— А вот и нет! Я читаю блог одной девушки из Дорсетшира, она — дочь одного из беглецов по делу «Юкоса». Очень занимательно описывает бытовые мелочи! Так что Наташка уверена, что я в Англии, на двести процентов…. И вообще — ради чего ты затеял эту свару? Ну не из-за этого несчастного миллиона крон, ведь правда? Игорь тяжело вздохнул. — И из-за него тоже…. Тесть тут мне недавно написал, что меня зачем-то старательно ищут мои албанские партнеры по той сделке…. И вот это мне очень не нравится! Женщина беззаботно махнула рукой. — Какие мелочи! Поищут-поищут, да и перестанут! Они же не прокуратура! — Вот в том-то и дело, что не прокуратура…. Ладно, будем надеяться, что всё обойдется! Но помни, что ты мне обещала! Лена согласно кивнула головой. — Конечно, дорогой! Всё сделаю, как ты мне велишь! А теперь ты отдашь мне ключики от моей машинки? * * * В кабинете генерала Калюжного было тихо — тихо так, что слышно было, как работают вентиляторы охлаждения хозяйского компьютера; сидящие у стола офицеры молчали, на лицах и у подполковника Левченко, и у майора Ведрича застыло выражение тревожной настороженности. Генерал тоже молчал — нервно затягиваясь очередной сигаретой; перед ним стояла пепельница, до краёв забитая окурками — что в последний раз было, как помнил заместитель начальника Управления, назад тому лет пять, не меньше. Наконец, хозяин кабинета прервал тягостное молчание. — Ну и какие мысли по этому поводу, товарищи офицеры? Подполковник Левченко только отрицательно покачал головой. Майор Ведрич хмуро бросил: — Нет мыслей. Шаром покати… Калюжный тяжело вздохнул. — И самое поганое — что понимаешь, что сделать в этой ситуации ты ничего не можешь. Так, Левченко? Правильно я понял твоё молчание? Подполковник уныло кивнул. — Куда уж правильнее… Генерал встал из-за стола, прошёлся по кабинету, включил — и тут же выключил телевизор (успевший, впрочем, что-то пробубнеть про очередное «стратегическое партнёрство»), достал новую сигарету, и, досадливо скомкав её — в сердцах выбросил в сиротливо стоящее у дверей ведро для мусора. — Промазал, чёрт! — а затем, вернувшись за стол, опять открыл папку с утренним донесением. Подняв его к глазам, прочитал ещё раз: — Кишлак Эль-Газейла, двадцать семь километров на юго-запад от селения Абу-Хаджейра. — А затем, помолчав, добавил: — Лучше бы ему было погибнуть в том бою… В кабинете вновь стало тихо — как на кладбище. Впрочем, ненадолго — мрачное молчание понуро сидящих офицеров прервал телефонный звонок. Генерал поднял трубку, выслушал своего невидимого собеседника — а затем коротко проронил: — Давай. Через три минуты в дверь постучали. Калюжный досадливо поморщился: — Нашёл время церемонии разводить! — И уже громче: — Заходи, вежливый ты наш! Дверь приоткрылась, и в кабинет бочком протиснулся подполковник Крапивин, держащий в руках тёмно-бордовую кожаную папку. — Разрешите, Максим Владимирович? — Получил? — Так точно! — Ну, давай, рассказывай. Может, чего полезного и нарыл… — В голосе генерала проскользнули нотки надежды. Вошедший подполковник деликатно присел у дальнего конца стола и, раскрыв папку, вопросительно посмотрел на хозяина кабинета. Сидевшие за этим же столом офицеры приготовились было встать и уйти — но генерал махнул рукой: — Это по нашему делу. Всех касается. Давай, Крапивин, не томи. Подполковник кивнул. — Начну с того, что вы все уже знаете. Источник… — Генерал поморщился, и Крапивин поправился: — Хаджеф сообщает, что один из его раненных бойцов, направленный на излечение в селение Эль-Газейла, точнее — в полевой госпиталь, размещенный в этом селении, выяснил в частной беседе с проживающими там охранниками, что двадцать второго или двадцать третьего января туда был доставлен европеец славянской внешности, раненый в плечо и тяжело контуженный взрывом мины. Причём раненый недалеко от селения Закхо — по словам водителя грузовика, доставившего его в этот госпиталь. Далее. По словам охранников, этот человек был родом с Украины. Привезли его члены группировки Али Умара. Через три недели, то есть шесть дней назад, тринадцатого февраля, Али Умар, прибыв в госпиталь собственной персоной, забрал оттуда этого европейца. Как сообщает Хаджеф, банда Али-Умара известна тем, что занимается захватом военнослужащих коалиционных сил в Ираке с целью дальнейшего их использования в качестве доноров человеческих органов. Четверть выручки они сдают братьям-мусульманам, четверть — их противникам, так что их бизнесу ни те, ни другие не мешают. Поэтому, собственно говоря, им дозволяются подобные… хм… шалости. Хаджеф полагает, что проходивший лечение в Эль-Газейле украинец — есть наш Одиссей. Также он думает, что люди Али Умара, случайно оказавшиеся недалеко от места боя, который вёл Одиссей со своим курдским товарищем против преследовавших транспорт со специальным грузом ополченцев, захватили тяжело раненного нашего парня. С тем, чтобы, поставив его на ноги — отправить…. по известному маршруту. — Последние слова дались Крапивину с трудом. Но, справившись с комком в горле, он продолжил: — Все попытки Хаджефа выйти на связь с Али Умаром с целью обмена вышеназванного украинца на двоих пленных англичан провалились — никто не знает, где теперь этот Али Умар. В Курдистане его сейчас нет. Крапивин прервался, налил себе стакан минералки, выпил — а затем продолжил: — Тем не менее, полагаю, что ситуация не настолько трагична, как мы решили сегодня утром, после получения информации от Хаджефа. Дело в том, что я связался со своим агентом в Албании, и только что получил кое-какие новости — весьма неплохие. Так вот, докладываю: мой источник в Шкодере, имеющий контакты с албанскими бандитами, работающими с Али Умаром, в том числе и в деле торговли органами, утверждает, что между этими двумя группировками в настоящее время возникли серьезные разногласия. Якобы люди Али Умара не получили полного расчета за поставленную в январе партию наркотиков. Более того, в порту Латакия ими были убиты трое албанцев, которые для расчета за героин привезли фальшивые доллары. Сейчас отношения между Али Умаром и его компаньоном в Албании, Беджетом Харадингой, весьма ухудшились. Мой источник полагает, что до тех пор, пока Харадинга не произведет полный расчет за поставленный героин — ни о каких совместных делах с Али Умаром речи быть не может. Из чего я делаю вывод — наш Одиссей пока в относительной безопасности. ПОКА и ОТНОСИТЕЛЬНОЙ — но всё же у него есть шанс… Генерал махнул рукой. — Какие там шансы! Сегодня эти вурдалаки друг друга убивают, завтра корешатся.… Это бизнес, деньги. За деньги они маму родную продадут на запчасти! А уж случайного человека — ну, тут им уж сам аллах велит не церемонится, благо, спрос на органы в Европе постоянный и платежеспособный… Этот, твой источник — что говорит по поводу места… Вот чёрт, даже говорить мерзко!.. По поводу места разделки людей? Крапивин тяжело вздохнул. — Этого он не знает. Где-то в Косово… — Где у нас ни агентуры, ни возможностей силового воздействия. — Мрачно подытожил Калюжный. — Товарищ генерал, разрешите? — Негромко обратился Ведрич. — Разрешаю. Что именно? — Калюжный с любопытством посмотрел на майора. — Я вот что думаю: пока Одиссей на Ближнем Востоке — он в безопасности. Никто его в этой пустыне резать не будет, нет смысла. Если уж его и отправят … на ЭТО дело…. То только здесь, в Европе. Ну, то есть на Балканах. В Албании или в Косово, не важно — главное, что на этом берегу. Генерал кивнул. — Это понятно. Что конкретно ты хочешь предложить? — Купить Одиссея. — ЧТО!?!? Майор не обратил внимания на вспышку генеральского гнева и хладнокровно продолжил: — Купить. У албанцев. Здесь, в Европе. Раз не удалось вызволить его там. Нам нужно будет довести до сведения этого чёрта.… Как ты его, Егор, назвал? Крапивин заглянул в папку и ответил: — Беджет Харадинга. — До сведения этого Бюджета, что мы готовы купить у него доставленного из Ирака украинца. Но только живого, пусть и по цене … хм… по цене запчастей. Ну, то есть мы готовы компенсировать этому бандиту всю его неполученную прибыль. До последнего фартинга! Генерал почесал затылок. — А это мысль! Крапивин, твой агент сможет эту информацию донести до нужных ушей? Подполковник пожал плечами. — Полагаю, да. Он и сам мелким криминалом промышляет, возит в Италию разную контрабанду и искателей лёгкой жизни, так что кто есть кто в криминальном албанском обществе — знает не понаслышке.… С самим Беджетом этим он не пересекался, но знает людей, которые с ним работают. В предложении нашем ничего сверхъестественного нет, обычная сделка, мы покупаем товар, который нам нужен, Беджет его продаёт — если, конечно, сойдемся в цене…. Ведь сойдёмся? Генерал вздохнул. — Моя бы воля — я бы, вывезя всех оставшихся в Косово сербов, над Приштиной взорвал бы заряд, килотонн на двести…. Чтоб обо всем этом дерьме больше никогда не слышать! — А затем добавил примирительно: — Сойдемся, тут ты можешь не волноваться. Любые деньги заплатим. — И прибавил: — И собирайся ты, милый мой друг, завтра в Тирану — «Люфтганзой» или «Алиталией». Завтра! — Значит, мне сейчас связаться со своим агентом? Калюжный кивнул. — Связывайся! И чтобы этот Бюджет, как Ведрич говорит, уже завтра утром знал, что мы готовы заплатить за нашего парня столько, сколько он захочет, и в любой валюте, хоть золотом! — Генерал замолчал, тяжело вздохнул и добавил: — Хотя, конечно, куда правильнее было бы с ним рассчитаться доброй пригоршней свинца… * * * Шум волн убаюкивал, навевал покой и сонную полудрёму. Где-то в глубине шхуны неторопливо и как-то по-домашнему стучал дизелёк — в четверть силы; да и правильно — куда торопится рыбацкой посудине? Очень редко с верхней палубы доносились негромкие голоса — двух или трёх человек, максимум; оно и верно, пока судно идёт к месту промысла — зачем наверху лишние люди? Рыбаки должны спать, набираться сил… Вот только рыбаков ни в большой каюте под полубаком, ни в двух малых — на юте, за грузовым трюмом — не было; а были люди, о ремесле оном имевшие очень смутное понятие… Одиссей сидел за столом, бесцельно раскладывая пасьянс — в этот час он был единственным, кому не спалось в большой носовой каюте, все остальные её насельники пребывали в объятиях Морфея. На грубо сколоченных рундуках (где, по ходу, хранились запасные сети и прочий рыболовный инвентарь) вдоль правого борта спали три молчаливых араба, которых притащил с собой этот загадочный дядька из Курдистана — причём спали мёртво, как убитые. Или умаялись до крайней степени усталости, или — что верней — приняли дозу чего-то сугубо натурального и полезного для здоровья, скорее всего — гашиша. Ни огнестрельного оружия при них, ни прочих обычных для жителя пустыни вещей — типа ножиков размером с римский меч — не было. То есть перед тем, как завалиться спать — Хозяин их старательно лишил всякой амуниции. Предусмотрительно, ничего не скажешь…. На подвесной койке по левому борту дрых сменный рулевой — во всяком случае, Одиссею показалось, что именно таковы функции этого кренделя непонятной национальности на шхуне. Вторая такая же койка пустовала — она предназначалась для пленника, но Одиссей предпочёл бодрствовать — в робкой надежде понять, где он оказался и куда движется их кораблик. Получалось пока не очень…