— Боже мой, Мара… тебе пришлось пережить такой ужас… — Почему Алекс хотел меня убить? — Не думай об этом. Он просто сумасшедший. И все. Точка. А знаешь, я даже рад, что все так произошло. Алекс был моим псом-цербером. Я давно хотел от него избавиться. Я очень от него устал. — Что ты будешь делать? — Сейчас возьмем такси и поедем домой. Сейчас главное — увезти тебя отсюда. Я никогда себе не прощу, что не смог тебя оградить! Сафин остановил такси, мы уселись в новенькую тойоту и быстро уехали из аэропорта. По дороге больше не разговаривали. Сафин обнимал меня, а я, прижавшись к нему всем телом, прятала лицо у него на груди. Резко зазвонил его мобильник, что вздрогнула от неожиданного мощного звука. Сафин ответил на звонок. — Что именно? — в голосе его вдруг прозвучал такой металл, что по всему моему телу прошла ледяная дрожь. Меня словно с разбега опустили в холодную воду. — Они сказали, что именно? Да, я понял. Все правильно. Подъезжай, — и, нажав отбой, жестко скомандовал шоферу, — немедленно остановите машину! Припаркуйтесь где-то, и стойте. Он говорил так жестко, с такой уверенностью, что шофер повиновался почти мгновенно. Сафин мог очень серьезно воздействовать на людей. — Что случилось? — мне вдруг стало так страшно, что я заговорила шепотом. Но Сафин и не думал меня утешать. — Мара, я должен здесь выйти. Домой ты поедешь одна. — Что случилось?! — теперь мне хотелось кричать. — Возникли кое-какие проблемы. Я должен решить их прямо сейчас. — Проблемы у тебя или у меня? — При чем тут ты? Конечно, у меня. Ах, это!.. Нет, не волнуйся. Никто тебя не тронет. Это я тебе обещаю. Все будет хорошо. Сейчас ты поедешь домой и там будешь меня ждать. Я позвоню. — Нет! Я не хочу! — Мара, я ничего не обсуждаю. Сафин вытащил из куртки бумажник, отсчитал деньги и протянул таксисту. — Вы довезете девушку. Адрес вы знаете. Пожалуйста, уезжайте только тогда, когда убедитесь, что девушка вошла в дом. — Я понял. Все сделаю, — кивнул таксист. Сафин небрежно чмокнул меня в щеку и вышел из машины. Я обернулась и увидела большой черный джип с яркими фарами с киевскими номерами, который остановился сразу за такси. Кто был за рулем, я не видела. Сафин бросил свою сумку на заднее сидение джипа и сел рядом с водителем. Лихо сверкнув фарами, джип тут же сорвался с места. Мы поехали за ним. Скоро наша тойота значительно отстала, а еще через время джип, показав правый поворот, перестроился на другую полосу и исчез. Так мы упустили Сафина из виду. Такси продолжало катить прямо. Я не сомневалась, что этот звонок, и то, что Сафин, оставив меня, вышел из машины, связано со смертью Алекса. Какие еще проблемы мог он решать сейчас? Я думала о самом неприятном, когда зазвонил мой телефон. Резко схватила трубку, но звонил Макс. — Нужно срочно поговорить. Есть очень важные новости. Мы должны немедленно встретиться. Помнишь, я говорил тебе об анализе тела Беликовой? Есть очень необычный результат. Брось все, выходи из дома и приезжай. Как можно быстрее! — Макс, притормози. Я сейчас не могу. Я не в городе. — А где ты находишься? — По дороге от аэропорта Борисполь. Я еду в такси из аэропорта в город. — Какого черта? Что ты там делала? — Встречала… кого, ты понял. Он прилетел из Нью-Йорка. — Он сейчас рядом с тобой? — Нет. Макс, кое-что случилось. Умер Алекс. Это случилось часа два назад. — Как он умер? — Вроде бы автомобильная катастрофа. Я не знаю подробностей. Он мне не сказал. — Смерть Алекса — это плохо. Ладно. В любом случае ты должна кое-что услышать. Когда вернешься домой, позвони. Ты сейчас в такси? — В такси. — Тогда все обсудим при личной встрече. Обязательно позвони! Я задумалась, закончив разговор. Так прошло минут сорок, когда я вдруг почувствовала, что наша машина замедляет ход. — Что вы делаете? Почему тормозите? — я закричала и едва не вцепилась водителю в волосы. — Чего так орать? Впереди полиция. Машина с мигалкой. Велят остановиться. Меня затрясло еще сильнее. Теперь я отчетливо видела полицейскую машину с зажженной мигалкой, остановившую наш автомобиль, и черный «Мерседес» с тонированными стеклами, из которого вышли двое мужчин в черных пальто. Водитель остановился и заглушил двигатель. Я прекрасно понимала, что во второй раз то, что я сделала с Алексом, уже не пройдет. Здесь — тем более. Вообще, Алекс был случайностью. Один из мужчин открыл дверцу такси и, уставившись на меня в упор, быстро скомандовал: — Выходите. — Кто вы такие? Что вам нужно? — СБУ, следственный отдел, — мужчина ткнул мне в лицо удостоверение, — сама по-хорошему выходи. Или надо арестовать? — На каком основании? — Это спецслужбы, — подал голос водитель, — с ними нельзя связываться. Лучше выходите. Ситуация была безвыходной. Даже позвонить Сафину я не могла. Я вышла из машины. К моему удивлению, никто не стал одевать мне наручники, не стал заламывать руки. — Садитесь, пожалуйста, в машину, — скомандовал мне мужчина с удостоверением, затем обернулся к таксисту, — вы можете ехать. Перепуганному таксисту не нужно было повторять дважды. Он тут же сверкнул покрышками — только его и видели. Сопротивляться смысла не было. По крайней мере, со мной обращались вежливо. Я села на заднее сидение их автомобиля, мужчина с удостоверением — рядом со мной, второй — вперед, рядом с водителем. Машина тронулась с места. — Что это значит? Куда вы меня везете? — от страха я подала голос. — Вы все узнаете, когда мы приедем, — сухо, но вежливо ответил второй с переднего сидения, что у меня пропало желание задавать вопросы. Искоса я посматривала на лицо СБУшника, сидящего рядом — если он действительно был из спецслужб. Я старалась повнимательнее изучать левую половину его лица. Так всегда бывает, когда от кого-то зависит твоя жизнь. Внизу его левую щеку перерезал застарелый шрам, плавно переходящий в шею. Именно из-за шрама я прозвала его Меченым. Более того, он внушал мне настоящий страх. Человек, способный вытерпеть такую боль (интересно, кто это сделал с его лицом?), и вновь вернуться в спецслужбы, способен относиться к жизни серьезно. И я уже глубоко подозревала, что наши понятия серьезности очень отличаются друг от друга — у него, и у меня. Второй, сидящий на сидении рядом с водителем, казался мне каким-то узким, высохшим. Еще по дороге к машине я определила, что он очень высокого рота, а потому все части его тела являются узкими, словно вытянутыми в длину. Поэтому я прозвала его про себя Узколицым, и когда он зачем-то повернулся к своему напарнику, поразилась точности своего наблюдения. Узколицый — иначе не скажешь! И было сразу понятно, что этот Узколицый в заметном подчинении у Меченого. Меченый — главный. Я четко поняла распределение ролей. Я не могла точно сказать, сколько прошло времени, когда машина, наконец-то, остановилась. Остановились мы у заброшенного дома в глубоком лесу, и Узколицый демонстративным кивком велел мне выходить. Первым вышел Меченый. Я — следом за ним. Узколицый уже топтался на снегу, поглядывая в сторону одинокого темного дома, чью крышу почти полностью скрывали массивные ветви деревьев. Шофер остался в машине. Я старалась запоминать детали: лес, темнота, бревенчатый одноэтажный сруб, мороз, утоптанный к дому снег. Вокруг не было ни души. И по дороге к дому я впала в какой-то ступор. Все чувства, мысли, страхи исчезли. Отстраненно, погруженная в пучину какого-то вселенского равнодушия, я наблюдала со стороны за тем, что происходит со мной. Узколицый включил свет. Мы прошли коридор и оказались в довольно большой комнате, освещенной единственной тусклой лампой под потолком, свисающей с голого шнура. Окна были прикрыты широкими полосами фанеры. Посередине комнаты стоял обыкновенный стол и два деревянных стула с обеих сторонам от него. Прикрепленная на длинном штативе к столу пластмассовая лампа была почему-то зеленого цвета. Такие обычно используют для компьютеров. И все. Это была настоящая комната для допросов. Для жестоких допросов. Краем глаза я ухватила засохшие бурые пятна, разбрызганные вдоль серой поверхности ближайшей к столу стены. Существо, отстраненно наблюдавшее во мне, констатировало: пятно крови. Но я не почувствовала паники. Ни страха, ни паники. Ничего. Мне было абсолютно все равно, что произойдет со мной здесь, в этой комнате. — Садитесь, пожалуйста, — Меченый подтолкнул меня к столу, стоящему напротив от лампы, — вы хотите чай или кофе? Что вам принести? Чай или кофе?! Ну ничего ж себе! Мало того, что со мной обращаются вежливо, на вы, так еще и чем-то собираются поить! — Кофе, — буркнула я, изо всех сил тоже стараясь казаться вежливой. — С молоком, сливками или черный? — Черный. С сахаром. Узколицый вышел. Меченый сел напротив меня и включил лампу. Я поняла: началось. — Вы, наверное, нервничаете, не понимаете, что происходит. Успокойтесь. Вам никто не причинит вреда. Мы привели вас сюда только для того, чтобы спокойно побеседовать. В обстановке, далекой от посторонних ушей и глаз. И когда наша беседа закончится, вас отвезут домой. Это будет достаточно скоро, хотя все зависит от вас. Поэтому успокойтесь. Вам никто не причинит вреда. С вами не произойдет ничего плохого. Цель нашей встречи — беседа, разговор, я уже давно хотел побеседовать с вами. — Побеседовать о чем? — О Вирге Сафине. Ну действительно, о чем же еще. Поэтому, когда прозвучало его имя, для меня это не стало громом посреди ясного неба. Я прекрасно понимала, что сама по себе являюсь персоной довольно незначительной. И если кому-то потребовалось меня похищать посреди дороги, увозить тайком, то причина только одна — Вирг Сафин. — Кто вы такие? Бандиты? Он должен вам денег? — Мне казалось, вы уже догадались. Я же показал вам удостоверение. Мы из СБУ. Агенты спецслужб. Но здесь для вас мы представляем сейчас закон.