— Тогда пройдемте в дом. Или, пожалуй, лучше на террасу — там нам будет уютней. — И, обернувшись к Мухаммеду, что-то бросил ему вполголоса по-арабски. Старший сторож, быстро поклонившись, скорым шагом направился к террасе, на которой они обычно пили чай. Собеседник Одиссея движением руки предложил ему следовать туда же. Они устроились на террасе; пока Мохаммед накрывал стол, суетился с чашками, тарелками и блюдцами, наливал чай — над столом висела настороженная тишина. Когда же старший сторож, закончив сервировку, удалился — приезжий, не торопясь, сделал глоток, поставил чашку на стол и промолвил вполголоса: — Вас ищут. Странно, если бы было наоборот…. Вот только вопрос — кто? По ходу, слова этого пассажира — очень старательно закамуфлированная угроза. Он мне угрожает…. Зачем? Чтобы просто напугать? Вряд ли, просто так здесь ничего не делается. Чтобы занять выигрышную позицию? Скорее да. Зачем? Чтобы иметь козыри в разговоре. То есть он что-то хочет от меня — вопрос лишь, что? Одиссей вежливо, одними губами, едва заметно улыбнулся. — Всех нас кто-нибудь когда-нибудь ищет. Хозяин — Одиссей решил называть его про себя Хозяином — покачал головой. — Все мы во власти Аллаха, милостивого и милосердного…. — А затем, промолчав, добавил: — Вас ищут американцы. Одиссей пожал плечами. — Они много кого ищут…. Особенно здесь, на Востоке. — За вашу голову фирма «Блэкуотер» ставит сто тысяч долларов. Здесь, в Курдистане, это — большие деньги. Угроза уже явная. И про Курдистан — с нажимом… значит, ни в каком мы не в Курдистане. Курдистан — это горы; много здесь вокруг гор? Голая мёртвая пустыня. Скорее уж Сирия. Сирия? Пожалуй, да. Одиссей на мгновение глянул в глаза своему визави, а затем согласно кивнул. — Сто тысяч — везде большие деньги. Надо мягко указать парняге, что он здесь — не просто попавший в передрягу стрелок-любитель, он — часть СИЛЫ, и эта сила, случись что, будет за него предъявлять счета…. Попробуем тонко на это намекнуть — собеседник, по ходу, человек понимающий…. Одиссей взял свой стакан, не спеша, выпил уже немного остывший чай, отломил кусочек лепёшки, не торопясь, прожевал его — а затем, вздохнув, сказал вполголоса: — В пустыне нельзя ничего скрыть — ветер разносит вести быстро… Хозяин поджал губы — едва заметно, но всё же…. Понял намёк? Скорее всего, да. Эвон как правой рукой скомкал салфетку.… И чашку взял чуть-чуть резче, чем надо — стало быть, понимает, кто и в какие игры здесь играет… Собеседник Одиссея, выпив чаю, улыбнулся — одними губами, глаза по-прежнему оставались холодно-жёсткими — и сказал: — Вы можете не волноваться об этом. Гость — благословение Аллаха. Пока вы мой гость — вы в полной безопасности. Американцы могут искать вас хоть до возвращения имама Махди — они лишь собьют каблуки своих сапог. Хорошенькое словечко «пока» — многое объясняет…. А он шиит, по ходу. Хм, странно — иракские арабы в большинстве своём сунниты, да и в Сирии они в подавляющем большинстве. Странно, если не сказать больше…. Так, и чего хочет этот чёрт? Понятно, что вот так запросто сдать меня американцам он не решится — об этой его шалости через сутки станет известно всем в Курдистане, и в том числе — Хаджефу. Курды из Мосула — или где там американцы принимают пленных шпионов по штуке баксов за килограмм живого веса? — сдадут его влёт, как стеклотару, и даже не за деньги, а так, по своей глупой болтливости. После этого я не дал бы за голову этого кренделя и медного персидского шая…. Да и сто тысяч для него — по-любому не деньги. Во всяком случае — ТАКОЙ ценой. Но он явно намекает на то, что я ему нужен. Зачем? Для чего? Согласится — не зная предмета? Махом в мутную воду? А какие есть варианты? Отказаться и продолжать мягко и ненавязчиво угрожать Хаджефом и его людьми…. Хм, Хаджеф далеко, да и практика изощрённых предательств и тщательно запутанных измен здесь богатая, не одну тысячу лет в этих горах и пустынях предавали и изменяли. Так что способ сдать меня «Блэкуотеру» — если я упрусь рогом — этот парень найдёт…. Или второй вариант, уже без этого самого «Блэкуотера» — если я сейчас не соглашусь оказать ему некую услугу, которая ему от меня требуется и в видах которой он вытащил меня из той кровавой рубки у селения Закхо — какие тогда у меня шансы увидеть родной дом? Никакие, если говорить прямо, шансы — вот эти два диких туземца ночью зарежут меня, как давешнего барана, и в лучшем случае закопают за околицей. А в худшем…. Даже думать не хочется! Значит, будем соглашаться — опять же, благодаря этому, возможно, удастся выйти в свет, добраться до телефона или компа с выходом в Интернет…. Игра стоит свеч! Одиссей налил себе из чайника свежего чаю, сделал глоток, и, поставив стакан на стол — спросил: — Я могу что-то сделать для вас? В благодарность за спасение и за избавление от ран? — Говорят — сделай добро и брось в реку Тигр…. Вы — мой гость. Недостойно мусульманина брать плату за гостеприимство. Ага, значит, реально что-то надо. И что-то такое, на что не способны его сарбозы…. Вот только что? — Я не говорю о плате. Я говорю о помощи. Почёл бы за честь сделать хоть что-нибудь для такого благородного господина…. Всё, что в моих силах! Хозяин кивнул. — Мы поговорим об этом завтра. Сегодня я хочу, чтобы вы рассказали мне, как там Украина. Я учился в Киевском университете, правда, очень давно…. Девушки там по-прежнему столь же сладостно прекрасны, как и двадцать лет назад? Одиссей про себя вздохнул. Официальная часть переговоров закончена, стороны пришли к консенсусу. Завтра этот пустынный Аль-Капоне объявит ему цену крови. Главное, чтобы она не была чересчур высока… * * * — Ты надоел мне со своими придирками! Я что, не могу даже в Брно съездить? У нас — тюремный режим? Какого чёрта! Отдай мои ключи! — Лена, не дури! Я же тебе всё объяснил! — Что ты мне объяснил? ЧТО? Что ты пуганая ворона и любого куста боишься? — Мне не нравится, что ты ездишь по магазинам, мне не нравится, что ты по полдня таскаешься по людным местам, что звонишь, наконец, этой своей Наталье. Ты знаешь, ЧЕМ это может быть чревато? — Я ей не звоню, мы с ней просто переписываемся по электронной почте…. Надо же мне хоть с кем-то общаться? Не с этими же клухами-соседками! Если б я знала, чем закончится этот твой отъезд — ни в жизнь бы не согласилась! В комнате повисла нервная тишина. Мужчина, тяжело вздохнув, подошёл к своей собеседнице и, взяв её за плечи, усадил на диван, сам сев напротив, в большое уютное кожаное кресло. — Леночка, давай ещё раз поговорим — спокойно и без истерик. Женщина метнула на своего визави негодующий взгляд. — А кто здесь истерит?! — Хорошо, хорошо, давай просто поговорим. Женщина покачала головой. — С тобой трудно говорить спокойно — со всеми твоими маниями и фобиями. — И, уже на полтона ниже: — Ладно, давай обсудим ситуацию. Только, Игорь, пожалуйста — не надо драматизировать и заламывать руки, хорошо? Тот, кого она назвала Игорем — молча кивнул. А затем, налив себе в стакан немного тёмно-янтарной жидкости из массивного хрустального графина — махом его выпил. Довольно выдохнув, подождал пару минут — а затем продолжил: — Лена, мы здесь живём уже больше года, слава Богу, тихо и мирно, дети ходят в школу, нас с тобой приглашают на все здешние мероприятия, мы — уважаемые люди. Для всех окружающих мы — русская семья из Сербии, причём семья не бедная. Мэр был у нас на Рождество…. Сколько нам с тобой осталось потерпеть? От силы год. Твой отец регулярно информирует меня о ситуации с прокурорскими… ну да ты сама всё знаешь. Если самим не переть на рожон — все устаканится и мы сможем либо вернутся в Москву, либо переехать в Лос-Анджелес, как ты этого хочешь, под своими именами, и жить там нормальной жизнью. Ты ведь этого хочешь? Лена молча кивнула. — Ну вот, а для этого нам надо дождаться, пока моё дело не закроют и не сдадут в архив. Тесть делает для этого всё возможное. Но ты… — А что — я? — в голосе женщины вновь проскользнули истеричные нотки. — А ты делаешь всё, чтобы какой-нибудь прокурорский клерк однажды далеко не самым добрым утром узнал, что разыскиваемая семья Игоря Тевзеева живёт-поживает в городке Виловице! — Что я делаю? — На этот раз — уже куда резче. Мужчина вздохнул. — Ты ездишь в Брно и Прагу, покупаешь дико дорогие вещи. За истекшие три месяца — на миллион сто тридцать тысяч крон. Я нашёл чеки у тебя в чехле от телефона. Это ничуть не смутило даму. — И что? Ты ведь не для того украл те полтора миллиарда, чтобы я ходила в обносках? Мужчина досадливо поморщился. — Лена, ну зачем ты так? Украл…. Слово-то какое… плебейское…. Умело организовал финансовую сторону проекта — мне нравится куда больше! И потом — я же не себе их взял, это наши общие деньги. — Вот именно — общие! И я имею право тратить их так, как захочу! В конце концов, что такое для нас миллион крон? Тридцать тысяч долларов, меньше, чем ничто! Мужчина тяжело вздохнул. — Дело не в сумме. Дело в том, что ты делаешь покупки в дорогих бутиках, где посетители редки, а покупатели — и того реже. Ты известна в лицо всем продавщицам из магазинчиков «Прадо» и «Гуччи», что на Старомесской! И, в конце концов, ты там повстречаешь кого-нибудь из наших старых знакомых… — И что с того? — С вызовом спросила Лена. — А то, что, учитывая невероятную болтливость твоих подруг, через неделю всем нашим знакомым в Москве станет известно, где мы отсиживаемся. ВСЕМ! В том числе и тем, кто совсем не желает нам добра… Женщина немного смутилась, но затем с вызовом спросила: — Ты что же думаешь, я всем буду рассказывать, где я и что я? Да даже если я увижу кого-нибудь из наших прежних знакомых — что я, дура, рассказывать ему про этот туземный городишко? Скажу, что живу…. ну, в Австрии, например! Мужчина опять вздохнул. — Ладно, согласен. Хотя…. Ладно, будем надеяться, что в случае нечаянной встречи с кем-нибудь из знакомых ты так и скажешь. — В голосе Игоря слышалось весьма явное сомнение. Он продолжил: — Второе. Зачем ты переписываешься с Натальей? Лена победно улыбнулась. — А вот здесь ты можешь ничего не бояться! Я пишу ей, что живу в Англии! Игорь развёл руками. — Лена, ну откуда ты знаешь, как живут в Англии? Она же бывала в Лондоне с отцом раз двадцать, она поймает тебя на лжи махом!