Подо нахмурился: – Мы не выдержим боя с тремя кораблями. – Что же делать? – спросил Джаннер, и ему показалось, что он встрял не вовремя. – А что нам остаётся? Идти дальше и молиться, чтоб Создатель привёл нас в порт живыми и невредимыми, – ответил Подо и, подмигнув внуку, повернулся к команде. – Эй, моряки, ставьте паруса! Идём в лощины! Если ветер ослабеет, будем грести! Моряки тут же взялись за дело, и корабль ожил. – Джаннер, у тебя кровь! – воскликнула Лили. Джаннер опустил голову и увидел, что по левой голени у него течёт тонкая струйка крови. Когда Ния и Лили торопливо повели его вниз в каюту, он в последний раз бросил взгляд на Кальмара и Артама – волчонка и человека-птицу. Ему так хотелось остаться на палубе с ними! Подул ветер. Моряки дружно кричали; Подо стучал по мачте своей костью-дубинкой, выкрикивая одновременно хвалу Создателю и проклятия Клыкам. Ветер наполнил огромные паруса, мачта заскрипела, и корабль, как проснувшийся великан, со стоном двинулся вперёд. Корабль, как сказали Джаннеру, назывался «Энрамера». Это было относительно новое судно – по подсчётам Подо, его выстроили лет за десять до Великой войны – всего, значит, ему было меньше двадцати. Маловато, чтобы обзавестись славной историей, но вполне достаточно, чтобы доказать свою пригодность на море. Сначала на «Энрамере» ходили в море рыбаки; после войны Клыки приспособили её под перевозку солдат и припасов. Несколько лет назад Гаммон, предводитель кимерских повстанцев, с небольшим отрядом захватил корабль во время набега на Фубские острова, и с тех пор «Энрамера» принадлежит ему. Джаннеру казалось, что он прекрасно знает «Энрамеру» – не зря он так долго лежал в её недрах, словно младенец в колыбельке, прислушиваясь к скрипу корабля, ощущая каждое его движение, наблюдая за тем, как доски меняют цвет в зависимости от того, где стоит солнце… Теперь, когда наверху топали матросы и ветер гнал «Энрамеру» на восток, Джаннер представил себе удовольствие, которое испытывает корабль, рассекая волны. Он читал о капитанах в книжках, которые назывались «Бич морей» и «Западная ширь»; эти отважные люди давали названия своим кораблям и обращались с ними, как с возлюбленными. Джаннер вспомнил о любви своего отца к плаванию и подумал, что, возможно, с такой остротой чувствует настроение «Энрамеры» потому, что в его жилах течёт кровь Эсбена. Когда Ния убедилась, что раны Джаннера хорошо перевязаны, она позволила ему подняться на палубу и чем-нибудь помочь старшим. Джаннер не хотел никому мешать, поэтому просто стоял, прислонившись спиной к двери в каюту, и ждал подходящего момента, чтобы спросить, какая нужна помощь. Едва выйдя на палубу, залитую вечерним солнцем, он увлёкся деловой суетой, царящей вокруг, и совсем забыл про свои раны. Матросы взбирались на мачту, тянули толстые канаты, носились туда-сюда без всякой видимой причины, а Подо, стоя на мостике, выкрикивал команды. Одной рукой он держал штурвал, а другой размахивал над головой своей костью-дубинкой. Из-за плеча Джаннера высунулась косматая голова Кальмара: – Посмотри на деда. Как жаль, что это его последнее плавание. Ветер бешено трепал седые волосы Подо, губы старика кривились в жестокой усмешке, но глаза оставались ясными и спокойными – они напоминали безмятежную гладь воды, которую не могли поколебать все ветра Ануота. Подо Рулевой был создан для моря, опасностей, битв, и горячая любовь к родным придавала ему сил, даже когда гибель казалась неминуемой. На него стоило посмотреть. Но чем бы ни окончился этот день – смертью в пучине или прибытием в Зелёные лощины, – Подо Рулевому больше не суждено было выйти в море. Драконы позволили своему давнему недругу в последний раз пересечь их владения. – Похоже, он решил ни в чём себе не отказывать, – сказал Джаннер. Артам, мелькнув над палубой, приземлился на носу, указал на юг и крикнул: – Они приближаются! Кальмар помог брату проковылять мимо дюжих кимерцев к борту. Джаннер заметил в отдалении три корабля, окутанных дымом. Они были ещё далеко, но решительно двигались наперерез «Энрамере», и Джаннер, хотя и плохо разбирался в мореплавании, понял, что ветер им в помощь. Подо подошёл к борту и, прищурившись, посмотрел на горизонт, а затем издал нечто среднее между рычанием и смехом. Он погрозил кулаком, крепко выругался, развернулся и затопал обратно к штурвалу. – Идите сюда, парни! – крикнул он. Джаннер и Кальмар переглянулись и бросились к дедушке. Подо положил руки Джаннера на рукоятки штурвала. Он встал на одно колено – так, что его поросшее колючей щетиной лицо оказалось на одном уровне с лицом внука, – и велел: – Держи здесь и здесь. Видишь вон тот бугорок? Джаннер увидел на востоке тёмную точку: – Да, сэр. – Туда нам и надо. Это Зелёные лощины. Они дальше, чем кажется. Направляй нос чуть левее этой точки, и корабль пойдёт куда нужно. Кальмар, твоё дело помогать Джаннеру. Позови меня, если ветер переменится. Ясно? – Да, сэр, – отозвался Кальмар. – А ты куда? – спросил Джаннер и с досадой услышал в своём голосе страх. – Схожу за трубкой. Раз это моё последнее плавание, я не желаю упустить ни одно удовольствие! – Подо зашагал прочь, напевая весёлый мотивчик, и исчез в капитанской каюте. Джаннер остался у штурвала; корабль казался таким огромным, а он сам – совсем крошечным. Штурвал крутился туда-сюда, словно жил собственной жизнью. Держать его ровно оказалось труднее, чем думал мальчик. Он чувствовал медленное колыхание моря под ногами, волнующий душу напор воды и ветра, мощь парусов, корпуса и руля, которые обуздывали дикую стихию и гнали «Энрамеру» вперёд. Джаннер сделал глубокий вдох, прищурил глаз и направил корабль на тёмную точку, как велел Подо. Он знал, что вся команда наблюдает за ним, однако сосредоточился на пятнышке суши, отчаянно стараясь не смотреть по сторонам. Спустя некоторое время Джаннер поймал себя на том, что улыбается до ушей. У него даже щёки разболелись. Он впервые в жизни плыл на корабле. 4. Свежие раны Спустя несколько минут Подо вышел из каюты с трубкой в зубах; хотя Джаннеру очень нравилось управлять кораблём, он обрадовался возвращению дедушки. Однако старый мореход лишь кивнул ему мимоходом и зашагал на нос, чтобы поговорить с Артамом. Руки у Джаннера начали уставать, но он знал, что будет скучать по восхитительным минутам у штурвала. Он взглянул направо – и перестал улыбаться. Чужие корабли приближались. Они были уже так близко, что Джаннер различал движение на палубах. Кальмар то и дело напоминал брату, что смотреть нужно на далёкую землю, поскольку нос «Энрамеры» колебался туда-сюда. – Видишь? – спросил Джаннер. – Ага, – ответил Кальмар. – Сколько их там? – Пока не знаю. Тут, понимаешь, одна странная штука… – Кальмар недоговорил. Уши у него дрогнули, на лице отразилась тревога. – Что такое? – спросил Джаннер. – У меня хороший нюх, – ответил Кальмар, наморщив нос. – Я знаю, что их очень много. И я не просто чую запах – я могу пересчитать всех, кто там есть. – Скажи дедушке, – посоветовал Джаннер. – Они с дядей Артамом, наверное, гадают, сколько у нас противников. И кстати, Кальмар… я тебе очень сочувствую. – Почему? – Ну, из-за твоего нюха, – серьёзно произнёс Джаннер. – Наверное, тебе очень тяжело. Соболезную. – В каком смысле? – не понял Кальмар. – Дедушка так пукает… Оба расхохотались. – Да уж! – воскликнул Кальмар. – Я, конечно, не скажу ему, но рядом с ним просто не продохнёшь! И между прочим, пукает не только дедушка… а вообще все! – Кальмар понизил голос. – Особенно Лили. Смеясь, Джаннер поражался тому, как сквозь облик Серого Клыка проглядывает прежний Кальмар. Как будто мальчуган просто надел маску волка. – Эй, гляди, ты сбился с курса, – сказал Кальмар, вытирая глаза мохнатой лапой. Нос корабля снова отклонился на юг, и Джаннер тянул за рукоятку штурвала, пока корабль не выровнялся. Подо, стоя на носу, взглянул на внука и указал левее, потом снова сунул трубку в зубы и стал расхаживать взад-вперёд. Кальмар похлопал Джаннера по спине, угодив прямо по перевязанной ране. Тот охнул и отдёрнулся. Жуткое, мучительное воспоминание о том, как когти Кальмара полосовали его тело, вновь нахлынуло на него, и он ощутил досаду. Поначалу он разозлился только на то, что Кальмар хлопнул его по спине, но в этой досаде был и гнев, не дающий Джаннеру покоя. Он ведь не хотел злиться. Он радовался, что Кальмар очнулся, и понимал, что Клык, который боролся с ним в воде, был лишь уродливой пародией на младшего брата. Но всё же… Это были те же самые когти. Те же самые клыки. – Прости, – сказал Кальмар и помрачнел. – Ничего, – отозвался Джаннер и крепче ухватился за штурвал. – Просто не распускай когти. Он хотел пошутить, но в его словах прозвучала горечь. Прежде чем он успел извиниться, Кальмар отпрянул и зашагал по палубе прочь. Джаннер хотел пойти за братом, но не мог бросить штурвал. Артам, разговаривающий с Подо на другом конце судна, увидел, что Кальмар уходит, и вопросительно взглянул на Джаннера. В ответ тот пожал плечами и тяжело вздохнул. – Капитан! – послышалось сверху. – Капитан! Джаннер вытянул шею и увидел кимерского моряка, который, уцепившись за верёвку, смотрел в подзорную трубу. – В чём дело, матрос? – спросил Подо, не сводя глаз с приближающихся судов. – Это не Клыки! На палубах люди! Команда издала радостный крик. Джаннер заметил Кальмара рядом с Подо; брат что-то говорил деду и указывал на корабли. Подо кивнул и похлопал внука по голове. – Кальмар говорит, что на кораблях больше ста человек. И что они готовят рагу из курицы с картупелем и масловицей. Я не раз едал это блюдо в Зелёных лощинах, парни! На этих кораблях лощинцы, а значит, нас с почётом проводят до Бан Роны! Кимерцы вновь радостно завопили. И тут что-то плюхнулось в воду рядом с кораблём. Прежде чем Джаннер успел понять, что это такое, он заметил суету на палубе одного из кораблей, а в воздухе появилась крошечная точка, которая всё увеличивалась. Камень размером с голову Джаннера пронёсся на расстоянии полёта стрелы от «Энрамеры» и с плеском исчез в волнах. Подо велел одному из моряков поднять белый флаг, но камни продолжали падать в воду, с каждым мгновением всё ближе к кораблю. Почему жители лощин их атаковали? Несомненно, они понимали, что на «Энрамере» плывут не Клыки. Может, для лощинцев это не имеет никакого значения? Может, жители лощин, как и береговики, озлобились и ненавидят теперь всех на свете, а не только одних Клыков? Мучительно было сознавать, что есть на свете люди, которые ничуть не лучше волков и ящеров и готовы перерезать мирным путникам глотку, связать их и бросить в великую реку Блап. Поскольку другим людям, в отличие от Клыков, хватало сил быть добрыми, береговики казались каким-то чудовищным злом. Но про жителей лощин Джаннер слышал только хорошее. Да, они были грубиянами – но не злодеями. Во всяком случае, они отличались от береговиков.