– Конечно, – пробормотал Джей-Джей и нахмурился. – Джей-Джей, вернись через три часа и дай этому парню еще воды. Не хочу, чтобы он до завтра откинул коньки. – Да нет проблем. Джей-Джей вернулся к себе в комнату, не зная, что и думать. Уинстон нарушил приказ Гонко – и он почему-то был горд за старика. Почему нужно ждать часа расплаты? Акробаты давным-давно ее заслужили. * * * Пробираясь обратно к клоунскому шатру, Уинстон был уверен, что никто более или менее значимый его не заметил. И тут он увидел Джей-Джея, поджидавшего его у двери комнаты, и сердце у него тревожно забилось. «Замечательно. И что теперь?» – подумал он. После налета нервы у него и так были на пределе. – Привет, Уинстон, – с ухмылкой произнес Джей-Джей. Уинстон решил, что лучше всего вести себя с Джей-Джеем легко и непринужденно: не бояться, но и не задирать его. Он спросил: – Тебе что нужно, Джей-Джей? – Ничего, ничего. Прекрасная работа. Только это и хотел сказать. «Прекрасная работа? – мысленно удивился Уинстон и тут же все понял: – Шар. Разумеется». – Ну да. Они давно напрашивались. А теперь извини, Джей-Джей, мне надо отдохнуть. – Конечно, конечно. Слушай, Уинстон, ты извини… за утро. Я вовсе не хотел так… понимаешь… Настырничать. – Да не вопрос, Джей-Джей. Но только все это между нами, уговор? Лицо Джей-Джея помрачнело, хотя голос его все еще сохранял бодрый тон. – Конечно. Зачем мне болтать-то, верно? Да и тебе ни к чему. Джей-Джей ушел. Уинстон захлопнул дверь и набросил цепочку. Вздохнул. Никак нельзя допустить, чтобы хрустальный шар оставался у Джей-Джея, ни за что. Само знание Джей-Джея о том, что что-то происходит, уже достаточно опасно, не говоря уже о том, чтобы он вдруг стал Большим Братом. И возможно придется все-таки выполнить жестокое обещание Фишбоя насчет Джей-Джея, хотя от одной мысли об этом Уинстону становилось нехорошо. До этого момента они считали, что лучше иметь дело с плохим, но знакомым персонажем: убери они Джейми, еще неизвестно, кем его заменят в цирке. Но он начинал отбиваться от рук. Возможно, другого выхода не оставалось: Джейми придется умереть, чтобы покончить с Джей-Джеем. Глава 20. Поджоги Не только Уинстон занимался вредительством. По всему цирку артисты обнаруживали в своих обиталищах пренеприятнейшие сюрпризы. Мугабо только что вернулся от Курта Пайло. Курт пугал его и одновременно бесил. Когда фокусник лежал ночами без сна, он почти всегда представлял Курта в виде огромной кучи дымящегося пепла, потому что именно Курт выдавал указания, какие позорные фокусы проделывать во время каждого представления. Фокус с кроликом, вытаскивание монеток из-за ушей сидящих в первом ряду детишек, вытягивание из рукавов по три метра ярких тряпок… Все по распоряжению Курта. И те, кто передавал указания Курта и следил за их исполнением, были ничуть не лучше его самого, и Мугабо давал себе сбивчивые и путаные клятвы отомстить всем до единого: Гонко, Шелис, дровосекам, даже Фишбою, хотя Фишбой вел себя с ним куда доброжелательнее, нежели остальные. В этот день он намеревался высказать Курту все, что он о нем думает, но его кипучей ярости хватило лишь на решительный стук в дверь фургона. Когда изнутри голос Курта негромко произнес «Да-да?», руки Мугабо превратились в негнущиеся жерди, губы задрожали, а весь его яростный настрой улетучился. Если бы Мугабо сохранил неповрежденный ум, то вспомнил бы, что подобное случалось уже бесчисленное количество раз. Курт внимательно его выслушал, хотя Мугабо не смог ничего толком сказать. Под взглядом Курта он превращался в трясущегося слабака. – Не могу дьелать фокуз з крольиком, – запинаясь, пробормотал он. – Можно фокуз з огнем? – Ах, Мугабо, – как всегда, добродушно ответил Курт, – мы с тобой уже это обсуждали, верно ведь? Твое представление не надо менять. Ты делаешь просто прекрасные фокусы. Если мы позволим тебе глотать огонь, ты перепугаешь публику. Это будет гораздо более впечатляюще, да. Но нужно лишь намекать на твою великую мощь. Самую малость. – Мои фокузы это… – Мугабо сплюнул. Вот и все, на что он мог решиться в спорах с мистером Пайло. – Нет, ты слишком строг к себе, – ответил Курт с застывшей на рыбьих губах улыбкой. – Слишком строг. И это опасно. Есть причина, по которой мы настаиваем на твоем фокусе с кроликом. Ты должен располагать к себе публику и радовать ее чудесами и восторгами. Тебе нельзя пугать их пиротехникой. Мугабо отчаянно хотелось протестовать, но Курт уже вставал из-за письменного стола и приближался к нему. Мугабо попытался расправить плечи, не отводить взгляда, но все безуспешно. Курт сунул ему в рот что-то маленькое и белое, которое захрустело, когда тот прожевал и проглотил. – Ммм… Что же до кроликов… прекрасные челюсти… ммм… Чудесные. Так, о чем это мы? – глаза его затуманились. – Ах, да. Вот что я тебе скажу, Мугабо. Как тебе идейка устроить закрытое представление для работников цирка? Вот там ты сможешь показывать фокусы, какие захочешь. Что скажешь, а? Мугабо эта «идейка» представлялась отвратительной – он ненавидел почти всех в цирке и не испытывал ни малейшего желания выставлять себя им на потеху и выступать под их смешки и улюлюканье. Но над ним возвышался Курт… – Очень неплохо, – прошептал он, в очередной раз потерпев поражение. – Вот и замечательно! – воскликнул Курт, хлопая его по спине своей гигантской лапищей. – Я поставлю его в расписание через неделю. А теперь отправляйся репетировать. Скоро день представления, и ты должен вытащить кролика из шляпы. Да вытащить так, словно в последний раз. Очаровательного маленького кролика, Мугабо. Вот молодчина. Ступай, и да благословит тебя Господь. По пути домой ярость Мугабо росла с каждым шагом. Вскоре она ослепит его, и он сможет видеть лишь добела раскаленную пелену перед глазами. «Он считает себя самым главным», – горько думал Мугабо. Загвоздка состояла в том, что он же прав – Курт и был самым главным. Когда маг вернулся домой, руки у него тряслись. За сценой располагалась небольшая лаборатория, где он в свободное время изготовлял всякие снадобья и лекарства. Его глубоко огорчало, что к нему никто хотя бы иногда не заходил попросить какого-нибудь зелья, а они у него имелись от всех болезней – по крайней мере, он так полагал. Сейчас он чувствовал, что надо что-нибудь принять, чтобы успокоить нервы и пережить день не взорвавшись. Лиловая пузырящаяся смесь придется в самый раз – если это не от нервов, то он понятия не имел, от чего тогда. Он угрюмо нахмурился, проходя мимо пустых пластиковых стульев и глядя на них, но застыл как вкопанный, когда вышел к сцене. На полу кто-то написал белой краской: «Считаешь себя УСПЕШНЫМ фокусником? Фокусничай с кроликом, урод». Бормоча что-то неясное себе под нос, Мугабо рухнул на колени, вновь и вновь перечитывая надпись. У него вырвался хриплый вскрик. Вот и доказательство, начертанное огромными буквами: весь мир против него, усмехается у него за спиной. Единственное, чего он не мог понять: вандал обозвал его уродом за то, что он исполнял фокус с кроликом, или же за то, что исполнял его не очень хорошо? Хотя это уже не имело значения. Он вытянул руку над буквами и с тем же хриплым вскриком плеснул на надпись огнем, его ладонь служила как бы жерлом, извергала оранжевое пламя. Слова потемнели, задымились, и вскоре на полу образовалось размытое выжженное пятно. Огромным усилием воли он взял себя в руки до того, как спалил всю сцену. Он схватил один из мешков, которые всегда держал под рукой, и загасил пламя. Прошло еще немного времени, прежде чем Мугабо отправился за кулисы и обнаружил в лаборатории полный разгром: склянки перебиты, зелья расплесканы, а записи с формулами изорваны на мелкие кусочки. На стенах красовалась все та же надпись: «Считаешь себя УСПЕШНЫМ фокусником?» А рядом еще одна: «Даже будущее предсказать не можешь, урод». * * * Лежа в ванне, Шелис совершенно ясно сознавала, что за ней наблюдают с помощью украденного хрустального шара. Как и Курт, она могла ощущать его присутствие, словно нависающую сверху холодную тень. Она по-прежнему терпеливо ждала, пока вор проколется. Братья Пайло, похоже, не понимали, какой редкой и драгоценной вещью является шар: и Курт, и Джордж напрочь игнорировали ее просьбы о помощи. Возможно, очередное нападение таинственных разрушителей заставит многоуважаемых братьев Пайло предпринять какие-то действия. Наверное, ей самой нужно организовать такое нападение. Она высунула ногу из пены, позволив горячей воде стечь по лодыжке. Глаза ее была закрыты, а на губах гуляла ленивая улыбка. – Смотри-смотри, свинья, – прошептала она. – Я тебя найду. Она снова погрузилась в ванну, пытаясь решить, что сделает с похитителем, когда найдет его, а выбор перед ней открывался большой – и тут на нее нахлынуло. Это было сильное видение, яркое и четкое. Мугабо входит в ее хижину, глаза и руки у него горят. Она увидела себя, повернувшейся к нему в тот момент, когда ее охватил поток оранжевого пламени. Сердце у нее заколотилось, и она с трудом подавила желание сейчас же вскочить, запереть все двери и выключить везде свет. Нужно выждать, запомнить видение как можно лучше, чтобы потом поискать какие-нибудь зацепки. Наконец, видение угасло: в самом его конце Мугабо стоял над ее пылавшим телом, оскалив зубы и визжа. Как только видение рассеялось, она вылезла из ванны, обтерлась полотенцем, прислушиваясь, нет ли снаружи чьих-то шагов. Она побежала в хижину, заперла дверь и села, напряженно задумавшись. Затем сняла со стен астрологические диаграммы, взяла карты Таро и направилась к дому любовника, чтобы там спрятаться. Ночь предстояла насыщенная и беспокойная. * * * Через некоторое время раздавшийся со стороны шатра Мугабо гулкий грохот заставил многих обернуться в том направлении. Они увидели взметнувшийся к небу столб огня, словно на гигантский батут приземлилась комета. По всему цирку пронеслась волна раскаленного воздуха. Пожар вспыхнул через две минуты после того, как Мугабо вошел в свою лабораторию и увидел, во что превратилась его святая святых. Он сдерживался, пока не взобрался на крышу, где теперь лежал без сознания, истратив всю свою энергию. Курт Пайло выглянул в окошко своего фургона, когда угасали последние вспышки пламени. Он приподнял брови и снова сел за стол. Фокусник, очевидно, репетировал перед представлением – вот что значит управленческое искусство. Если папаша в данном случае содрал бы с фокусника кожу, надругался бы над ним, а потом по ложечке скормил бы чудовищам из Комнаты Смеха и Ужаса, то Курт-младший шел артистам навстречу. Именно в этом залог эффективного менеджмента, господа. – Представление будет что надо, – произнес Курт в пустоту. * * * Акробаты весь день провели на Аллее Развлечений, очаровывая женщин и заводя дружбу с мужчинами. Они вернулись поздно вечером и обнаружили, какому разгрому подверглись их реквизит и мебель, и пришли к единодушному согласию: в ближайшие несколько дней клоуны будут мочиться кровью и испражняться своими зубами. – Нет, нет, нет, – возражал Рэндольф. – Нам надо действовать осторожно, пусть они немного поволнуются, пусть погадают, что их ждет. – Может, и так, – отвечал Свен. – Но что бы мы ни сделали, это должно покончить с этой хренью раз и навсегда. – Раз и навсегда? Единственный способ этого добиться – избавиться от всех, – заявил Тоскан. – Ты же не думаешь всех их убивать? – спросил Рэндольф.