Внезапно в воцарившейся здесь гробовой тишине прозвучал размеренный стук каблуков. Я быстро повернула голову к источнику звука. Перешагнув через копошащихся в дверях охранников, господин Штольцберг в белоснежном сияющем костюме уверенно вошел в зал. – Господа, что все это значит? – спокойно поинтересовался он. – Торнтон, Шон… Не ожидал. Объяснитесь. – Господин Феррен решил воспрепятствовать взятию под арест госпожи Грант для препровождения ее к месту отработки долга перед Эдемом, – сухо сообщил глава стражей, поднимаясь с пола. – Я же сказал, произошла ошибка, – с нажимом произнес Шон. Господин Штольцберг вопросительно вскинул брови. – Вот как… – и перевел задумчивый взгляд на меня. – Раз так, Шон, уверен, мы сможем во всем разобраться. Пожалуйста, дематериализуй свои тени, мечи и спускайся. – Разумеется, Фредерик, – сухо и без колебаний ответил он. – Рад твоему вмешательству. А несколько минут спустя под прицелом острых, внимательных взглядов гостей, мы с господином Ферреном покинули зал. Господин Штольцберг шел впереди, за ним быстрым размашистым шагом следовал Шон, крепко схватив меня за руку и чуть ли не волоча за собой. Мы миновали холл. Спустились по бело-серой мраморной лестнице с позолоченными перилами на первый этаж и замерли возле зеркальной стены. – Сейчас мы во всем разберемся, – сухо, с едва ощутимым недовольством бросил через плечо господин Штольцберг и, вскинув вверх и вперед правую руку, трижды начертил в воздухе круг. Серебристая гладь тотчас подернулась рябью – и Верховный архонт уверенно шагнул прямо в зеркало. Вот, значит, как во время той выставки исчез господин Майне! Шон повторил маневр приятеля, увлекая в портал и меня. А миг спустя я поняла, что это был не портал. Всего лишь высокотехнологичная дверь со встроенным сканером, которая запечатлевала образы вошедших в потайную комнату лиц, и через которую можно было следить за происходящим снаружи. Внутри за большим металлическим столом со стульями, расставленными вокруг, одиноко сидел охранник, единственный из оставшихся на посту, который при виде нас вскочил, оторвавшись от записей камер наблюдения. Господин Штольцберг попросил его оставить нас наедине, и охранник через боковую дверь перешел в смежное помещение. – Прошу. – Верховный архонт указал рукой на стулья. – И наконец объясните, что произошло. Я заговорила первой: – Все дело в меморисборнике. Страж сказал, что я не доделала прототип и на моем счету скопилась огромная задолженность. – От волнения голос дрожал, я захлебывалась словами, но все же продолжала возбужденно тараторить. – Но этого просто не может быть, потому что я отправила в техотдел свой проект в среду. Как мы и договаривались. У меня даже видео есть! – Да, – согласно кивнул Шон. – Я его видел своими глазами. Мы хотели решить все спокойно, но страж превысил свои полномочия и спровоцировал открытый конфликт. Господин Штольцберг нахмурился, задумчиво почесал шею. – Я тебя понял, Шон, – наконец сказал он и по-отечески мягко обратился ко мне: – Карина, дорогая, пожалуйста, не волнуйтесь так. Я сейчас же свяжусь со своими сотрудниками, и мы во всем разберемся. Если то, что вы мне сказали, верно, я смогу быстро урегулировать недоразумение. Уголки моих губ дрогнули в едва заметной благодарной улыбке. А Верховный архонт активировал свой коммуникатор и, связавшись с помощником, отдал тому необходимые указания. – Жду, – закончил он разговор и, отключившись, свернул коммуникатор. – Чаю? – предложил господин Штольцберг, скользнув по нашим мрачным физиономиям оценивающим взглядом. Шон отрицательно дернул головой, а я кивнула. – Да, было бы неплохо. Коммуникатор зазвонил ровно через шесть с половиной минут. Все это время я была как на иголках. Несмотря на умиротворяющее действие горячего ароматного напитка, волнение только усилилось. Еще бы! Сейчас решалась моя судьба. Да, я была уверена, что произошла ошибка, но не знала этого наверняка. У Йена ведь могли возникнуть расхождения во взглядах с политикой «Либрум Индастрис», и его решение об отсрочке совет директоров мог бы и аннулировать. Мало ли… – Так, понял, – отрывисто комментировал слова помощника господин Штольцберг. Детали их разговора были мне не слышны, как бы я ни напрягала свой слух, поэтому жадно сканировала его мимику, анализировала интонации, отмечая любые, даже самые незначительные перемены. – До связи. Верховный архонт отключил коммуникатор и поднял на меня глаза. – Вы были правы, Карина. Произошла досадная ошибка. Технический сбой, который частично уничтожил информацию в базе данных техотдела Пантеона. Но на сервере сохранились данные о получении от вас проекта. – Я откинулась на спинку стула и расслабленно вздохнула. Венка на левом виске, которая до этого пульсировала с такой силой, что, казалось, вот-вот лопнет, замедлила свое биение. – Задолженность будет немедленно списана. Однако чтобы у «Либрум Индастрис» не возникло вопросов по поводу работоспособности прототипа, предлагаю провести его презентацию в субботу. – Да-да, конечно, – с охотой отозвалась я. Господин Штольцберг улыбнулся, но как-то холодно, формально. – Вот и отлично. Мой помощник свяжется с вами и сообщит время и место. – Спасибо. – Не за что, дорогая. Вы ведь старательно трудитесь на благо Эдема. Прошу прощения за это недоразумение. Шон, отойди со мной на пару минут. – Он указал кивком на смежную комнату, где скрылся страж. – Нам надо кое-что обсудить. Карина, дорогая, – господин Штольцберг галантно поцеловал мою руку, – допивайте свой чай с печеньем, мы скоро придем. Мужчины ушли, а я с замиранием сердца принялась ждать их возвращения. Навострила уши, прислушиваясь к каждому шороху, но из-за стены не доносилось ни единого шороха, не то что человеческой речи. Тотальная звукоизоляция. Прошло пять, семь минут… Они все не шли. Я нетерпеливо постукивала каблуком туфли по полу, барабанила от волнения пальцами по холодному металлу столешницы… И в какой-то момент мои нервы сдали. Надо как-то узнать, о чем Верховный архонт говорит с Шоном! Наверняка отчитывает за такой беспредел. Хорошо если только отчитывает, а не обсуждает детали ареста. Подслушивать было нехорошо, но неизвестность и беспокойство за Шона, которое с каждой секундой усиливалось, пересилили. Поэтому я, свесив голову, устало потерла ладонями лицо, медленно спустила руки ко рту, чтобы скрыть движения губ и смежила веки, якобы для того, чтобы собраться с силами, прийти в себя. Недолго думая, материализовала комарика-шпиона и запустила его, словно дрон, в смежную комнату. Если Шон прав и господин Штольцберг меня считает хорошенькой дурочкой (что было довольно обидно), он не придаст значения перемене позы, даже если внезапно сюда войдет или просмотрит запись с видеокамеры. – Шон, ты в своем уме?! – рявкнул Верховный архонт, и я от неожиданности вздрогнула. – Так подставляться из-за какой-то юбки! Ты же знаешь, что стоит на кону! – Дело не в Карине… – Неужели? Красивая девушка, восторженная, яркая. Твой типаж. А мы оба знаем, что женщины – твоя ахиллесова пята! Напомнить, что было в прошлый раз? Как там ее звали… Алисия? Что за Алисия? – Я же сказал, что дело не в Карине, – прорычал Шон так, как и тогда в зале, когда убежденно доказывал мою невиновность. – Тот страж зарвался, превысил полномочия и тем самым поставил меня в дурацкое положение. Там было полно владельцев крупных компаний, моих постоянных заказчиков, их жен, дочерей, сестер, других писателей, в конце концов! Если бы я позволил арестовать и выслать на работы свою девушку на глазах всего высшего света накануне выхода моих прототипов, это не только испортило бы мне репутацию, но и сорвало бы продажи. Мои глаза от изумления и недоверия расширились, к горлу подступил ком, во рту разлилась горечь. А Шон между тем продолжал: – Кто захочет равняться на труса? А заключать с ним выгодные контракты или покупать его прототипы? Ущерб был бы колоссальным! И это бы ударило не только по моему кошельку. Деньги, амбиции, авторитет… Неужели все было из-за этого, а на меня Шону плевать? Нет, быть того не может! Это неправда! Наверное, он, как обычно, говорит не то, что думает, чтобы успокоить господина Штольцберга. Который на поверку оказался двуличным… – Рад, что ты подумал о себе, Шон. Но мне что прикажешь с этим делать? Сила, умение управлять подчиненными и внушать им уважение и страх – вот на чем держится власть. А со своей я не готов расстаться из-за твоей безрассудной выходки! Если я тебя не арестую, мой авторитет пошатнется. – Наоборот, укрепится, – спокойно парировал Шон. – Сам посуди, Фредерик, какой-то зарвавшийся страж во время празднования ворвался в бальный зал и попытался по ошибке прямо среди речи мэра грубо арестовать милую спутницу не только лучшего работника Пантеона, но и твоего приятеля. К тому же Карина считается близкой подругой Лизы, любимицей светских дам, а ее портретами скоро будет увешан весь Либрум. Даже если бы она не справилась с проектом, стражу было прекрасно известно, что я в состоянии оплатить любой ее штраф. Но он пошел на открытую конфронтацию. Разумеется, мне пришлось поставить его на место. Подумай, как выглядел бы столь дерзкий арест очаровательной госпожи Грант в глазах высшего света? Многие бы задумались – разве высокое положение, значительный капитал, связи, авторитет ничего не значат для руководства ФФЗ? Пошли бы ненужные разговоры… – Он многозначительно понизил голос. – А так ты появился вовремя, разобрался в ситуации и решил вопрос мирно и ко всеобщему удовольствию. Как и положено хорошему руководителю. Несколько секунд ничего не происходило, а потом господин Штольцберг тихо сказал: – Пожалуй, ты прав, Шон. Да, обставим произошедшее именно так. Со стражем я прикажу разобраться. А тебе выпишу штраф. Будь любезен его оплатить. И больше не смей размахивать кулаками! Послышался шелест одежды, стук каблуков. Продолжать за ними шпионить было опасно. Да и смысла особого не было. Самое важное я узнала. Поэтому решила развеять фантазию. Но прежде чем мой комарик вернулся назад и дематериализовался, я успела расслышать, как господин Штольцберг холодно заметил: – Да, Шон… хочешь поиграть в любовь – твое право. Только не вздумай заиграться. Все может кончиться очень плохо. Для вас обоих. Фантазия растворилась в воздухе, и я, постаравшись скрыть охватившие меня эмоции, осторожно убрала ладони от лица, делано небрежно встряхнула пальцами волосы и принялась допивать чай. Глава 8 Маски долой! В салоне карлета царило напряжение. Холодные расчетливые слова Шона не шли у меня из головы. Они вступили в противоречие с тем, что я знала и ощущала, и оживили былые сомнения. Те, что зародились в особняке господина Штольцберга. Поэтому молча кусала губы, отрешенно смотрела в окно и снова и снова воскрешала в памяти детали подслушанного разговора. Мне не давали покоя многие вещи: намек на то, что все может плохо кончиться, упоминание о некой Алисии, но главное – циничный ответ господина Феррена. Если я настолько ошиблась в оценке характера Верховного архонта, который на поверку оказался совсем не милым и дружелюбным, то не могла ли я ошибиться еще и в Шоне? Этот вопрос вгрызался в мой мозг, не давал покоя, изводил, словно ноющая зубная боль. Я повернула голову влево и посмотрела на своего водителя. Он хмурился, с силой сжимал руль, а его руки от злости тряслись. – Зараза! – наконец выпалил Шон, не сдержавшись, и несколько раз ударил кулаком по приборной панели. Я испуганно вздрогнула. – Надо же было так подставиться! – взбешенно прорычал он и переключился на меня: – И ты, Карина, тоже молодец! Я же сказал, не вмешиваться! Зачем ты напала на стража?! Еще и Торнтона ранила. Он тебе этого никогда не простит. А у Штольцберга какое будет лицо, когда он просмотрит записи! – язвительно, колко усмехнулся Шон. – Хрупкая девчонка с розовыми сердечками вместо мозгов взбунтовалась против властей, еще и умудрилась провернуть то, с чем не справились более сильные. – Это была случайность… – Случайностей не бывает, Карина! Фредерик Штольцберг в них не верит. А ты создала опасный прецедент. Как ты этого не понимаешь? – Ты на меня злишься, Шон? – прозвучало устало, бесцветно. – Не на тебя. На себя.