Ли Хан воздел очи горе: – Лекур с учеником. Поискали. Оказалось, что с началом суматохи мастер предпочел удалиться. – Пойду, посмотрю на них. До моего возвращения советую ничего не предпринимать! Столпившиеся вокруг пастыри с готовностью закивали. И это – проводники воли Храма! Светочи, озаряющие путь паствы к богу. Приходит какой-то самозванец без ранга, и они уже готовы слушаться его во всем. Ну, может, не во всем, однако важен принцип. Где твердость духа на пути веры?!! Тут взгляд его упал на старшего пастыря, и старый маг понял, что самого его немного потряхивает. Отпасть от Света, Господи помоги! Для придания авторитета расследованию в ремесленный квартал Ли Хана сопровождал новый градоправитель. Мысль о покушении на старшего пастыря отпала сама собой: Ш’Лекур оказался городским сапожником, решившим (раз уж дела пошли на лад) расширить дело, но сэкономить на плате работникам – пресловутый ученик был детиной лет под двадцать, с пеленок изучавшим сапожное ремесло в мастерской своего отца. Но рассчитывать на прежнее положение в обществе беженцы не могли, пайки иждивенцев не располагали к праздности, вот и пришлось семье продавать наследника в вечные подмастерья. Ли Хан долго изучал ауру клюющего носом парня, пытаясь выявить причину или хотя бы след того возмущения, что наградило мигренью его и изувечило Тай’Келли. Тщетно! Пастырь успел затормозить реакции заклинаемого и сформировать узел привязки на месте будущей печати, больше – ничего. Мастер терпеливо дожидался результатов осмотра, и маг сообразил, что объяснения происходящего нужны не только пастырям. Чистая правда отпадала сразу (сапожник просто не поймет), пришлось придавать ей общественно приемлемую форму. То бишь – врать красиво. – Боюсь, уважаемый, что в ближайшее время вам придется брать учеников под честное слово. В Храме… гм, испортился один очень важный амулет. Если так можно выразиться, он отдал все силы на благо города и теперь нуждается в наполнении благодатью. Обычно это делается без напоминаний, но, учитывая ситуацию с дорогами… Ну, вы понимаете. Мастер понятливо покивал. Избавившийся от сонливости парень проводил гостей к воротам. На обратной дороге к Храму молчали, и Ли Хан был очень благодарен прежнему ученику, сумевшему сдержать свое любопытство. Слишком уж неоднозначные получались выводы! К их возвращению Тай’Келли уже пришел в себя, но снова буйствовать не стал, просто сидел на ступеньках заклинательных покоев и тихонько раскачивался (видимо, пытался дотянуться до ушедшей Силы). Ли Хан оглядел эти аккуратно выбеленные стены, чисто выметенный двор, пустые по раннему времени курильницы, одновременно удерживая перед мысленным взором неявных участников происходящего – Лекура с учеником, творимую в этих стенах магию… Влекомый порывом интуиции, он сел прямо на пол, создал в уме знакомую формулу и осторожно коснулся Силы… Воздух словно загустел вокруг, тонкие планы дыхнули в лицо жаром не прогоревших углей, толпящиеся во дворе пастыри прыснули в разные стороны. Маг поспешно развеял ворожбу. – Почувствовали? – Ответа не требовалось. – Даже вы – почувствовали! Так вот вам мой приговор: есть волшебство, творимое легко, есть заклинания, ради которых тонкие планы надо долго уговаривать, а теперь есть нечто, за что Сила карает мага. Мастер Келли совершил привычное действие, не почувствовав возникший запрет, и теперь наказан. – А мы? – потрясенно выдохнул кто-то. Вот какое здесь может быть невмешательство? Притом что нормальной чувствительностью никто из них не обладает. – Я постараюсь выяснить природу возникшего запрета и область его распространения. До тех пор – только гармонизирующие заклинания, с ними точно все в порядке. – А как же праздник урожая? Маг переглянулся с прежним учеником, пытаясь осознать глубину проблемы. – Люди придут в Храм за причастием, – веско заметил правитель Кунг-Харна. – С учениками, с детьми… Ли Хан понял, что некоторым интуиция шепчет, а его готова просто придушить. – Отмени! – Зачем? – Оно против. – Кто? – не понял Номори. – Я пока не знаю точно. Но лучше, если инициатива будет исходить от властей, а не проявит себя стихийно. – Это все бред! – прервал их решительный голос – Тай’Келли овладел собой (Кто-то тут хотел проявления твердости? Вот оно!). – Тонкий план не может чего-то хотеть или не хотеть – он не разумен! Это не бог животворящий, это океан, ветер в ладонях… Стихия! – Не совсем так. Тонкий план – явление, создаваемое всеми живыми существами, каждое из которых в отдельности одушевлено и может… особенно люди… Знакомое ощущение накатило волной – резонанс был достигнут. Старый маг замолчал, устремив взгляд в бесконечность. – Учитель? – позвал Номори. – Чуть позже, – невнятно отозвался тот. По опыту прежних лет, в таком состоянии мастер мог находиться часами. Старейшина вздохнул и кивнул Тай’Келли: – Рекомендации наставник вам дал, и лучше будет, если вы станете им следовать. – Вы давно его знаете? – прищурился старший пастырь. – Дольше, чем вы живете! В свое время он пользовался большим авторитетом, не только среди светлорожденных, но и в Храме. Вы не поверите, тогда Ингерника действительно была диким местом, куда следовало нести Свет. Эта их Инквизиция, цензура, преследование альтернативных культов… – Так почему теперь их маги так сильны?!! – Вот он сейчас немножко подумает, а потом вы его спросите. Домой наставника пришлось вести за руку – маг то и дело порывался присесть где-нибудь и погрузиться в медитацию (гармония гармонией, но люди не поймут). У вдовы Журе, где приезжие белые сняли комнату, заботу о мастере принял на себя новый ученик. – Он понял?!! – Что именно? – Почему все идет как идет? Номори неопределенно повел бровью: – Возможно. Надеюсь, больше пастырей мы не потеряем. – Убили?!! – Да при чем тут… Нет, просто уважаемый Тай’Келли потерял способности. Мальчишка сердито прищурился: – Так ему и надо! – ??? – Он злой. Приходил ко мне, хотел в Храм забрать. – А ты приносил какие-нибудь клятвы? – осторожно уточнил Номори. – Да. Но теперь они выдохлись. – Как это?!! – Не знаю. Не обратил внимания. Однако. А Номори-то всегда учили, что любая магическая клятва – процесс необратимый. Чего еще ждать? Наверное, камней с неба. Колокол на часовой башне отбил второй час, и белый внезапно осознал, что сильно выбился из расписания. Его же Ана’Тулле ждет! Что характерно: отчитывать за опоздание не станет, но будет молчать так укоризненно… Номори поспешил к ратуше. Бывший градоправитель стоял возле дверей кабинета, слово раскрашенная статуя, и благостно улыбался. Сколько уже он ждет, понять было совершенно невозможно. Вид чиновника с кипой восковых дощечек (перечнем неотложных дел) привел Номори в нехарактерное для белых раздражение: – Уважаемый, а почему бы вам не забрать обратно свою пайсу? Вы ведь все равно знаете дело лучше меня! Ана’Тулле улыбнулся, ласково и терпеливо: – Вы отчетливо понимаете себе последствия этого шага? – Простите? – Вы – владыка, в три дня решивший проблемы города, над которыми моя администрация билась полгода. Если я сейчас отберу у вас власть, любая неприятность (а она непременно произойдет, это нормальное явление) будет поставлена мне в вину. Потерпите немного, дайте людям успокоиться, привыкнуть к новшествам. – М-да? – Тут Номори очень вовремя вспомнил о еще одном новшестве. – В таком случае запишите себе: я запрещаю применение в Кунг-Харне каких-либо магических клятв или печатей как к свободным гражданам, так и к обремененным прежними обязательствами. Со сроками позже определимся. – Чем будем мотивировать? – Серой Смертью! Пусть всякий недовольный пойдет к беженцам из Тималао и узнает, как умирали заклятые, пожираемые чудовищем. Император нас бросил, изгоняющих нет, в таких условиях любые узы – покушение на убийство! Так и объявите. – Сделаем, – невозмутимо кивнул чиновник. – Что, правда? – не поверил старейшина. – Это ведь совершенно точно противоречит Уложению! – Семиглавье, пайса, – пожал плечами светлорожденный, будто это все объясняло. – Лично мои клятвы вашим приказам не противятся. Горняки об Уложении вспоминают, только когда дело касается пайков. Свободные… Правление Зирона скверно на них повлияло, очень скверно. Я не представляю, как мы будем восстанавливать авторитет закона в их глазах. – Неуклонно, шаг за шагом. Несогласные могут покинуть Кунг-Харн в любом направлении. И, кстати, сельское хозяйство за пределами города надо разрешить. И нормы горнякам снизить! – Я возьму на себя смелость подготовить текст указа, досточтимый?