Выйдя из узости, с эсминцев обнаружили слева по курсу множество небольших парусных и паровых судов, спешивших скрыться в юго-западном направлении. Но, судя по тому, что с них ни одной ракеты так и выпустили, это были обыкновенные рыбаки или коммерческие либо почтово-пассажирские шхуны и пароходы, не представлявшие большой ценности. Их не преследовали. Гавань Акаси справа оказалась совершенно пустой. Только несколько небольших джонок, вероятно, негодных к плаванию, лежало на берегу. Матусевич повел отряд в проход между островками Уесима, Куракесима, Футонсима и северным берегом Харимского моря. Он постепенно расширялся к западу и оказался буквально забит парусами всех мастей и размеров. Правда, в основном это были простые джонки, которых гоняли пулеметными очередями и из мелких пушек. Оказавшись под обстрелом, они сразу сбрасывали паруса. С некоторых даже прыгали за борт люди. Однако топить их не стали, большую часть обходя стороной и просто пугая. Было жаль терять время на эту мелочь. Сначала их было очень много, но постепенно воды вокруг пустели. Справа за узкой полоской прибрежной равнины вставали высокие горы, опоясанные террасами полей. Они уходили за горизонт рядами, бледнея по мере увеличения расстояния. У их основания, в многочисленных прибрежных городках дымили трубы заводов. Слева возвышались такие же зеленые острова и островки, по мере продвижения уходившие один за другим и выплывавшие друг из-за друга. В сочетании с удивительным цветом морской воды и наконец почти очистившимся от туч небом это создавало завораживающую по красоте картину. Однако любоваться всем этим приходилось урывками. Встречавшиеся паровые и парусные каботажные суда незамедлительно останавливали и топили без досмотра сразу, как только их команды перебирались в шлюпки. Но их каждый раз приходилось догонять, из-за чего отряд разошелся широким веером и постепенно миноносцы отдалялись друг от друга все больше. Продвигаясь таким образом на запад, быстро достигли прохода между грядой из более крупных островов Тангесима, Иесима и Нисима, слева по борту, из-за которых грозно выглядывала вершина острова Шодо на юго-западе, и северным берегом Харимского моря с подступавшими теперь к самому морю горами справа. Здесь парусных судов, как рыбацких, так и прибрежного каботажа, снова стало больше. Сигнализация японских береговых постов провожала отряд с самого выхода из пролива Акаси, поэтому все еще продолжавшееся столь оживленное судоходство вызвало некоторые подозрения. Опасаясь засады, Матусевич приказал эсминцам сосредоточиться. Образовав что-то вроде клина, отряд, не сбавляя хода, углубился в эту толчею, ведя редкий артиллерийский и пулеметный огонь. То один, то другой миноносец иногда останавливался или замедлял свое движение, чтобы прикончить какую-нибудь не успевшую скрыться посудину, поэтому строй не держался. Со всех сторон с берегов сверкали гелиографы и вставали столбы сигнального дыма, но никакого противодействия вообще не было. Японских военных кораблей никто не видел, ответной стрельбы с атакованных судов не было. Береговая оборона противника не проявляла никаких признаков активности, хотя истребители неоднократно приближались к берегу достаточно близко. Не отмечалось никаких запросов сигнальными фонарями, вероятно, национальная принадлежность атаковавших кораблей не вызывала ни у кого сомнений. Совершенно обнаглев от такой безнаказанности, первый минный отряд произвел набег на небольшую бухту Аиои, вдававшуюся в берег чуть южнее устья реки Ако. На это решились, видя вереницы малых судов, стремившихся укрыться именно там. Флагман отряда прикрывал действия своих подчиненных, маневрируя на открытой воде, а «Блестящий» и «Быстрый» осторожно двинулись к входу. Он представлял собой ущелье меж двух гор, уходящее в воду своим дном, и был почти невидим с моря за небольшими островками. Его ширина не превышала трех кабельтовых, и если бы не столь интенсивное движение в бухту, отряд наверняка прошел бы мимо. Пробираясь меж скалистых островков у входа, ждали атаки, но так никого и не встретили. Дальше открылась панорама круто скатывавшихся к воде густо заросших склонов, а между ними ряды уходящих вдаль мачт, корпусов, парусов и небольших столбов дыма огромного скопления джонок, шхун, пароходов, с трудом передвигавшихся в узком вытянутом с юга на север чулке бухты. Их копошение было похоже на возню дождевых червей в банке. Капитан второго ранга Шамов, командир головного «Блестящего», приказал из пушек не стрелять, а пулеметами дырявить только паруса, чтобы быстро и бескровно согнать экипажи на берег, одновременно распорядившись тащить все вновь наделанные за последние два дня зажигательные бомбочки из погребов наверх. Возникла мысль, что такое столпотворение должно хорошо и быстро гореть, как это было в Вакамацу, так что снаряды можно и сэкономить. Он поделился этим с командиром «Быстрого», полностью с ним согласившимся. Треща короткими пулеметными очередями, оба эсминца подошли к ближайшим джонкам, уже покинутым своими хозяевами, и подожгли их. Затем еще по две, три. Все они медленно дрейфовали по ветру в глубь бухты, скоро прижавшись бортами к новым жертвам, также покинутым людьми. Так что тушить начавшуюся огненную волну оказалось некому, и она быстро набирала силу. Когда осторожно развернувшиеся эсминцы двинулись на выход, дальний конец бухты полностью закрыло дымом многочисленных плавучих костров. Соединившись, снова двинулись на запад и с солидной дистанции обстреляли стоянку судов у рыбацкого городка Ако в устье реки Шикуса. Долго пострелять и добиться заметных результатов не довелось, поскольку стоянка стремительно пустела. Все, кто мог, уходили вверх по реке, где их было уже не достать. Приближаться к берегу не решились, опасаясь отмелей. Лот уже и так показывал минимальный запас глубины под килем. Затем преследовали убегавшие в западном направлении каботажники и шхуны вплоть до пролива между островом Какусима и большим берегом, где все же настигли и прикончили еще три парохода и пять шхун, выбросившихся на берег под частым огнем трехдюймовок. После этого вокруг никого не осталось. Потеряв более полутора часов на возню со всей этой мелочью, времени на осмотр острова Шодо уже не имели. Да, судя по всему, и смысла в этом не было. Японцы, наверняка извещенные телеграфом, уже должны были очистить все ближайшие воды от своих судов. Так что лишний крюк не добавил бы трофеев, лишь приведя к перерасходу угля и еще большей потере драгоценного времени. Матусевич решил возвращаться, но пройти другим маршрутом. Он приказал обойти Нисиму с юга. Сразу наткнулись на стоянку парусных судов в укромных бухтах его южного берега. Немедленно обстреляли их. Хотели пустить в дело и остатки запаса подрывных зажигательных патронов, но подойти вплотную не удалось. Лотом снова нащупали довольно близкое дно. Это позволило части мелкосидящих судов спастись в узком проливе между Нисимой и лежащим совсем рядом с ее восточным берегом островом Бозе. Южнее за грядой островков милях в пяти-шести сигнальщики разглядели паруса и дымы судов. Насчитали целую флотилию в четырнадцать вымпелов, убегавшую на запад и спешащую, вероятно, укрыться за островом Шодо. С мачт сообщали, что за ними видны еще суда, двигавшиеся от Авадзи и огибающие Шодо уже с юга. Поскольку серьезных целей не видели, разворачиваться не стали, продолжая движение обратно в Осакский залив. Следуя теперь в восточном направлении южнее всех уже осмотренных с северной стороны островов, еще какое-то время видели на южных и юго-западных румбах небольшие парусные суда. Причем некоторые довольно близко. Не имея времени для их перехвата, просто прошли мимо, продемонстрировав свое присутствие. Встреченную у южной оконечности Тангасимы большую двухмачтовую шхуну обстреляли из всех калибров. Судно сильно загорелось и было брошено экипажем. После этого восточная часть Ха-римского моря совершенно опустела. Благополучно завершив вылазку почти на полсотни миль во Внутреннее Японское море и потопив не менее девятнадцати парусных судов прибрежного каботажа различных размеров, а также шесть небольших пароходов водоизмещением от 100 до 350 тонн, не считая тех, что сгорели в бухте Аиои, Матусевич к наступлению темноты уже был у борта штабного вспомогательного крейсера-аэростатоносца, назначенного ему на роль угольного транспорта. Разместив свои эсминцы, сам он отправился на доклад к командующему. От борта «Урала» только что отошел «Жемчуг», освободив место для швартовки. Это позволило начать приемку топлива и воды сразу на всех кораблях отряда. Параллельно шла приемка боезапаса, изрядно потраченного за прошедший день. Матросам и офицерам с истребителей были обеспечены максимальные условия для кратковременного отдыха. Работы выполнял экипаж крейсера. Сам Матусевич находился в штабе, где отчитывался о системе береговых постов северного побережья Харимского моря и районах сосредоточения мелкого каботажного судоходства. После доклада его отправили обедать, но сразу снова вызвали для получения дальнейших инструкций на предстоящий прорыв флота в Тихий океан. * * * Тем временем к броненосцам постепенно подтягивались штурмовые отряды из Кобе и Осаки. Ставший бесполезным аэростат опустили и закрепили на юте «Урала» по-походному. Затем из него откачали остатки газа, приступив к ремонту оболочки. С рассветом шар должен был быть снова готов к работе. Судя по всему, у обслуги «колбасы» поспать этой ночью шансов не было. Флот максимально придвинулся к осмотренному и потому считавшемуся безопасным восточному берегу Авадзи, насколько позволяли глубины исходя из трофейных карт. Сам берег взяли под контроль катерные дозоры. Подошедшие истребители второго отряда вступили в охранение сосредотачивающегося флота, маневрируя в сомкнутом строю на малых ходах в зоне прямой видимости больших кораблей. После того, как временно мигрировавшие отделы перебрались обратно на «Орел», штаб снова воссоединился. Так было спокойнее в условиях ожидавшегося столкновения с японским флотом. Несмотря на то что о его приближении еще ничего не говорило, вероятность решительного боя в ближайшее время считалась весьма высокой. Отправили «Жемчуг» для разведки пролива Китан, начав формирование походных колонн. Через два с половиной часа, когда флот уже начал покидать Осакский залив, бункеровку истребителей Матусевича закончили. Имея полные ямы, «Безупречный», «Блестящий» и «Быстрый» отдали швартовы, занявшись приборкой уже на ходу и выдвигаясь в голову эскадр, направлявшихся на юг по проливу. До самого отхода никаких атак противник так не предпринял. Это было странно. Предполагалось оживление его легких сил с темнотой. Русские, не включая огней, организованно и спокойно покидали один из крупнейших портово-промышленных районов Японской империи, еще менее суток назад имевший мощную береговую оборону и считавшийся неприступным. Рожественский уходил, уводя с собой четыре трофейных парохода и оставляя на дне Осакского залива и гаваней обоих его больших портов все остальные японские и иностранные суда, застигнутые здесь сегодня. Общее водоизмещение уничтоженных транспортов превышало восемьдесят тысяч тонн. Это не считая мелких каботажных судов, портовых буксиров, барж, ботов, лихтеров, фунэ, грузовых джонок, в несчитанном количестве и самых неудобных местах легших на грунт в течение дня. Кроме судов были уничтожены четыре плавучих дока. Хотя добраться до всего, что планировали, все же не удалось, сделано было немало. Небо на северо-востоке озарялось мощными пожарами. Самым крупным из трофеев, взятых внутри залива, был транспорт пароходной компании «Осака Сёсен» «Кину-Мару» вместимостью в четыре тысячи триста тонн, стоявший под погрузкой в Кобе. Пароходы компании «Юсэн» «Табия-Мару» и «Мидзухо-Мару» только что пришедшие с грузом филиппинского риса, являлись сравнительно новыми судами, хотя и не очень крупными. Самым ценным был английский грузопассажирский пароход «Шоудер-бей» грузоподъемностью в три с половиной тысячи тонн, груженный американским хлопком и различными механизмами. Его полный ход превышал четырнадцать узлов при полной загрузке. Еще два совсем новых японских судна, взятые в Кобе, пришлось сжечь из-за почти пустых угольных ям. Поскольку для их бункеровки не хватило времени, они могли стать серьезной обузой, так как принять уголь в ближайшее время возможности не предвиделось, а ценность самих судов, даже с учетом имевшегося на них груза жмыхов, была несоизмерима с трудностями и риском при их вынужденной буксировке после исчерпания запасов топлива. Несколько иностранных транспортов, попавших в руки призовых команд с еще работоспособными механизмами, из-за их преклонного возраста также использовали в качестве брандеров на фарватерах. Кроме пароходов в портах и у побережья залива изъяли более полутора десятков исправных моторных и паровых катеров. Большинство из них были совсем новыми английской или немецкой постройки. Поскольку в подобных судах на Дальнем Востоке был острейший дефицит, их не раздумывая погрузили на палубы трофейных транспортов, так же как и еще четыре, имевшие некоторые повреждения от действий японцев, но явно подлежащие ремонту. А остальные, которые смогли найти, но чей ремонт был слишком трудоемким, потопили или сожгли, предварительно поснимав что было можно. К десяти часам вечера «Жемчуг» уже встретился с отрядом Небогатова с той стороны пролива Китан, о чем сообщил ракетным сигналом на остальные корабли главных сил, спускавшиеся в этот момент с севера. Еще через час весь флот вновь собрался вместе. Пароходы, отправленные Небогатовым в дальние дозоры еще днем, успели к этому времени вернуться. От них было известно, что до наступления темноты со стороны Тихого океана к проливу Кии никто не приближался. Со стороны Харимского моря также никого не видели. Все судоходство в прилегавших к Осакскому заливу водах прекратилось. Построившись в походный ордер уже после начала общего движения на юг по проливу Кии, развернули завесы из истребителей впереди по курсу и справа от флота. Левый фланг формально прикрывался колонной из семи трофейных судов. В районе полуночи, по мере удаления от японских берегов и ослабления фона помех, стало возможно использование станций беспроволочного телеграфа. Появившаяся, хоть еще и плохая, радиосвязь вернула командующему и его штабу возможность управления всеми имевшимися силами, что позволило развернуть полноценную разведку по маршруту движения. Шли серединой пролива, держась подальше от его берегов. Готовились к встрече с японским флотом, казавшейся теперь совершенно неизбежной. Но до самого утра противника так и не обнаружили. К трем часам, оставив за кормой пролив Кии, благополучно вышли в Филиппинское море, довернув немного к западу, придерживаясь юго-юго-западного курса. Когда совсем рассвело, справа, примерно в десяти милях, открылись возвышенности восточного побережья острова Сикоку. Берег уходил к западу, поэтому флот постепенно от него удалялся. Погода стояла вполне приличная. Юго-восточный ветер заметно ослаб и дул теперь вообще без порывов, но зыбь с океана шла достаточно чувствительная. Ход держали около восьми узлов, но все незадействованные котлы находились в готовности поднять пары в пределах часа. Вперед выслали крейсера, неспешно разогнавшиеся до двенадцати узлов и развернувшиеся широким веером в поисках боевых кораблей противника или грузовых судов. «Урал» начал поднимать аэростат, осмотренный и вновь заполненный газом до номинального давления за ночь. Новый командир крейсера с должным вниманием относился к поддержанию высокой боеспособности всех видов вооружения своего корабля. Японские берега все дальше уходили за корму. Горизонт был пуст. Ни одного дымка или паруса. Все это было совершенно не похоже на обычную загруженность судоходных трасс в этом районе. Впрочем, если подходы к проливу Кии со стороны океана перекрыты многочисленными дозорами, японцы могли предупредить приближавшиеся суда и направить их в другие порты. Со стороны пролива Кии также не наблюдалось никаких попыток преследования. Да это и не требовалось, пока наш дым и висевший еще выше него аэростат были видны с берега. Однако время шло, а коварный враг все не появлялся. Флот уже выходил в открытый океан, а его не видели даже с шара, несмотря на отличную видимость, позволявшую контролировать почти полсотни миль вокруг в любом направлении. Зато наконец начали попадаться потенциальные трофеи. Первым судном, перехваченным после разорения Осакского залива, оказался большой английский трехмачтовый парусник «Урла» водоизмещением 4340 тонн, шедший встречным курсом. Его обнаружили наблюдатели с шара в 10:15 много западнее эскадры. Наведенный на него по радио «Жемчуг» высадил досмотровую группу, тщательно осмотревшую судно и не обнаружившую никакой контрабанды. Генеральным грузом был чай из Китая, доставляемый в Сан-Франциско. Кроме них только модные шмотки из Франции и специи из Индии. Судно направлялось в Кобе для передачи почты и приемки запасов провизии. Сведения о транзитном коммерческом, а не контрабандном характере груза на борту «Жемчуга» восприняли даже с некоторым облегчением. Уж очень не хотелось топить этого красавца, а набрать призовую команду для обслуживания такой массы парусов было невозможно. Закончив досмотр и опрос капитана и штурмана, судно отпустили, пожелав счастливого плавания и предупредив о многочисленных новых навигационных опасностях в Осакском заливе. После вернулись на свое место в крейсерской завесе, передав по радио на флагман, что англичане уверяют, будто никого в море не видели. Однако верить им не спешили. Командам разрешили обедать и отдыхать посменно. Вина не давали. На аэростате сменили экипаж, так как наблюдатели совершенно вымотались за утренние часы. Корзину на высоте сильно раскачивало, хотя у воды ветер был не сильным. Спустя два часа левофланговый во фронте крейсеров «Светлана» обнаружил дым неизвестного судна слева по носу. Почти сразу об этом дыме, замеченном уже с шара, пришла телеграмма с «Урала», а следом и депеша с «Орла» с приказом произвести разведку, но в случае появления японских крейсеров в бой не ввязываться. Быстро набирая ход, «Светлана» пошел на сближение и вскоре выяснил, что это норвежский пароход «Браск» в 6380 тонн, следовавший в Кобе с Марианских островов, где судно бункеровалось после перехода от Сан-Франциско до Гуама. На нем, кроме прочих грузов, были найдены емкости с пикриновой кислотой американского производства, хлопок и целлюлоза. Под эскортом «Светланы» контрабандист проследовал к эскадре для решения его участи. Поскольку угля на норвежце было мало, а пополнить его запасы на такой зыби, нечего было и думать, решили пароход топить. С большими трудностями свезли его экипаж на «Бетак», оказавшийся рядом, и взорвали пироксилиновые патроны в машинном отделении. Хлопок и целлюлозу подожгли, оставив тонущее и горящее судно дрейфовать по ветру. В половине первого часа пополудни с «Богатыря», оказавшегося в тот момент единственным в завесе, снова обнаружили впереди по курсу дым судна. Сообщив о нем на эскадру, начали сближение. Дым медленно смещался с правого борта на левый, явно двигаясь поперек курса крейсера. Довольно быстро посланный на площадку верхнего марса на фок-мачте матрос сообщил, что видит большой однотрубный пароход, идущий на северо-восток. Спустя час выстрелом под нос «Богатырь» уже остановил упорно игнорировавший как флажный сигнал, приказывавший остановиться и не пользоваться радио, так и морзянку ратьера пароход «Мирандо». Характерная окраска и зеленая труба говорили о том, что судно принадлежит так называемой зеленотрубной Англо-Японской пароходной компании. При его осмотре быстро стало ясно, что капитану было что скрывать. Следуя в Йокосуку из Сингапура, он вез тридцать 37-миллиметровых автоматических пушек системы Максима, двадцать шесть 76-миллиметровых скорострельных пушек, двенадцать шестидюймовок производства фирмы «Армстронга», боеприпасы к этим, а также восьмидюймовым орудиям, паровые электрические машины, взрывчатку, стальной прокат и броневые плиты различной толщины, в том числе сложной конфигурации. Осмотр угольных ям и механизмов парохода показал, что судно может следовать с эскадрой как минимум еще пять или шесть дней. Поскольку погода продолжала улучшаться, были шансы, что уголь удастся принять прямо в море, если до этого не успеют достигнуть подходящей бухты. Столь ценный приз поставили в середину колонны трофейных пароходов, полностью заменив английский экипаж своим. Тем временем спокойная обстановка и надежно контролируемая флотом зона радиусом более сорока миль, просматриваемая с шара, еще до полудня позволили организовать совещание флагманов на борту «Орла». План дальнейших действий, в случае успешного нападения на Осакский залив, был в общих чертах продуман еще во Владивостоке, потом доработан на Цусиме и снова дополнен после стоянки у пролива Хойо и у Кобе. Но требовалось окончательно уточнить некоторые моменты с учетом последних идей по организации отвлекающей операции, а также технического состояния кораблей и расхода угля, воды и боезапаса после всех боев трех последних дней. Ключевая идея дальнейших действий, как обычно, заключалась в том, чтобы обеспечивать для флота оперирование исключительно в обход крупных сил японцев, уходя от серьезного боя. Для этого первоначальными планами предусматривалось отвлечение противника только уходящими к Курильским островам захваченными пароходами, охраняемыми пароходом-крейсером. Этим предполагалось вынудить противника начать активные крупномасштабные мероприятия для перехвата наших эскадр в северных водах. Обозу рекомендовалось только обозначить свое продвижение к Курильским островам, а потом переждать их в океане и лишь потом прорываться во Владивосток. Однако появились сомнения, что Главная Квартира в Токио клюнет на этот повторяющийся фокус. Для правдоподобности необходимо было совершить обманный выпад в направлении очень чувствительной для японцев точки значительными силами. Причем очень убедительный выпад, способный привести в немедленное движение все боеспособные отряды противника и увести их в ложном направлении. Никакими изначальными планами это не предусматривалось, поскольку предполагало разделение флота, что при условии значительного снижения боеспособности превращало обе получающиеся эскадры в заведомо слабые, обреченные на поражение в случае столкновения с японцами. Но теперь необходимость именно таких действий диктовалась не только желанием не допустить тяжелых повреждений наиболее современной и боеспособной части кораблей, с исправлением которых были очень серьезные трудности, но и резким снижением ходовых качеств только одного из эскадренных броненосцев. Старичок «Николай I» хотя и не пострадал от огня береговых батарей, но от подрыва парохода под своим бортом и последовавшей посадки на мель до сих пор не оправился. Он не мог держать предписанный эскадренный ход в одиннадцать узлов и плохо слушался руля. В результате касания грунта была смята и сорвана медная обшивка подводной части в носу, а от удара о борт взорвавшегося парохода еще и по левому борту. Часть забортной арматуры, как показал осмотр водолазами у Вакаямы, оказалась забита илом и песком, что серьезно осложняло работу машинной команды и в итоге существенно снизило максимальную скорость, одновременно повысив расход угля и воды для котлов. Работы по креплению медных листов и очистке отверстий, наспех проведенные на рейде японского порта, не могли решить проблемы полностью. Окончательно устранить все это можно было только в сухом доке, во Владивостоке, так же, как и исправить повреждения в главных механизмах. Теоретически, на пределе технических возможностей, японцы могли уже успеть встретить нас. Однако ни передовых дозоров, ни радиообмена, ни других признаков их скорого появления до сих пор обнаружено не было. Где сейчас находится японский флот, никто не знал. В том, что действия «Авроры» имели только отвлекающий характер, они уже наверняка убедились. Что теперь будут «землю носом рыть», чтобы поквитаться сразу и за Симоносеки, и за Осаку с Кобе, тоже сомнений не было. Но где попытаются перехватить, просчитать было невозможно. В то, что пошли за нами в Тихий океан, оставив в покое Цусиму, уже не верилось. К тому же этот остров для самураев тоже как кость в горле. А океан большой. Где там нас искать? Гораздо проще отловить на подходе к базам, оставаясь в Японском море и раскинув дозорные сети. В свете всего этого шальная идея капитана второго ранга Левицкого идеально вписывалась в оптимальный план дальнейших действий. Поскольку теперь разделить флот на две группы было необходимо, появлялась возможность провести полноценную отвлекающую операцию. Кандидаты в отвлекающий отряд уже были предварительно подобраны. Так как отправлять один броненосец с ненадежными машинами через Курильские проливы попахивало авантюрой, ему в прикрытие решили выделить «Наварин», также нуждавшийся в заводском ремонте по механической части. Все-таки постоянное нахождение в составе дозорного отряда, пока весь остальной флот чинился после перехода, даром для него не прошло. Попутно оба устаревших броненосца должны были эскортировать трофейные пароходы. Таким образом, отправляемая северным маршрутом «делегация» уже изначально набиралась весьма представительная. Именно это и натолкнуло командира «Жемчуга» на мысль использовать «эрзац-флот» для обмана японцев. Эту идею он высказал Небогатову, сразу ее одобрившему и вместе со своим штабом доработавшему до первичного плана операции. Поскольку после окончания первой фазы штурма Осакского залива у второго броненосного отряда было несколько сравнительно спокойных часов, удалось прикинуть в общих чертах маршруты и скорости движения, предполагаемый расход угля и некоторые резервные варианты, а также определить минимально необходимые силы для успешного проведения демонстрации без серьезного ослабления действующего флота. Почти семичасовой внеплановый угольный аврал, проведенный старыми броненосцами в Вакаяме, расширял возможности для маневра и делал все мероприятие реализуемым, по крайней мере с технической точки зрения. Если обойдется без неожиданностей, имелся даже запас угля на три дня для ожидания подходящей погоды у Курильских проливов. Сначала было мнение отрядить вместе с броненосцами еще и «Светлану», пострадавшую в бою с батареями у пролива Китан. Но поскольку серьезных подводных пробоин у крейсера не было, а остальное удалось надежно заделать, его оставили при главных силах. По окончательному плану, отдельная штурмовая группа, сопровождавшая «Николая I» и возглавляемая контр-адмиралом Небогатовым, называлась вторым боевым отрядом. Еще до заката она должна была повернуть на восток и следовать вдоль японского побережья, держась мористее основных судоходных путей, проходящих в этом районе. На первом этапе предписывалось скрытно совершить переход в район острова Миякесима, лежащего южнее входа в Токийский залив. Обогнув его с юга, к рассвету 10 июля, Небогатов должен был разделиться и большей частью своих сил атаковать дозорные суда непосредственно у залива, после чего произвести бомбардировку укреплений пролива Урага, ведущего в Токийский залив. Для осуществления этой операции дополнительно к двум старым эскадренным броненосцам выделялись еще крейсера «Урал», «Жемчуг» и отряд истребителей капитана второго ранга Андржиевского, успевшие принять больше угля. Крейсера имели задачу, кроме охраны трофейных пароходов, перехватывать все встречные суда, обеспечивая максимальную скрытность выдвижения. При этом им предписывалось действовать решительно, но аккуратно. Чтобы не вызвать дипломатических осложнений. В ходе набега на укрепления Ураги оба броненосца, «Жемчуг» и миноносцы, действуя в непосредственной близости от берега, должны были спровоцировать японские форты на открытие огня. После чего немедленно выходить из-под обстрела и далее бить по уже выявленным позициям с больших дистанций, не ввязываясь в артиллерийские дуэли с батареями, имеющими превосходство в дальнобойности орудий. Тем временем обоз, охраняемый крейсером-аэростатоносцем, усердно дымя за горизонтом вне зоны видимости, вместе с аэростатом «Урала» должен был убедить японцев в том, что главные силы русского флота тоже здесь и готовятся к штурму. Перехват возможно большего числа судов, как у самого Токийского залива, так и севернее его, на основных судоходных путях, идущих из Америки по дуге большого круга, считался попутной задачей. Главной целью группы было заставить противника поверить в присутствие в этом районе всего флота. В случае успеха действия Небогатова могли оттянуть все японские быстроходные корабли на север и обеспечить Рожественскому с остальными силами спокойный прорыв обратно на Цусиму южнее Кюсю, с возможностью нанести мощный удар по главным коммуникациям между портами западного побережья Японии и оккупированной частью Китая и Кореи. Пока досматривали «Мирандо», главные силы почти догнали свою разведку. Флот миновал большую судоходную дорогу, шедшую от южной оконечности Кюсю к портам Токийского и Осакского заливов. Совещание флагманов к этому времени закончилось, и старшие командиры вернулись на свои корабли. По сигналу с «Орла» начали перестроение из единой походной колонны в два отдельных отряда. Хотя японские берега уже пропали из вида за кормой, никакой погони не было. В это время с шара обнаружили еще два дыма на горизонте: один на юго-востоке, а второй почти строго на юге. Наведенные на них «Светлана» и «Жемчуг» через три часа вернулись, сообщив о потоплении двух японских пароходов. Причем на одном из них, перехваченном «Светланой» и называвшемся «Меюси-Мару», обнаружили наконец новый морской телеграфный код, а также сигнальную книгу. Правда, узнали об этом уже ночью, когда добычу изучили штабные специалисты. На самой «Светлане» переводчиков с японского нужной квалификации не имелось. Оба парохода быстро потопили, сняв экипажи. Когда в 17:40 крейсера вернулись, флот уже закончил перестроение и обе группы начали расходиться в разные стороны. До наступления темноты Небогатов успел перехватить еще один японский пароход, шедший из Хакотдате в Модзи и ничего не знавший о событиях последних дней. Вскоре после разделения сил встретили французское судно «Де-Грасс» с грузом шерсти, направлявшееся из Сиднея в Осаку. Пароход остановился по первому же требованию, и досмотровая партия со «Светланы» спокойно поднялась на его палубу. В трюмах были также ткацкие станки и немного растительного масла. Контрабандным груз не являлся, но француз застал эскадру в неподходящий момент. Еще не совсем стемнело, и дымы с верхушками мачт уходящего на восток отряда Небогатова были хорошо видны. Отпускать его было нельзя. Извинившись перед капитаном и сославшись на военную необходимость, «Де-Грасс» поставили в хвост эскадры, обещав отпустить через пару дней, компенсировав перерасход угля и прочие издержки. Глава 15 Из показаний японских моряков и офицеров, попавших в плен в ходе боев у Симоносеки и Осаки, а также во время тихоокеанского рейда русской эскадры Командование крепости Юра, отвечавшее за оборону Осакского залива и подходов к Внутреннему Японскому морю со стороны Тихого океана, было поднято по тревоге к полудню 5 июля 1905 года. В связи с прорывом русского флота в Тихий океан через пролив Канмон и разорением портов Симоносеки и Модзи в этом проливе оно усиленно готовилось к отражению возможного нападения.