Проснувшись, Джаннер увидел прямо перед собой огромные усищи. Когда туман в голове рассеялся, он узнал худое лицо и роскошные усы Рончи Мак-Хиггинса. События минувшей ночи нахлынули на него, и, вскрикнув от страха, мальчик резко сел. Тинк проснулся и зевнул. – За-автрак… – протянул он, а потом вспомнил, где находится, и широко распахнул заспанные глаза. – Тише, ребята, – сказал Рончи, и его квакающий голос, как ни странно, успокоил Джаннера. – Всё хорошо. Не знаю, где ваши старшие и сестрёнка, но Клыков тут нет. Пока что, – добавил он и выглянул в окно. – Однако скоро они могут вернуться и пристать ко мне с вопросами, так что вам тут оставаться нельзя. Им ничего не стоит разграбить всю таверну просто ради забавы. Этим уже никого не удивишь. Джаннер встряхнул головой, пытаясь понять смысл слов Рончи, однако им по-прежнему владела сонная одурь. – Подождите… вы же нас предали! Мигг Ландерс… – Он предал и меня, мальчуган. Я хотел отправить вас в Ледяные прерии – не сомневаюсь, этого хотел бы и Гаммон. Либо Мигг Ландерс сговорился с Клыками через голову Гаммона, либо он и вовсе с ним не знаком. Полагаю, дело в Мигге, а не в Гаммоне. Но опять-таки: я всего лишь старый трактирщик – что я могу знать? – А куда… куда же нам деваться? – спросил Тинк. – Пока не знаю, но вам нужно уйти отсюда, пока не начали сходиться клиенты. Дети в нашем городе редкость, а уж дети с Анниеры тем более, – и Рончи подмигнул. «Откуда он знает, что мы с Анниеры? И почему дети в Дагтауне редкость?» – подумал Джаннер. Потом он вспомнил про нору. Последнее, что успел сказать Подо, прежде чем появился Пламенеющий меч, – что они должны встретиться в норе. Несомненно, дедушка имел в виду убежище на холме за окраиной города, то самое, где они провели ночь. Если остальные действительно спаслись, Подо наверняка нашёл ещё один потайной ход, и вся семья, скорее всего, уже собралась в норе и ждёт Джаннера и Тинка. Джаннер встал и потянул брата за собой. – Извините за беспокойство, господин Хиггинс, – начал Тинк, – но может, у вас найдётся… – …завтрак? – перебил Рончи. – Конечно. Никто не уходит из «Кругловатой вдовы» с пустым животом. Вот-вот будут готовы булочки. Рончи отвёл мальчиков на кухню, вытащил из печи противень с горячими масляными булочками и поставил на стол миску перетёртой ирги – эту странную смесь мальчики ели деревянными ложками. Тинк залпом выпил кружку воды, рыгнул и вежливо попросил ещё. – Господин Мак-Хиггинс, нам нужно найти наших родных, – наконец сказал Джаннер. – На окраине города есть тайное убежище береговиков… – Ш-ш! Тише, парень! Никогда не знаешь, не подслушивает ли тебя какой-нибудь береговик. Они не прощают тех, кто выбалтывает их секреты, а местонахождение тайника – большой секрет. Пожалуйста, не впутывай меня в береговые дела. – Простите, сэр, – сказал Джаннер. – Нам надо добраться до восточной части Дагтауна, которая на холме, – сказал Тинк, продолжая жевать. Он уже прикончил три булочки, выпил две кружки воды и теперь с хлюпаньем уплетал иргу. – Холм на восточной окраине Дагтауна, – повторил Рончи, покручивая ус двумя пальцами. – У реки? – Да, сэр, – ответил Джаннер. – Ага. Отсюда далековато, зато не заблудитесь. Просто идите по Набережной улице, пока она не повернёт в сторону от реки… Солнце тем временем поднималось. Вскоре, без предупреждения, весь Дагтаун проснулся. За окнами «Кругловатой вдовы» скрипели повозки, ворчали и переговаривались люди, стаями перелетали птицы. Город – огромный зверь – проснулся и зашевелился; жители копошились на улицах, как блохи на собаке. – Ну, ребята, будьте осторожны. Дагтаун был опасен задолго до того, как в Скри пришли Клыки. А теперь, когда по улицам бродят тролли и ящеры, дела обстоят ещё хуже. Клыки обращаются с людьми как с рабами. Они не платят ни за еду, ни за напитки, ни за причинённый ущерб. Они издеваются над нами, сажают нас в тюрьму, а что касается детей… – хриплый голос Рончи дрогнул. – Они забирают наших детей. Здесь их почти не осталось. Чёрная Карета увозит всех подряд: хоть ребёнка, хоть мать. Просто в голове не укладывается. Даже у береговиков есть матери, даже они постыдятся причинить вред женщине, особенно женщине с ребёнком… Джаннер увидел на стене возле буфета цветной рисунок. На нём молодой и весёлый Рончи Мак-Хиггинс стоял рядом с миловидной женщиной, держащей на руках младенца. – Соболезную, сэр, – сказал мальчик. Рончи сделал глубокий вдох, а потом повернулся и кивнул: – Идите. И будьте осторожны. Он вытер руки о фартук, вышел в общий зал и квакающим голосом поздоровался с первыми посетителями. Джаннер и Тинк в одиночестве стояли на пороге двери, ведущей в проулок. Опрятная кухня «Кругловатой вдовы» была безопасной гаванью. Там у мальчиков был друг – по крайней мере, доброжелатель, – который накормил их и наполнил фляжки свежей водой. По ту сторону двери лежал мир, полный Клыков, троллей и всяких негодяев – мир, в котором им предстояло искать своих родных. Джаннер выглянул в проулок. К его огромному облегчению, тело Мигга Ландерса исчезло – возможно, ночью убитого вышвырнули в реку. – Готов? – спросил он, сознавая всю серьёзность минуты. – Ага, – кивнул Тинк. Одной рукой он чесал подмышку, а второй выковыривал из зубов ягодные семечки. Джаннер первым вышел в проулок, и «Кругловатая вдова» осталась позади. Выглянув из-за угла на Набережную улицу, Джаннер сразу же подумал о шумных белых водах великой реки Блап. Повозки, лошади, тролли, Клыки, торговцы, рыбаки, лодочники, экипажи, возгласы удивления, гнева, досады, скрип колёс, топот ног, звон кастрюль и сковородок, щёлканье кнута – всё сливалось в неумолчный шум, пугавший мальчика чуть не до обморока. Он никогда раньше не видел столько людей сразу. Джаннер думал, что праздник в День Дракона – страшное многолюдье (по меркам Глибвуда так оно и было), но теперь понял, что Глибвуд с его скромным празднеством – просто крошечный тихий закуток в огромном лабиринте. Перед Джаннером лежала всего одна улица – сколько таких улиц и городов было в Скри? А в целом мире?[8] Джаннер обозревал этот хаос с таким ощущением, словно собирался прыгнуть в пенистые воды великой реки Блап, которая наверняка унесла бы его навстречу смерти. – Ты посмотри, сколько народу! – сияя, произнёс Тинк. – Да. Это будет труднее, чем я думал, – мрачно сказал Джаннер. – Рончи сказал, надо повернуть налево, – сказал Тинк. – Налево – это на восток. Пошли. И прежде чем брат успел его удержать, мальчик бросился в людское море. Джаннера толкали, ругали, пихали локтями и коленями, и после нескольких минут мучительной борьбы с течением он понял, что толпа на противоположной стороне улицы движется как раз куда надо. – Тинк! – крикнул он. – Перейди на другую сторону! На другую сторону! Тинк перебежал дорогу перед самым экипажем, и лошадь встала на дыбы. Мальчуган метнулся вправо – и исчез из виду. Лошадь и возница в крайнем раздражении двинулись дальше. Джаннер подождал, пока экипаж проедет, и едва успел увернуться от усатого рыбака, который тащил на плече связку красножабриков. Мальчик поднялся на цыпочки на крошечном островке посреди улицы. По обе стороны от него рокоча катилась толпа. Тинка нигде не было видно. Джаннер хотел позвать братишку, но боялся привлечь к себе лишнее внимание. И тут голова Тинка мелькнула над толпой, под навесом лодочного сарая на другой стороне улицы. Стиснув зубы, Джаннер дождался просвета и бросился через дорогу. Дважды он чуть не упал. Он ещё не успел добраться до лодочного сарая, как вокруг вдруг образовалась пустота, и в нос ему ударила нестерпимая вонь. Не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что поблизости появился тролль. Джаннер опустил голову и полез дальше. Тинк стоял на бочонке и круглыми глазами смотрел на плетущегося мимо тролля. Побагровевшие дагтаунцы давили друг друга, спасаясь от вони. Тролль шагал, покручивая на верёвке дубинку. Вид у него был довольный, как у сытого младенца, подбородок блестел от слюны. – Не делай так больше! – прошипел Джаннер, сдёрнув брата с бочонка за шиворот. – Не делать чего? – спросил Тинк, вырвался и сердито взглянул на Джаннера. – Нам нужно держаться вместе. Не успели мы перейти через улицу, как я тебя потерял! Единственный способ добраться до норы – не расставаться. – Да ладно, мы же оба знаем, где она, – горячо возразил Тинк, выпрямляясь в полный рост и оказавшись на голову ниже брата. – Я, как и ты, прекрасно слышал указания Мак-Хиггинса. Или ты думаешь, мне не хватит ума найти тайник в одиночку? – Мой долг – защищать тебя. – А если я не хочу, чтобы меня защищали? – Ничего не поделаешь. Я Хранитель трона, а ты король. Вот и всё. Я обязан доставить тебя целым и невредимым в Ледяные прерии. – А если я не хочу в Ледяные прерии? Если я хочу домой? – Ты сошёл с ума? – спросил Джаннер. – Мы не можем вернуться! И потом, Глибвуд никогда не был нашим настоящим домом. Наш дом – Анниера, а ты – король. Тинк вздохнул и отвернулся, что-то бормоча. – Что ты сказал? – поинтересовался Джаннер. – Ничего. – Тинк, что ты сказал?! Тинк устремил на брата испепеляющий взгляд: – Я сказал, что не желаю быть королём. И не зови меня больше Тинком. Я Кальмар. Толпа катилась мимо, не обращая никакого внимания на двух мальчиков, спорящих под навесом лодочного сарая. Джаннер понизил голос: – Хорошо, Кальмар. Мне всё равно, хочешь ты быть королём или нет. Я Хранитель трона, и сейчас мы с тобой пойдём в нору. Если не хочешь быть королём, скажи это маме или дедушке. У Тинка вспыхнули глаза. Мальчик нахмурился – такое выражение лица Джаннер видел у брата, только когда они боролись или играли в «корабли и акулы». Когда Тинк оказывался загнан в угол и обездвижен. Тогда он приходил в ужас – и в ярость. И тут младший брат сказал то, что ранило Джаннера до глубины души: – Плевать я на вас на всех хотел. Мне ничего не нужно. Отстань! И убежал.