– Да уж, не сомневаюсь. Со временем сам все узнаешь. Я не тороплюсь тебе все рассказывать. И не переживай из-за штанов Гонко. Я сделал это не для того, чтобы тебя шантажировать. Я просто перестраховался в делах с Джей-Джеем, вот и все. Я не позволю ему носиться повсюду с желанием навредить кому-нибудь. Он не очень-то предсказуем. Похоже, ему нравится смотреть, как страдают другие. Джейми кивнул и вздохнул. – Выходит, все вот так? И я здесь в западне до самой смерти? Уинстон помедлил с ответом. – Возможно. А… может, и нет. Джейми моргнул, ухватился за эти слова, и тут осознал, что вцепился в руку Уинстона. – Так значит, отсюда есть выход? Какой? Но Уинстон, похоже, не очень хотел вдаваться в подробности. Он почесал в затылке, потом скривился, подался вперед и прошептал: – Слушай. Я скажу тебе одну вещь, всего одно слово. Пока что оно не имеет никакого смысла, но, когда придет время, ты все поймешь. Это слово – «свобода». Больше меня о нем не спрашивай, не теперь, когда я не знаю, что ты скажешь или натворишь, когда намажешь лицо гримом. – Я больше его не намажу, – ответил Джейми. – Никогда. – Тебе придется, – возразил Уинстон. – Нет. – Да. Придется. Ты почти не знаешь, что здесь где, чтобы справиться в одного. Ты не можешь вести себя так, как Джей-Джей, когда ты Джейми. А не будешь как он – тебя сожрут. Они бы тебя прикончили, чисто случайно, но от подобных случайностей тебя защищает краска. И ты бы раскололся. Я слишком хорошо это знаю. Ты думаешь, что сможешь смотреть в глаза Курту Пайло так же, как Джей-Джей? Как Джей-Джей, который слишком глуп, чтобы кого-то бояться? Джейми побледнел, когда вспомнил о том, как Джей-Джея знакомили с Куртом, и вздрогнул. – Нет, по-моему, не смогу. Уинстон кивнул. – Просто запомни одно слово. Свобода. Мне кажется, очень скоро ты поймешь, о чем я. А когда ты становишься Джей-Джеем, помни о штанах и о том, что Гонко хотел бы с тобой сделать. Только когда становишься Джей-Джеем. Уинстон вышел. * * * Уинстона ждали личные дела. Настолько личные, что братья Пайло могли бы сварить его заживо, разрезать на кусочки и пропустить через мясорубку, узнай они об этих делах. Если бы повезло, он бы пополнил собой экспонаты Паноптикума. А если нет, то манипулятор материей получил бы полную свободу действий, и тот превратил бы его в нечто, неспособное умереть, а обреченное лишь страдать. Но тайну свою Уинстон хранил уже очень долго. Ранним утром почти весь цирк еще спал – на следующий день после представления дела обычно шли очень вяло. Уинстон не спеша шагал по главной улице, мимо хижины предсказательницы и шатра акробатов. Немногочисленные служители уже встали и принялись мыть свои лотки и заставлять их всякими безделушками. Большинство из них отводили от него взгляд, привычно опасаясь клоунов. Девять погибших проходимцев. В другом, том мире это вызвало бы скандал. Уинстон вздохнул с печалью, объявшей все его существо. Он хорошо знал, насколько дешево здесь ценится человеческая жизнь, и цирк неустанно ему об этом напоминал. Он подошел к шатру, где размещался Паноптикум, уверенный в том, что его не заметили никакие внимательные глаза, и в том, что пытливые умы не задумывались над тем, почему он проводит так много времени за болтовней с Фишбоем. Ни тот ни другой не давали повода для подобных размышлений, они вели себя осторожно. Внутри шатра Фишбой разговаривал с отрубленной головой, известной друзьям под именем Наггет. Йети разрешили выйти на улицу, чтобы пощипать траву у забора: она помогала заживлению жутких порезов на деснах после шоу с поеданием стекла. – Уинстон! – воскликнул Фишбой, спеша ему навстречу и дружески хлопнув его по плечу. Они поболтали о погоде, о вчерашних представлениях, просто о пустяках, чтобы усыпить интерес любопытствующих ушей. Через несколько минут Уинстон понизил голос: – А наше представление вчера вечером?.. – и закончил вопрос, вздернув бровь. Фишбой ответил одними глазами, тонкими щелками, широко разнесенными на лице. «Нет, это не наших рук дело», – ответил его взгляд. Уинстон кивнул. – А я так и не думал. Просто хотелось убедиться. У меня ведь для тебя новости. Фишбой наклонился поближе, и это движение заставило бы непривычного к его облику человека отшатнуться. Уинстон прошептал: – Я оказался прав насчет шара Шелис. Он в комнате у новичка, у Джей-Джея. Завернут в наволочку. Более того, Джордж знает, что шар пропал! При этих словах Фишбой вздернул брови. «Ты уверен?» – спросило его лицо, выражения которого Уинстон уже научился разбирать. Уинстон кивнул. – Шар в надежном месте. Был применен порошок… чтобы прятать от нее шар. Фишбой кивнул, и кивок его указывал, что он использует свои запасы для той же цели. Уинстон не очень хорошо понимал язык его тела, чтобы это уловить, но решил, что Фишбой именно об этом, и предположил, что заинтересованные стороны предпримут подобные меры предосторожности. «Пусть секреты Джей-Джея останутся тайной», – вот и все, что им нужно сказать, а если десять из них защитят тайну от штучек предсказательницы, хрустальный шар останется в надежном месте, куда его положил Джей-Джей. Они закончили встречу трепотней о пустяках, и Уинстон ушел. Он радовался тому, что от его глаз почти ничто не ускользало… Без их помощи он бы этим утром не заметил округлую выпуклость в ногах постели Джейми, подтверждавшую все подозрения, возникшие прошлым вечером. Рафшод сказал: «Мы просто заглянем в…»; эти слова тоже не остались без внимания Уинстона. Его визит к Джейми, хотя и был из гуманных побуждений, подтвердил подозрения. Налет Рафшода на жилище прорицательницы мог оказаться куда более сильным ударом, чем Уинстон изначально предполагал, хотя прошло всего несколько дней. Не спеша прогуливаясь по территории цирка, тут и там останавливаясь поболтать, Уинстон сообщил новости нескольким заинтересованным лицам, которые после передадут их всем, кому нужно знать. С исчезновением шара из рук Шелис два самых зорких и пытливых глаза ослепли. Но пытливые глаза никогда полностью не закрываются… Об этом ни на миг нельзя забывать. * * * Джейми нашел Стива в шатре шоу уродов, где тот с веселым видом притворялся, что поглощен уборкой пустых клеток, пока их обитатели вышли наружу поразмяться. Стив с такой легкостью приспособился к новым обстоятельствам, что Джейми поймал себя на мысли, что почти восхищается этим парнем. – Чувак, вот это жизнь! – начал Стив, когда Джейми сел, прислонившись спиной к стеклянной стенке аквариума. – Ты карликов знаешь? Я сегодня ужинаю с одной из их девчонок. Зовут ее Лоретта. Мы познакомились, когда я смазывал шестеренки на колесе обозрения. Джейми посмотрел на него, не веря своим ушам. – Погоди-ка… ты не просто выживаешь, ты здесь счастлив? Стив поглядел на него как на сумасшедшего. – Конечно, а почему бы и нет, черт подери? Ты видел, чего можно достичь при помощи этого порошка? Вот что я тебе скажу: если бы здесь оказался Маршалл, он бы круглые сутки его пользовал, – Стив жестом поманил его к себе и понизил голос до шепота: – Типа представь, если бы ты хотел трахнуть, скажем, Памелу. И на часок или вроде того ты действительно у нее в комнате и делаешь, что задумал. Когда все кончается, ты просыпаешься, словно видел сон. Уж поверь, я пробовал. Джейми покачал головой. – Но… наша жизнь… Ты вот просто так готов признать и принять, что наша жизнь кончилась? Стив рассмеялся. – Кончилась, блин! Кончилось то, где тебе нужно пахать с девяти до пяти, выплачивать ипотеку и стареть. Врубаешься? Ни квартплаты, ни счетов, и мы видим такую хрень, что большинству людей даже и не снится. Ты знаешь, сколько времени эти ребята здесь обитают, акробаты и прочие? Они здесь многие сотни лет, Джейми. Они не умирают! И выглядят так же молодо, как в тот день, когда сюда попали. У Джейми не хватило духу напомнить, какими сломленными и побитыми выглядели в большинстве своем служители, бесконечно занятые работой на шоу представлений (те, кто, как и Стив, не были артистами). – Мы никогда не увидим свои семьи, – с едва заметной дрожью в голосе произнес Джейми. – Никогда. Тебя это не волнует? – Да у меня и семьи-то особо нет, – Стив пожал плечами. – Отца я ни разу не видел, а мамаше я вечно мешал. Она раз в неделю посылала мне деньги, лишь бы я ей на глаза не показывался, так я думаю. Да кому какое дело? Заведем новые семьи. И потом, откуда ты знаешь, что мы их больше никогда не увидим? Однажды они могут оказаться здесь, а может, нас туда отпустят на время, в отпуск. Не высовывайся и не лезь в драки… Некоторые из здешних типов друг дружку просто ненавидят. Видел, как цапаются клоуны и акробаты? Видел, так ведь? Ты же клоун, верно? Черт, тебе повезло. Слушай, а как Гонко в обычной жизни? Джейми вздохнул. – Тот еще чертяка. Держись от него подальше. – А выглядит крутым, – с восхищением произнес Стив. – Здесь, на Аллее, все до смерти боятся Гонко. Они его высматривают, а если он появляется, то все разбегаются кто куда. Карлики хотят его убить, но ни у кого из них не хватает духу даже попробовать. Наступило молчание, пока Стив натирал железные прутья клетки. Немного погодя Джейми спросил: – Слушай, вот насчет клоунов и акробатов… Ты знаешь, в чем там дело? Почему они так враждуют? – Да, слышал я об этом кое-что. Тебе бы поговорить с кем-нибудь из стариков на Аллее Развлечений… Нет, погоди, там же тебя ненавидят. Не надо было отливать в рот гипсовому клоуну. Джейми передернуло. – Однако, – продолжал Стив, – кто-то из стариков все помнит, они это все наблюдают очень много лет. Все эти драки и вражда возникли из ничего. Когда у тебя в замкнутом пространстве столько психов, достаточно малейшей искры. – Ну, например? – Ну, например, как в книжке Марка Чоппера Рида, где он пишет, что большая гангстерская война разразилась из-за тарелки сосисок. Первая драка между клоунами и акробатами завязалась из-за спора, кто первым выйдет на сцену в шоу. Сраная ерунда. А потом началась вражда навеки. Погибла масса этих психов. И никто ничего не забывает и не прощает. Плюс к тому – всем скучно. – За всем этим должно стоять что-то большее, – возразил Джейми. – Ну да. Они же уроды, простые и незатейливые. Просто придурки. Им не нужны причины, чтобы сорваться. А начальство не помогает. Курт обожает провоцировать побоища. Служители думают, что он их смотрит как спортивные состязания. Джейми кивнул, ничуть не взбодрившись от того, что услышал, но почему-то обрадовавшийся тому, что все обсуждалось как бы между прочим и принималось с большой готовностью. Все это придавало цирку некий флер нормальности, и он не хотел, чтобы Стив прерывал свой рассказ. – А что ты думаешь о начальстве? – спросил Джейми. – О братьях Пайло? Стив присвистнул.