть в темноте. – Что ты знал обо мне до того, как оказался здесь? – Голос за спиной прозвучал неожиданно, разбив гулкую тишину лестничных пролетов. Риен споткнулся и не упал только благодаря руке Тонгила, ухватившей его за предплечье. – Итак, Риен? – Господин говорил мягко, но что-то появилось в его голосе, что-то, вызывавшее желание повиноваться, выполнить любой приказ. – Как и все, господин, – неуверенно проговорил Риен. Но Тонгил явно ждал продолжения, и паж добавил: – Я знал, что вы распоряжаетесь севером и частью востока империи, половина их налогов идет вам. Императору известно об этом, но он молчит. Отец рассказывал: его величество даже предлагал вам титул герцога, но вы отказались, не объясняя причины. Юноша замолчал, пытаясь понять, стоит ли говорить дальше. – Продолжай, – велел господин. Риен глубоко вдохнул. – Вас все боятся: вассалы, союзники, даже император. Никто не хочет оказаться вашим врагом. – Как мило с их стороны. – Голос Тонгила прозвучал слегка ядовито. – Значит, врагов у меня нет? Паж сглотнул. – Есть, господин. – Например? – Князь Лазурной долины. Он поклялся вас уничтожить. – Да? Почему? Риен рискнул обернуться – проверить, не смеется ли господин. Но тот смотрел с вежливым интересом, даже вопросительно приподнял брови. – Вы приказали похитить его младшего сына и… – Юноша замолчал, чувствуя, что лицо начинает пылать. – Да? – И сделали своим наложником. Воцарилось молчание. Господин вновь погрузился в мысли и на продолжении странного разговора не настаивал. Лестничные пролеты закончились, выведя их в подземелье. Факел осветил отполированные магией черные стены, на которых змеились прожилки сиреневого, сияющего изнутри камня, и блестели позолотой руны. Паж остановился, ожидая приказа. Из первого зала вело несколько ходов, причем два – на нижние уровни, куда юноша еще не спускался. – Ты знаешь, где находятся заключенные, недавно попавшие в замок? – спросил Тонгил отсутствующим тоном. – Да, господин. – Это, наверное, было единственное, что Риен мог найти в подземелье. – Тогда веди. Тонгил замолчал, утратив интерес к разговору. И молчал до тех пор, пока они не дошли до первых камер. Несколько мгновений господин осматривался, словно выбирая, хотя, на взгляд Риена, все двери выглядели одинаково; потом уверенно двинулся вперед, но не к одной из них, а дальше, в темноту, куда свет факела едва доставал. – Ты прячешься от меня, стражник? – В голосе Тонгила прозвучала насмешка. – Или от других страшных чудовищ, обитающих в темноте? Риен завертел головой, но вокруг, казалось, было пусто, пока в дальнем боковом переходе не шевельнулась тень и не раздался простуженный голос: – Не хотел мешать вам, господин. – Какая предусмотрительность. – Из голоса Тонгила вновь пропали эмоции. – Открой эту камеру, – велел господин и тут же добавил раздраженно: – Ту, рядом с которой я стою, глупец, а не соседнюю. Бормоча извинения, стражник приблизился, а паж подумал, что того, наверное, отправили сюда за какую-то провинность. Ведь просто так в подземелье мог оказаться только такой неудачник, как сам Риен. С замком стражник возился недолго, и дверь открылась легко и тихо, без ржавого скрипа, который уже настроился услышать паж. – Когда его посадили? – Тонгил кивком велел Риену войти первым. Уже заходя, паж заметил, как такой же жест был адресован и стражнику. – Пятого дня, господин. Как вы велели, сразу сюда, в допросную не водили, и без того все было понятно. – Стражник попался словоохотливый, и даже факт, что собеседником оказался сам Тонгил, смутил его только поначалу. – Уже третий убийца за это лето. Да он своих планов и не скрывал. – В сторону заключенного последовал пренебрежительный кивок. Господин забрал у Риена факел и поднес ближе к сидевшему у стены узнику. Тот заморгал, прикрыл глаза рукой и тут же вскочил. Сильное тело напряглось, и если бы не короткая цепь с ошейником, узник кинулся бы на вошедшего. Заключенный казался чистокровным человеком: высокий и широкоплечий, с короткой густой бородой. На клановца – именно их считали лучшими наемными убийцами – он походил мало, те до старости сохраняли юношескую стройность, оставаясь юркими, словно змеи. И еще не было в узнике присущей им равнодушной смертоносности. Заключенный выглядел как обычный воин: сильный, опасный в битве, но не обученный наносить удары исподтишка. – Венд ар-Син, – проговорил господин странным тоном. – За что же ты решил убить меня? В глазах узника сверкнула бессильная ярость. – Раз вспомнил имя, вспомни и причину! Глава 4 Арон, не в силах оторваться, смотрел на своего лучшего друга, который был роднее, чем брат… и уже четыре года как мертвого. Человек в железном ошейнике выглядел старше, чем тот Венд, которого воин когда-то похоронил, на лице прибавилось шрамов. Кроме того, его Венд никого не умел ненавидеть так, чтобы это чувство выжгло все остальные, оставив только горькую пустоту. Этот, постаревший, умел. Нужно было принять решение. Но какое? Арон мог освободить Венда, сорвать этот позорный ошейник… А потом? Человек, так похожий и одновременно не похожий на его друга, вряд ли станет растроганно благодарить, скорее повторит попытку, из-за которой оказался в подземелье. Глаза этого Венда говорили: не найдется оружия – он зубами перегрызет врагу глотку. Приказать отвести его наверх, в господские покои? Уже там рассказать историю их дружбы, их другой жизни, рассказать о своей встрече с демоном? И ожидать, что человек, ненавидящий его, поверит в подобную сказку? Арон на месте Венда точно не поверил бы. Пока оставить все как есть? Изобразить безразличие и уйти? Пусть так, но прежде узнать, чем он вызвал такую ненависть. Судя по присутствию Венда, демон сдержал слово: близкие Арона были здесь живы. Но любой человек знает – у подарков демона есть обратная сторона. Арон в новой жизни оказался другим, могущественным и страшным человеком. Возможно, и те, кого он прежде знал и любил, изменились. С того момента, как в его покои вошли слуги, неся завтрак, а следом явился перепуганный паж, бывшему сотнику пришлось играть чужую роль, черпая вдохновение лишь из реакции зрителя да собственного здравого смысла. Арон желал спросить о многом, но опасался вызвать у мальчишки чрезмерные подозрения. Впрочем, в качестве первого собеседника Риен подходил великолепно: пока плохо умеющий притворяться, открытый и искренний. Арон задал бы пажу еще немало вопросов, но стоило тому упомянуть подземелья, как в дело властно вмешалась интуиция. Внутренний голос не раз помогал воину, спасал от шальной стрелы и ножа в спину, в бытность сотником даже предупреждал о неожиданных проверках начальства. Тогда гвардейцы всерьез называли своего командира Счастливчиком. Когда появились Тери и Рик, внутренний голос научился хранить не только самого Арона, но и дорогих ему людей. Исходящую от некроманта опасность воин тоже почуял заранее, только вот не успел вовремя вернуться… И здесь, едва Риен произнес слово «подземелья», Арон понял: он должен спуститься туда. Это важно, важнее даже, чем добыть информацию о самом себе. Камера, где находился Венд, словно сама подозвала его. Но воин до последнего момента не представлял, кто окажется внутри. – Или великий маг забыл о давнем эксперименте? – В голосе Венда ненависть смешивалась с отвращением. – Забыл, как решил подарить тварям Хаоса жителей нескольких деревень и посмотреть, что получится? Ты сам тварь, Тонгил, более мерзкая, чем твои про́клятые слуги! Пусть это буду не я, но придет другой мститель, и подыхать ты будешь долго! Арон смотрел на своего лучшего друга – бывшего лучшего друга – и не мог вымолвить ни слова. Он маг! Маг, и, по всей видимости, Темный! Дар демона сделал его одним из тех существ, которых он ненавидел. Вот почему здешний Тонгил самовольно правит частью империи, вот почему местная знать боится его настолько, что откупается родными детьми. – Маги всегда умирают долго, – словно во сне прошептал он старую истину. – Очень долго, и убивать их нужно правильно… Риен, стоявший в паре шагов, издал невнятный жалобный звук, и даже в глазах Венда мелькнуло удивление. – Правду говорят: ты безумец, – выдохнул его не-друг.