– Итак, сейчас, как я уже упоминал, цирк не может видеть нашу работу, – продолжил Фишбой; говорил он быстро, они немного потеряли счет времени, а ночь стремилась к рассвету. – Мы впервые можем действовать незамеченными, благодаря Джейми и хрустальному шару. Для нас это совершенно необычная ситуация. Это наша первая и, возможно, последняя попытка покончить с цирком. Нападение на сценический шатер акробатов стало первым открытым актом неповиновения и посеяло неуверенность среди начальства. Мы с Йети сами организовали обрушение в результате недели напряженной работы, тайком пробираясь туда по ночам, пока все спали. Последующее нападение Джейми на наш шатер преследовало цель отвести от нас подозрения. Далее. Мы должны усиливать уже существующие конфликты. Клоунов и акробатов нужно довести до грани вооруженного столкновения. Мы должны натравить Мугабо на Шелис. Мы каким-то образом должны настроить братьев Пайло против всех. Если они станут рычать на всех, то восстание вполне может вспыхнуть. – Все вы знаете, кто кого ненавидит, у кого с кем есть старые счеты. Я хочу, чтобы вы подумали, как можно еще больше разжечь ненависть, сыграть на давней вражде и вызвать новую. Действуйте решительно, но осторожно. Слушая все это, Джейми чувствовал, как его понемногу охватывает возбуждение. Сама мысль о том, что можно покончить с цирком и вновь вернуться к прежней жизни, что-то в нем зажгла искорку надежды там, где остался лишь пепел. К этому прибавился смертельный страх: Джей-Джей вскоре услышит каждое произнесенное здесь слово и будет знать в лицо и по именам каждого заговорщика. – В цирке достаточно нестабильности, чтобы покончить с ним, – говорил Фишбой. – Конкуренция между аттракционами, которую насаждает начальство, поможет нам в достижении нашей цели. Играйте на любом соперничестве! Раздувайте все конфликты! Мы должны превратить цирк в небольшую зону боевых действий, чтобы все затрещало по швам. Совершайте вредительства на аттракционах. Не щадите никого – особенно друг друга. Любой оставшийся невредимым в первую очередь навлечет на себя подозрения. – А можно спросить, – вставил Джейми, – чего именно мы всем этим достигнем? Фишбой посмотрел ему прямо в глаза. – Что-то произойдет, Джейми. Власть, руководящая цирком, сейчас нестабильна как никогда. Это бочка со взрывной смесью, по которой пока как следует не ударяли и не трясли. Курту никогда не бросали вызов, подчиненные никогда не выступали против него, серьезные столкновения у него бывали лишь со своим братцем. Да, случались нарушения его указов, что каралось так сурово, что никто не смел протестовать дальше, и да поможет нам Бог, если мы на этом попадемся. Но выбросьте все это из головы. Наша цель – это весь цирк, но наша реальная цель – это Курт. Если он выйдет из себя по-настоящему, возможно все что угодно – даже полный крах. «Короче говоря, ответ не знают», – подумал Джейми. Уинстон снова прервал Фишбоя и напомнил ему, что время на исходе. Фишбой закрыл собрание, отведя нескольких человек в сторону и переговорив с каждым из них в отдельности. Джейми с Уинстоном ждали у забора. Рэндольф и остальные гуськом двинулись обратно по узкой полоске земли к входу в цирк. На фоне полнейшей темноты они казались маленькими, как насекомые, идущие по краешку земли. Ревевший где-то вдали океан, казалось, мог поглотить их одной могучей черной волной. Наконец, Фишбой подошел к Джейми и посмотрел на него оценивающим взглядом. Жабры его трепетали, что, похоже, происходило всегда, когда он сильно волновался. – Джейми, – начал он, – есть одна вещь, которую мне не хочется говорить, но которую сказать необходимо. На самом деле – я сейчас обращаюсь к Джей-Джею. Джей-Джей, я знаю, что ты меня слушаешь. Я хочу, чтобы ты знал: если ты хоть что-то предпримешь против нас, мы без малейших колебаний тебя убьем. Здесь слишком многое поставлено на карту, чтобы играть в игрушки. Запомни это, Джей-Джей. Советую тебе использовать отпущенное цирку время в свое удовольствие. Наслаждайся своим положением, пока можешь, развлекайся, как тебе нравится. Нападай на цыган. Вреди дровосекам. Изводи акробатов. Но что бы ты ни делал, нас оставь в покое. Если тебе это удастся, мы оставим в покое тебя. Напряженность во взгляде и в голосе Фишбоя спала. – Запомни это, Джейми. Он должен это услышать. Джейми сглотнул и кивнул. Уинстон хлопнул его по спине. – Пошли, – сказал он. – Слишком долго мы тут торчим. – Да, – согласился Фишбой. – Не надо было мне забалтываться. До встречи, Уинстон, Джейми. Фишбой побежал вперед, и у Джейми перехватило дух, когда он увидел, с какой скоростью куратор Паноптикума мчится по узенькой тропке. Они с Уинстоном последовали за ним спешным шагом, и Уинстон придерживал Джейми за плечи, ведя его вперед. «Один толчок, и все, – не мог не подумать Джейми. – Я здесь обуза. Один толчок влево. И далеко-далеко вниз». Наконец, они подошли к прорехе в заборе, отодвинули доску и снова оказались на своей стороне. Джейми никогда раньше так не радовался, хотя и не думал, что это продлится долго. Глава 19. Подарок для Курта Уинстон повел его обратно в клоунский шатер долгим кружным путем, чтобы никто не заметил, как все члены движения «Свобода» идут одной большой группой. Когда они вошли, Дупи спал за карточным столом, уткнувшись лицом в разложенный пасьянс. Стояла тишина. Гонко с Рафшодом еще не вернулись, о чем Уинстон беспокоился весь обратный путь. Джейми отправился к себе в комнату и лег, внезапно очень обрадовавшись тому, что пережил этот день без травм. Если он смог продержаться один день, то продержится и другой. Мгновение спустя он услышал, что Гонко с Рафшодом вернулись со своего «задания». Он встал, вытащил из тайника хрустальный шар и навел его на гостиную, он увидел парочку клоунов, крадущуюся через комнаты, с извивающимся мешком для трупа в руках. Вместе со своим грузом они скрылись в комнате Гонко. Еще одна жертва. Джейми вздохнул, от приподнятого настроения не осталось и следа, осталась лишь усталая грусть. Он улегся и стал ждать сна. Кто-то постучал к нему. Решив, что это Уинстон, Джейми сел на постели. – Войдите. Это оказался Гонко. Он стоял на пороге, скрестив руки на груди. У Джейми екнуло сердце. – Джей-Джей, сделай мне одолжение. – Э-э, конечно, Гонко. Что такое? Гонко улыбнулся, словно что-то только что подтвердило давно вынашиваемые им подозрения. – Завтра обязательно намажься гримом. Договорились? Сердце у Джейми снова екнуло, во рту вдруг сделалось сухо. – Разумеется, Гонко. Уголки губ Гонко изогнулись вверх. Он резко закрыл дверь. Джейми долго таращился на стену. Потом запустил руку под кровать и вытащил бархатный кисет. Ему придется принять немного порошка, чтобы заснуть этой ночью. Он подбрасывал кисет на ладони, пытаясь прогнать ощущение, что все всплывет; что завтра, как только появится Джей-Джей, он выдаст всех; что он всадил Уинстону в спину нож так, из простой неприязни, и наплевать на последствия. Крохотные кристаллики еле слышно позвякивали в его руке. И вдруг его осенило. * * * Той ночью он спал крепко, так крепко, что не заметил, как рано утром к нему в комнату прокрался Рафшод. Не слышал он, как Рафшод вытащил из шкафа баночку с гримом, присел рядом с ним и начал обмазывать краской его щеки, нос, лоб и подбородок. Рафшод чиркнул спичкой, поднес к ее пламени ручное зеркальце и проорал прямо в ухо Джейми: – Я ПОИМЕЛ ТВОЮ Мать! Джейми заметался на постели, быстро сел, увидел себя в зеркальце, и тут Джей-Джей рявкнул: – Ах ты, сукин… Он замахнулся кулаком, потом замер, пришел в себя и сказал: – Эй! Ты все правильно сделал. Этот гад заграбастал мое тело. Вчера целый день в нем ошивался. Джей-Джей было хотел рассыпаться перед Рафшодом в благодарностях, но ту заметил, на чем расселся Рафшод: на наволочке, в которую он завернул хрустальный шар. – Пошел вон! – завизжал Джей-Джей. – Оставь ты меня в покое! Не хочу, чтобы ты меня таким видел! – Я тебя не виню, – ответил Рафшод. Джей-Джей вытолкал его из комнаты и привалил дверь тяжелым ящиком. Джейми. Чем этот парень вчера занимался? С ходу Джей-Джей припомнить не смог. Он лег и постарался разобраться с воспоминаниями о прошедшем дне. Так, посмотрим, он проснулся, завел свое обычное нытье: «Пожалуйста, не бейте меня, бога ради» и все такое прочее. А после этого… После этого… А после этого – сплошная пустота. Джей-Джей нахмурился. Это что еще такое? Что-то ведь должно было остаться: Джейми целый день прожил в этом теле. Он встал и натянул башмаки. Провал в сознании его беспокоил… очень беспокоил. Он помнил всю эту ерунду о детстве, компьютерные игры, рисование домиков в дождливые дни, как его избили, когда он после школы ждал автобуса, но о вчерашнем дне – ничего. Завязывая шнурки, он заметил лежавший на полу бархатный кисет. Подняв его, он с изумлением обнаружил, что тот пуст. Он пошарил под кроватью в поисках остальных мешочков: те тоже опустели. Ни крупиночки не осталось. – Что за черт?! – заорал он. – Где мой запас?! Он издал полувскрик-полувсхлип. Руки у него тряслись от ярости. – На этот раз ты слишком далеко зашел, – прошептал он, наслаждаясь угрозой в голосе и жалея, что никто не может оценить ее звучание. – Ты зашел слишком далеко, Джейми. Он смял кисеты и отшвырнул их. Его не покидало ощущение, что между исчезнувшим порошком и исчезнувшими воспоминаниями есть что-то общее, причинно-следственная связь. Как Джейми мог такое сотворить? И с кем, с Джей-Джеем… Он попытался сдержать слезы, но ничего не вышло: он разрыдался, уткнувшись лицом в подушку. Кто-то открыл дверь. Сквозь пелену слез Джей-Джей разглядел Гонко, который произнес с улыбкой: – Хорошо, что ты вернулся, Джей-Джей. – Убирайся! – заорал Джей-Джей. Гонко улыбнулся еще шире и ушел. Через некоторое время Джей-Джей перестал плакать и попытался разобраться в том, что и как. В голове тотчас же всплыло одно имя: Уинстон. Джей-Джей тут же вскочил и рванулся к комнате старика. У самой двери, прижав к бокам руки со сжатыми и трясущимися кулаками, как Гоши, он заставил себя произнести как можно вежливее: – О, старина Уинстон, к тебе можно? – Кто там? – отозвался сонный голос. – Можно заглянуть поболтать? – Джейми? – Более или менее. Уинстон застонал. – Джей-Джей. Что тебе нужно?