польская крестьянка по имени Балвина. Сэм Олинер и его жена Перл за тридцать лет опросили более 1500 спасителей и неспасителей из оккупированной нацистами Европы, пытаясь выяснить, почему такие, как Балвина, рисковали жизнью без всякой выгоды для себя. Это одно из крупнейших исследований людей, спасавших евреев во время Холокоста, и проявления человечности. Результаты опубликованы в The Altruistic Personality, и из них следует, что родители почти полностью отвечают за моральную идентичность детей18. Олинеры определили ряд отличительных черт спасителей, но для нас наиболее интересны три. Прежде всего эмпатичность: эти люди просто не могли спокойно стоять и смотреть на чужие страдания. Многие также были наделены верой в себя и считали, что в их силах принести пользу и помочь другим19. Большинство из них обладали развитой моральной идентичностью с ценностями гуманизма и социальной ответственности, усвоенными от родителей20. На вопрос, чему именно родители учили их, 44% ответили «чуткости и великодушию». В отличие от них, неспасителей больше интересовали их личные потребности, и если они и чувствовали себя обязанными помочь, то только небольшому кругу людей21. Их родители делали акцент на материальных ценностях («экономь», «найди хорошую работу»), а не на моральных. Альтруисты чувствуют себя обязанными помогать Профессор Кристен Монро из Калифорнийского университета тоже изучала альтруистов, филантропов, спасителей евреев во время Холокоста и лауреатов медали Карнеги за героизм. Затем она провела психологический анализ для определения мотивов такого поведения. Ее ключевой вывод: альтруисты иначе воспринимают мир. «Мы видим незнакомца, а они — равного себе человека», — писала Монро в книге The Heart of Altruism («Сердце альтруизма»)22. По мнению Монро, развитая моральная идентичность влияет на поступки и является основной составляющей альтруизма. Она убеждена, что его зачатки есть у всех. Но выбор действий зависит от того, кем вы себя видите по отношению к окружающим23. Альтруисты считают себя обязанными помогать, поэтому у них нет выбора. Но такая позиция не появляется случайно, а происходит из моральной идентичности. Отождествление с ценностями Возрастные психологи Энн Колби и Уильям Деймон размышляли о другой загадке альтруизма — формировании отзывчивости. Видные исследователи подобрали 23 «моральных экземпляра» — американцев, преданных моральным целям и стремящихся изменить мир к лучшему24. Опираясь на интервью и биографические данные, Колби и Деймон отслеживали их выдающиеся жизненные пути, начиная с самого детства, и написали книгу Some Do Care: Contemporary Lives of Moral Commitment («Некоторым не все равно»). У всех этих людей оказалась развитая моральная идентичность, основанная на ответственности перед окружающими — такими же, как они сами25. Отзывчивость была частью их личности. Деймон и Колби объясняют самоотдачу этих героев тем, что они отождествляли себя со своими ценностями. «Их моральная идентичность тесно переплетена; можно сказать, сплавлена с личностью», — пояснили исследователи26. Как сформулировал один из участников: «Я не могу отделить себя от того, что хочу делать и что делаю». Корни моральной идентичности уходят в детство. Альтруисты считают себя неравнодушными Сэм и Перл Олинер, Кристен Монро, Уильям Деймон и Энн Колби, а с ними и все больше социальных психологов уверены, что склонность к альтруизму есть у всех и ее надо развивать с ранних лет27. Гарантий нет, но дети, считающие себя неравнодушными, чаще помогают другим. Однако непросто помешать эгоизму затмить идентичность захваленного поколения, особенно учитывая, что родители продолжают в том же духе. КАК УКРЕПЛЯТЬ МОРАЛЬ РЕБЕНКА Родители четверых детей из Санта-Марии в Калифорнии отправили в программу «Доктор Фил» заявку. Дети не слушались, трехлетний ребенок постоянно бился в истерике, и они уже не знали, что делать. Доктор Фил отправил меня на вызов со съемочной группой. Через несколько минут пребывания в доме мне захотелось сбежать. От родителей исходила сплошная критика, особенно в адрес трехлетней Тринити. Мать с отцом ее не замечали, и девочка просто пыталась привлечь их внимание единственным известным ей способом. Она очень страдала. Весь день я предлагала ей альтернативное положительное поведение и пыталась урезать поток родительского негатива. Во время просмотра отснятого материала меня шокировала одна сцена. Тринити лежала в кровати и беспрестанно повторяла слова своей матери: «Ты плохая, Тринити, ты очень, очень плохая девочка». Слова родителей внедрились в ее внутренний голос: она усвоила деструктивный посыл и поверила в него. Я никогда не видела более красноречивого доказательства: дети таковы, какими их называют.