Голос мага обволакивал сладкой пеленой, но смысл слов ускользал, оставляя лишь щемящее непонятное чувство: надо о чем-то рассказать – и все будет хорошо. – Я хотел найти, – проговорил Тималь тихо, – артефакт с химерой. Проговорил и очнулся. Завораживающая магия схлынула, оставив нарастающий ужас – он сказал именно то, что говорить не должен был ни в коем случае. – Артефакт с химерой. Как интересно, – обычным голосом повторил маг, бросил взгляд на запертую дверь. Замер. Простоял так несколько секунд, не шевелясь и глядя в пустоту перед собой, пока дверь, на которую Тималь убил больше часа, не начала открываться. Она делала это сама, словно живая. С хрипом и скрежетом отходили многочисленные замки и затворы с внешней и внутренней стороны. А еще – это Тималь ощущал своим пока нераскрытым эррэ – еще слой за слоем снимались заклинания. – Прошу. – Тонгил сделал широкий жест рукой, приглашая эльфа первым войти в открывшийся проем. – Поищем артефакт вместе. Тималь бросил на мага недоверчивый взгляд, но тот выглядел серьезным. Войти в лабораторию Тонгила? Откуда не возвращаются… Уж живыми-то точно! – Не надо! – Юноша судорожно мотнул головой. – Пожалуйста, не надо! – Но ты же хотел, – удивился маг. – Не стесняйся, проходи. – Нет, – выдохнул Тималь. – Нет! – А потом, неожиданно даже для себя, швырнул факел в Тонгила и метнулся мимо него к лестнице. Возможно, он успел сделать пять шагов, возможно, шесть, но потом что-то, похожее на удавку, больно сжало горло, невидимые веревки змеями обвились вокруг рук и ног, и подросток упал на каменный пол, изгибаясь, словно спеленатая пауком гусеница. Факел погас, не сохранив даже красного уголька, тьма казалась непроглядной, но, напрягая слух, юноша уловил легкий шелест шагов Тонгила – для чистокровного человека маг всегда двигался слишком тихо. Потом сильные руки подняли подростка с пола, перекинули через плечо. Шаги – восемь, девять – и Тималь опять оказался на полу. Загорелся факел. Отражаясь в его свете, золотом замерцали руны на стенах и потолке лаборатории. Арон обошел помещение по кругу, решив для разнообразия вручную поджечь все фитили ламп, потом повернулся к связанному Тенями эльфенку. В свое время воину пришлось немало пообщаться с остроухими, и кое-чему это общение его научило. Например, определять их возраст, что вообще-то занятие неблагодарное. Так вот, этот конкретный их представитель был едва ли старше Риена ар-Корма, то есть, по эльфийским меркам, практически несмышленый младенец. – Успокоился? – поинтересовался северянин, закончив с лампами. Мальчишка, не сводивший с него перепуганного взгляда, вздрогнул и кивнул. Арон бросил взгляд на дверь, и та с тихим щелчком закрылась. Теперь можно и пообщаться, не опасаясь внезапного побега собеседника. Повинуясь мысленному приказу, исчезли державшие эльфенка Тени. – Вставай, – велел воин и, когда подросток вскочил на ноги, добавил: – Хотел найти артефакт с химерой – ищи. – Зачем? – слабым голосом спросил тот. Арон хмыкнул, а потом, словно невидимый бес подтолкнул его, усмехнулся и ответил: – У каждого должно быть право на последнее желание. Раз тебе так нужна эта вещица… Эльфенок не побледнел даже, а позеленел, но ненадолго. Потом мальчишка упрямо вскинул подбородок, во взгляде появилась решимость, и Арон пошатнулся от магического удара… Удар оказался несильным – сработали магические щиты, о которых до того мгновения он и понятия не имел. Но это жалкое нападение разбудило в северянине что-то. На долю мгновения он увидел эррэ эльфенка – раскрывающийся кокон магии. Увидел и инстинктивно ударил в самую его сердцевину… Глава 19 Верхняя Степь всегда прекрасна, всегда зелена, всегда над ней сияет синее небо. В Верхней Степи нет засухи, нет пылевых бурь и ядовитых зимних ветров. В Верхней Степи не умирают. …Темира стояла на вершине холма и целилась во что-то из своего любимого лука. Мэа-таэль узнал его сразу – сделанный из древесины ацера, сухожилий, роговых пластин, покрытый тонким слоем искусно раскрашенной коры… Много лет назад старшая дочь вождя приняла этот лук как дар на свое совершеннолетие. Его же, сломанный пополам, положили на погребальный костер Темиры… – Наконец-то! – Кочевница опустила оружие и легко сбежала вниз, к подножию холма, где стоял полукровка. – Я уж думала, ты и в этот раз не придешь. – Я тоже умер? – неуверенно спросил ее сын, пытаясь понять, как и когда это случилось и почему он ничего подобного не помнит. – Глупости! – Темира досадливо топнула ногой. – Ты просто спишь, но спишь легко, открыто, поэтому у меня получилось тебя дозваться. Мэль нахмурился, не совсем поняв слова матери, но на всякий случай решил запомнить и спросить потом у знающего человека. – Смотри… – Ее ладонь коснулась его руки, ладонь теплая, как у живого человека. – Смотри, следи за полетом. Это важно. Темира вновь подняла лук, направляя его в небеса, наложила стрелу на натянутую тетиву. Та полетела – выше и выше… А потом мир перевернулся, и Мэа-таэль с Темирой стояли уже не на зеленой траве, а в воздухе, и под ногами не осталось опоры, вокруг – только синее небо. Далеко внизу расстилалась Великая Степь мира живых. Глаза полуэльфа обрели небывалую зоркость. Он различал с высоты десятков тысяч шагов, как сгибается под порывами ветра молодая трава, как дрожит в укрытии заяц, как крадется по его следу лис. Он видел бегущий табун диких лошадей, а дальше, у самого горизонта, становище кочевников. – Следи за полетом, – напомнила Темира, и послушный сын отыскал стрелу взглядом. Вовремя – на его глазах ее деревянное тело оделось плотью, покрылось перьями, стало сизокрылкой, каких тысячи летают в степи. И помчалось дальше на восток, во много раз быстрее, чем способна любая птица. Вот и само становище. Тууры. Не враги родного племени Мэля, но и не друзья. Даже не союзники. – Мама, что я должен увидеть? Темира не ответила, хмуро глядя на стоявшую у самого края юрту, вокруг которой кругами летала птица, сотворенная ее магией. – Где опять эта девчонка? – пробормотала женщина. – Стоит отвлечься, как ее уже и след простыл! Птица прекратила бессмысленное кружение и метнулась куда-то в сторону, в пустую степь, пока впереди не показалась фигурка маленького степного конька, на каких ездят дети кочевников. Поводья коня были тщательно привязаны к вбитому в землю колышку, а чуть дальше обнаружилась и сама юная хозяйка. Девочка лет десяти, чернокосая и черноглазая, тонкой костью и порывистостью движений удивительно похожая на Темиру, шагала к белевшим вдали развалинам. На поясе висел длинный охотничий кинжал, за спиной – небольшой, на детскую руку, лук и колчан со стрелами. Шла девочка уверенно, как по хорошо известной дороге. – Это ведь Наи? – растерянно спросил Мэль. – Я не знал, я думал, она погибла вместе с тобой. – Если бы знал, попытался бы найти? – Темира покачала головой. – Не стоит. Девочке лучше там, где она сейчас. Ее взяла к себе хорошая семья, а у твоего очага еще нет хозяйки, тебе некуда привести ребенка. – Все изменится, как только твоя смерть будет отомщена! Обещаю, я… – Замолчи! – прервала его мать. – Замолчи. Твои слова – страшный грех. Не смей! – Он это заслужил! – воскликнул Мэль. – Я не хочу, чтобы мой сын навлек на себя проклятие! – Глаза Темиры вспыхнули тем огнем, который так часто видел Мэа-таэль, пока она была жива. – Ты обещал – он не погибнет от твоей руки! – Он не погибнет от моей руки, – сердито подтвердил полуэльф. – Но и не будет жить долго и счастливо! Я найду способ… – Мэль встряхнул головой и перевел взгляд на сестру. – Если я не нужен малышке, почему ты решила мне ее показать? Темира проследила, как девочка карабкается по разрушенной кладке крепостной стены и спрыгивает вниз, на мостовую погибшего города. – Скоро многое изменится. Я не знаю сути перемен, наш бог не посвящает души смертных в свои планы. Но чувствую – что-то грядет, и это что-то коснется и Наи-таэль, и тебя. Будь осторожен. Так же резко мир снова перевернулся, и они вновь оказались на мягкой зеленой траве Верхней Степи. – Скоро проснешься, – сказала Темира. – Я слышу, как по ступеням поднимается стражник, посланный за тобой. – Мам, – торопливо проговорил Мэль, боясь не успеть высказать то, что мучило его последние годы. – Мама, прости меня! – За что? – удивилась Темира. – Это все случилось из-за меня. Из-за меня ты погибла. – Не говори ерунды! – Темира по-настоящему рассердилась. – Не вздумай еще добавить, будто виноват в своем рождении! Не за что тебе просить прощения… – Она замерла, глядя куда-то сквозь него, потом порывисто обняла. Мэль вновь ощутил тепло ее тела, как если бы Темира была живой. – Сейчас ты проснешься. Береги себя, сынок… Ее голос растаял, потерялся в пустоте, а зелень Верхней Степи поблекла, уступая место тусклому дневному свету, проникавшему в спальню из-за неплотных занавесей. – Простите за беспокойство, тар Митрил, – склонился в низком поклоне слуга, – но господин Тонгил просит вас немедленно зайти к нему. С эльфом случилась какая-то неприятность. Арон стоял у окна, катая между ладонями пергаментный свиток, и рассматривал небольшой ухоженный парк, сквозь зелень крон которого поблескивал пруд. Именно там он вчера пытался подчинить себе водную стихию. Результат оказался, мягко говоря, не впечатляющим. За спиной мага на постели лежал бледный и неподвижный эльфенок. Даже если забыть о том, что это сын знатного вельможи и ценный заложник, мальчишку было жаль. Забрался куда не следует, бывает… Особенно когда этого в письме недвусмысленно требует отец и повелитель. Впрочем, при обыске комнаты Тималя слуги нашли не только свиток с посланием от эльфийского князя, но и россыпь треугольных камней зеленоватого цвета. Пара таких же камней оказалась у подростка с собой в поясном мешочке. Арон вернулся к столу, положил свиток и взял один из камней. Амулеты, присланные эльфенку?