Я считаю, что если были озвучены конкретное количество, то вряд ли что-то изменится «на ходу», но графиню вряд ли интересует мое мнение, потому что, даже не дав открыть мне рта, она продолжает: — Жаль, что эта выскочка, - указывает взглядом в сторону Фаворитки, - с нами, похоже, надолго. Она тебя не раздражает? По-моему, она всем здесь уже как рыбья кость в горле. Судя по тому, что Фаворитку всегда «преследует шлейф» из желающих заслужить ее расположение, она будет последней, кому открыто выскажут хотя бы намек на раздражение. «Ни с кем не откровенничай!» - всплывает в памяти предостережение герцогини. Она повторяла его чуть ли не по десять раз в день. Видимо для того, чтобы в такой момент, как сейчас, я не сказала ничего лишнего. Поэтому, я лишь слегка, едва заметно, пожимаю плечами и в ответ на слова Примэль, говорю: — Я хочу пройти, а кто сегодня отправиться домой – какая разница? — Ты такая милая! – восторженно шепчет графиня, и снова потихоньку пожимает мою руку. – Нам нужно держаться вместе. Понятия не имею, что у нее на уме, но кажется очень странным, что девушка без проблем с репутацией предлагает «держаться вместе» той, от которой шарахаются, кажется, даже комары. Но что мне на это ответить? К счастью, с ответом можно и подождать, потому что в аудиторию, пыхтя и чихая облачками черной копоти, вкатывается… странный бронзовый механизм, нижняя часть которого похожа на емкость с вязкой голубоватой жидкостью, а верхняя – абсолютно человеческая, и принадлежит высохшему старику, больше похожему на мумию. Из резервуара с жидкостью к его телу тянутся трубки: в основном, к позвоночнику и затылочной части головы, но есть и парочка, воткнутых в живот, закрепленных прямо с плотью золотыми скобами. Я сглатываю. По жалу проносится испуганный ропот. Благородные леди, забыв о приличиях, спешно покидают первые ряды скамеек, перебираясь подальше. О том, что эта странная конструкция и есть Мастер Йорк, становится понятно по толстой книге, которую он держит своими тонкими, как сухие ветки, руками. Это – Летопись времен Единения. Некоторые ее главы я знаю на память. Мастер же, окидывая пустым взглядом возню вокруг себя, повыше поднимает книгу и шелестящим трескучим голосом спрашивает: — Что у меня в руках? Тишина в зале такая, будто он попросил покаяться в грехах перед всем честным народом. Потом чей-то тихий и дрожащий голос пищит: — Книга! Старик криво усмехается, и подкатывается ближе. Как он управляет всей этой конструкцией? Нет ни руля, ни рычагов, как у колесных мобилей, которые я пару раз видела на улицах столицы. — Какая потрясающая догадливость, баронесса. – Прозрачный, как будто слепой взгляд, сканирует нас с придирчивостью жадного покупателя, выискивающего любые изъяны, лишь бы сторговаться на меньшую цену. – Кто еще продемонстрирует свои умственные способности? Я осознаю, что тяну руку только когда замечаю, что Мастер Йорк с нетерпеливым выжиданием смотрит в мою сторону. — Это Летопись времен Единения, - говорю не то, чтобы смело. Ведь если я ошиблась – насмешек не избежать. Но старик кивает. — И о чем же она, герцогиня? — Она описывает последние десять лет правления короле Дарека Скай’Ринга. — Прекрасно. – Мастер Йорк выглядит довольным. – И так, герцогиня, на ваш взгляд, что самое важное король Дарек сделал в эти годы? На меня смотрят с еще большим отвращением, чем только что таращились на этого механического старика. Было бы очень смело с моей стороны, сказать, что у меня от паники не трясутся поджилки, но я, справившись с первой паникой п прочистив горло кашлем, говорю: — Король Дарек начал объединение земель разрозненных кланов. Благодаря этой политике, Артания значительно укрепила и расширили свои границы, получила выход к портам Верхнего моря и ослабила позиции Эйлана, Скабрии и Барра. Артания заявила о себе как о мощном военном государстве, способном влиять на внешнюю политику. Мастер Йорк медленно, как будто внутри этой конструкции что-то заедает, пару раз медленно проворачивается вокруг своей оси. Молча и задумчиво. Мой внутренний страх превращается в колючую ледышку, от которой замерзают внутренности и становится трудно дышать. — Прекрасно, герцогиня, - наконец, говорит Мастер. – Вы заработали ваши первые шесть баллов. И… еще два – за смелость. Глава 34 Будет ли слишком самонадеянно сказать, что мое первое испытание прошло идеально для меня? Я исправно тянула руку, отвечала, вступала в диалог с Мастером Йорком и иногда ловила себя на мысли, что перестаю бояться открыто высказывать свою точку зрения, особенно когда дело касалось не самых «красивых» политических решений бывшего короля. Поэтому, когда подходит время подводить итоги, я не нервничаю и молча жду. Все это время, все шесть часов, я не видела, чтобы Мастер делал какие-то заметки, но с его блестящим острым умом, возможно, это и не нужно? — Ты такая умная, - восторженно шепчет мне на ухо Примэль. – Под нашей фавориткой зашатался ее трехногий стульчик. Она считает свою шутку удачной, и хихикает в ладонь, словно маленькая напроказничавшая девочка. А мне вот совсем не смешно, потому что, когда Мастер Йорк оглашает первую тройку лидеров, Вероника Мор, главная претендентка на победу, смотрит на меня с откровенной враждебностью. Еще бы – ведь я обогнала ее на целых двенадцать баллов. И стала первой в сегодняшнем испытании. Мою победу встречают гробовой тишиной, но когда звучит имя Вероники, аплодисменты и визг стоят такие, что я из последних сил поджимаю губы, чтобы не брякнуть чего-нибудь эдакого. Потому что очень хочется. Потому что это я сегодня номер один, и если бы на моем месте была герцогиня, она бы наверняка придумала способ поставить на место этих любителей ни за что принижать чужие победы. Но я не она, даже если пока удачно всех дурачу. И мне остается только молча проглотить очередное унижение. Третьей звучит имя той умницы, благодаря которой я так много узнала о королевских отборах. Ее зовут Адмаль Эвил, она – графиня, и по крайней мере мы обе солидарно пересматриваемся, когда понимаем, что наш сегодняшний «подвиг» был благополучно похоронен под именем Фаворитки. Когда Мастер Йорк официально заканчивает первое испытание, и выкатывается из зала, девушки бросаются к Веронике, словно к мощам святого, к которым обязательно нужно притронуться, чтобы урвать и себе кусок удачи. И только я замечаю, как медленно, сгорбившись и утирая слезы, вслед за Мастером выходит та, кому сегодня не повезло больше остальных. Со спины я даже не очень хорошо ее узнаю и точно не помню имени. Наверное, тяжело вот так. — Я бы не смогла, - словно угадав мои мысли, шепчет Примэль. – Вернуться домой и до конца своих дней знать, что из-за тебя твоя семья и твои потомки навсегда потеряли единственный шанс в жизни влиться в королевскую династию. А я не могу отделаться от жгучей зависти, пока девушка и подол ее длинного цветастого платья, полностью не исчезают в дверном проеме. По крайней мере для нее все это закончилось. — Герцогиня Лу’На. – Из меланхолии меня выбивает важный холодный голос. Даже знаю чей, потому что чтобы посмотреть в лицо его обладательнице, приходиться немного задрать голову. И, пожалуй, это единственное, что доставляет мне дискомфорт в общении с Вероникой Мор. Ее почти что официальный статус Фаворитки нисколько не трогает. Может из-за того, что в глубине души я тешу себя мыслью о том, что к тому времени, как начнется основная грызня, мы с герцогиней уже «поменяемся ролями». — Графиня Мор, - почти в точности копирую ее интонацию. – Поздравляю с заслуженной победой. — Этой или вы имеете ввиду что-то более глобальное? – «любезно» растягивает губы в показной улыбке. — Я не сторонник раздавать ордена до конца битвы, - отвечаю я. — Боюсь, что для вас она все равно уже проиграна, - еще шире улыбается она. — Боюсь, что в лже-пророков и предсказания я тоже не верю.