Одиссей подошёл к окошку. — Добри дэн! — Dobrý den. Co chcete vědět? — в глазах — профессиональная внимательность и лёгкий неслужебный интерес — акцент, чёрт бы его побрал… — Хцы ведети на адресу фирмы «Естраб». Девушка кивнула. — Office — Masarykova ulice, sedm, výrobních — Slushovska, tři. — А потом, не удержавшись, улыбнулась и спросила, уже совсем другим голосом: — A vy jste jim v Rusku? Одиссей про себя немного удивился. Неужто у него такой ярко выраженный акцент? Или…. Поклёвка? Сразу? Господи, пусть это будет правдой! — Ано, з Русска…. Жиете ве месте худне руске? Девица изобразила сожаление. — Ne, nemáme rusky. Tam jsou Srbové a Ukrajinci. Сербы и украинцы…. Хм, сербы и украинцы. Если бы я решил прятаться в этом городке — то, скорее всего, выдал бы себя за украинца, сойти за щирого хохла с Полтавщины даже я смог бы легко и просто… — А цо е украинцы? Девица пренебрежительно махнула рукой. — Kopat a stavět nákupní centrum. Velmi špatná… Шпатна по-чешски — бедные, голодранцы…. Босяки, короче. Гастарбайтеры. Вряд ли Игорь Тевзеев, имея пятьдесят миллионов долларов, нанялся в этом Виловице землю копать и на стройке торгового центра кирпичи подносить. Ладно, пока мимо… — Дники за ваши помоц! — Prosím! Ладно, пойдём дальше…. Масарикова, дом семь — там контора этого «Ястреба»; думаю, там народ будет поразговорчивей. Одиссей глянул на часы — семь с половиной минут. Что ж, адъютант господина Умара будет доволен… Выйдя из здания, Одиссей тут же наткнулся на Абдула — араб старательно делал вид, что читает объявления на стенде, расположенном напротив дверей. Одиссей про себя усмехнулся — если бы здешняя полиция не состояла бы сплошь из ленивых толстых увальней, то вид типичного магрибца, изучающего расписание выступлений пражского симфонического оркестра во Всетине, состоявшихся две недели назад, её бы всерьез заинтересовал…. Под афишей о гастролях глаз Одиссея наткнулся на какое-то странное объявление — но Абдул, не дав рассмотреть его подробнее, потянул к машине, на ходу спросив: — Есть информация? Однако быстр ты, парень…. — Пока — нет. Поехали, нам надо на улицу Масарика. — А где это? Одиссей помахал перед лицом араба картой города, которую взял из корзинки на входе в билетные кассы. — Сейчас найдём. Так, Масарикова…. Длинная, зараза! Дом семь — метрах в двухстах, можно было бы и пешком — но с этим арабом на хвосте особо не погуляешь…. Ладно, поехали. Через несколько минут их БМВ подъехал к весьма презентабельному зданию, украшенному каменным гербом с летящей птицей. Однако…. Судя по всему, эта фирма, как говорил Паниковский, с раньшего времени, пожалуй, ещё со времён Австро-Венгерской монархии — если, конечно, этот герб не новодел. А он не новодел — старый, сразу видно, одного года со зданием. Как это его во времена ЧССР не стесали? Ведь национализировали эту самогонную лавочку, к бабке не ходи… — Пойду схожу в эту фирму. Это будет подольше по времени. Араб кивнул. — Мы подождём в машине. Проедем вперед пятьдесят метров. Через сорок минут я вас жду вон у той кондитерской. Ладно, сорока минут мне хватит. Однако, хватка у этого Абдула… Одиссей подошёл к дверям. Мило! Никаких тебе звонков, глазков, камер, бдительных секьюрити на входе, идентификации личности… Простая дверь, за которой угадывается просторный холл с конторкой вахтёра в уголке. Что ж, зайдём. Вошёл; над дверью мелодично звякнули колокольчики — и сонный stráž (чахлый дедок лет семидесяти) бдительно вскинул голову. Спал, поди… — Добри дэн! — Ahoj. Jste komu? Хороший вопрос. Знал бы я, к кому мне нужно обратиться по моему делу — по винокурням не таскался бы…. Впрочем, будем держаться ранее разработанного плана. Я — русский коммерс, хочу побалакать с кем-нибудь из отдела маркетинга. — Йесем з Русска, хце млувит з маркетингове чинности замнестнанца. Старик расплылся в улыбке. — Заходьте, товарищ! Для вам надо друхи патро… друхи этаж! Однако…. Давненько здесь, по ходу, русских не встречали, если «товарищем» называют. Небось, последний раз русские здесь были в шестьдесят восьмом — когда шли на Прагу. Если вообще не в сорок пятом — хотя нет, эти места освобождали румыны Второго Украинского фронта. Четвертый Украинский досюда не дошёл, его Восемнадцатая армия — широко известная тем, что в её рядах в апреле сорок пятого числился «дорогой товарищ Леонид Ильич Брежнев» — своими передовыми частями добралась лишь до Всетина. — Пан говорит по-русски? Старик радостно закивал. — Ано, ано! Только мало! Не млувил давно.… А пан с Москвы? — Да, из Москвы. — Кдыш сам был млады, то был в Москве…. Был жыдич… водитель, по-русски, перегонял «Татры». Москва — вельми вельке место… болшой город! А то я не знаю… хотя старичок разговорчивый, ему тут, по ходу, скучно, а тут такая маза — поболтать на иностранном языке с заезжим пассажиром. Давай-ка мы не будем торопиться, а вдумчиво поболтаем с этим бывшим перегонщиком — а ну как он чего путного расскажет? — А что, в городе нет больше русских, чтобы поговорить? Старик пожал плечами. — Мыслим, же е… думаю, есть. Але в город не ходим, стары уж, ноги боли… — Помолчав с минуту, добавил — с некоторым оттенком интима: — Новы сполумайетел… новый хозяин завода… жикат, же он йе с Српска… что он из Сербии… але зда се ми, же он бил русски… я думаю, он — русски. РУССКИЙ?!?! Спокойно, пан Дедич. Спокойно. Это ещё ничего не значит. Дедок полагает нового совладельца этой винокурни русским — хотя официально он серб. Всё может быть — и в Сербии русские живут. И в России — сербы…. Это пока только разговор. Я вон тоже по нынешнему паспорту — Воислав Дедич, словенец из Марибора; много я могу сказать по-словенски? Двадцать слов…. Надо постараться выведать у старика, откуда у него столь смелые предположения. — А этот совладелец — он на заводе бывает? Дед аж засветился от радости — наконец-то и в нём кто-то нуждался. — Ано! Днес… в два часы сеткани з редителем…. Совет у директора. Он буде. В два. Гут, десять минут можно и подождать — побалакать с этим бывшим шофером. В отведённый Абдулом срок укладываемся. Тем более — старик не так прост, как кажется на первый взгляд… — Прочь си мысли, же пан тенто муш русски? Дед хитро улыбнулся в усы. — Я живал в Москве, добре знам русских. Видел сем пити сливовице той пан…. В Србско таке сливовице, как у нас. А той пан пил с одпорем… как это по-русски? Отвращно? — С отвращением? — Ано, ано! — радостно закивал старик: — С отвращеньем! Хм, однако…. Становиться всё интересней и интересней! Человек, будучи официально сербом, здешнюю сливовицу, какая почти ничем не отличается от сербской — пьёт, давясь; может, он просто непьющий? — Тато панев йен абстинент. Сторож иронично хмыкул. — Абстинент? О Ваноцих… на Рождество, бил таки опилы, так напился водки, ктера была проведена на рукоу! Я помогал его загружать в возидло… О как! Сливовицу этот крендель на дух не переносит — и правильно, между нами говоря, делает, самогон самогоном — а водочку душит с превеликим удовольствием. Серб? Хрен там! С каждой минутой мне с этим парнем хочется поговорить всё больше и больше…. Так, а когда он здесь появился? — Он давно здесь живёт? Жие ве месте? Старик кивнул. — Хапу… понимаю. Два роки. Два года. Одиссей мысленно облегчённо вздохнул. Ну, вот и всё, в общем-то… розыски можно полагать завершившимися. Господин Тевзеев, одевший личину серба, изобличён. Остался небольшой технический вопрос — сообщить ему об этом, и дождаться, пока он свинтит в пределы любезного Отечества. Ну а дальше…. Дальше всё значительно хуже. Но о плохом мы думать сейчас не будем…. Чёрт, не идёт из головы то объявление возле автобусных касс. Что-то там было очень необычное, что-то такое, что никак в здешние обыкновенности не вписывалось…. Стандартный лист четвертого формата, вверху — какой-то фирменный логотип… школа? Школа, кажись, так. А дальше текст — странный текст, нетипичный. Для этой местности — архинетипичный! Вот только что именно там было — никак не вспомнить…. Что ж там было такого написано — что не даёт ему покоя? Ладно, может быть, чуть позже удастся вспомнить…. Поговорим пока с дедом о временах давних и ему интересных. — За коммунизму завод был знароднил? — Конечно, национализирован, куда бы он делся, в те-то времена…