При появлении каждого нового предмета береговики ахали, охали и смотрели на Подо с возрастающим уважением. Даже Клакстон немного смягчился: он стоял со скрещёнными на груди руками, и они с Подо по-прежнему не сводили друг с друга глаз. – Всё? – поинтересовался он. Подо демонстративно похлопал себя по карманам и кивнул: – Так точно. Всё. – Ты тут устроил целое представление, Подо Рулевой. Теперь мне ясно, какие дурни живут на берегу, – он гневно взглянул на своих пристыженных соратников. – Признаю, я готов поверить, что ты штурмовал Западную Цитадель. И даже в то, что ты видел Железного Кулака собственной персоной. Джаннер улыбнулся. Подо утёр-таки нос Клакстону и доказал, что достоин если и не дружбы береговиков, то их уважения. – Но никто не сумел бы залезть в карман к Железному Кулаку – королю береговиков, – провозгласил Клакстон, и его голос разнёсся над стойбищем, – и никто не залезет в карман ко мне! Пусть твоим последним вдохом будет глоток речной воды, и пусть мой клан помнит, что надо смотреть в оба, когда в лагере появляются чужаки. Посадите детей в клетку, а взрослых бросьте в реку. Кровь сбежала с лица Джаннера. Однако береговики медлили. Хоть они и были убийцами и ворами, но вовсе не желали топить такого человека, как Подо Рулевой, который казался им настоящим береговиком. – Давайте утопим только женщину и толстяка, а одноногий пусть живёт, – предложила Марали. Береговики закивали. Клакстон стиснул зубы и уставился на девочку так, словно хотел её ударить, но в конце концов совладал с собой, сделал глубокий вдох и произнёс: – Может, это и неплохая мысль, но послушайте, что я скажу. Может, старик и умеет рассказывать байки, но, по-моему, он слишком мягок. Гляньте, как он обращается с детишками и с женщиной. Обчищать карманы несложно, однако в душе у него маловато мрака для того, чтоб стать одним из нас. Здесь, на берегу, братья и сёстры, мы живём во мраке! Мы бродим по лесам, убиваем Клыков и фермеров, крадём, грабим и никому не позволяем нас учить! Нам нет проку от лживого старика и его спутников! – Клакстон знал, как пробудить недобрые чувства в душах береговиков. Те вновь загремели оружием и зашипели. – Детей мы оставим, – продолжал Клакстон, – но эти трое годятся только на корм рыбам. Я глава клана, и таково моё решение. Все береговики как один бросились на старого пирата. Подо дрался отчаянно, но врагов было слишком много, и он исчез под грудой мелькающих кулаков и лягающихся ног. Старика крепко связали. Пряди седых волос облепили дрожащее от ярости потное лицо Подо. Даже не верилось, что всего несколько мгновений назад его гулкий смех сотрясал воздух. Береговики связали утративших дар речи Нию и Оскара, и Клакстон кивнул Марали. Та с громким криком зашагала прочь от костра, и береговики толчками погнали старших за ней к реке. Джаннер, Тинк и Лили потрясённо смотрели им вслед. – Подождите! – взмолился Джаннер. – Не надо! Мы просто хотели пройти через лес! Это нечестно! И тут же из глаз у него посыпались искры. Мальчик скорчился на земле, смаргивая слёзы. – Молчи, парень, не то врежу ещё раз, – пригрозил Клакстон. Джаннер отчаянно пытался придумать хоть что-нибудь. Как помешать береговикам? Ему страстно хотелось, чтобы Пит, как раньше, примчался к ним на выручку. И чтобы Малыш был жив. Лёжа на земле, Джаннер видел подол платья Лили, освещённый оранжевым пламенем костра. Видел кожаный башмачок на здоровой ноге сестры и свёрнутую набок хромую ногу – мысок башмака на ней протёрся насквозь, потому что постоянно волочился по земле. Рядом виднелись ноги Тинка… и Джаннер вдруг замер. Правая нога Тинка время от времени словно сама собой описывала круг на земле. Брат всегда это проделывал перед тем, как броситься бежать. Тинк собрался бежать. Конечно, он бегал быстро – наверное, быстрее любого из береговиков, – но даже если бы ему удалось вырваться – куда было деваться потом? На севере лежал Барьер. На юге – река. На востоке – Тёмное море. Тинк мог побежать на запад, к Дагтауну, но вряд ли бы он долго продержался без Подо – да и без Джаннера. Что он собрался делать в одиночку, в глуши? Джаннер должен его остановить. Вместе у них был шанс уцелеть. Подо и Ния всегда наказывали детям любой ценой держаться вместе… «Как всегда, Тинк думает только о себе», – гневно подумал Джаннер. Лили помогла ему встать: – Ты цел? – Да, – шёпотом ответил он, мотнув головой. – Но Тинк, кажется, хочет… стой! Джаннер попытался схватить брата, но опоздал – Тинк сорвался с места, оттолкнул Клакстона и проскочил мимо костра. Джаннер глазам своим не верил. Что за безрассудный эгоист его братец! Он пожалел, что не может повалить Тинка на землю и хорошенько проучить. Неужели Тинк и правда решил их бросить?! – Трус! – закричал Джаннер, вкладывая в этот крик весь гнев, который чувствовал. Так приятно было больше не сдерживаться. Он надеялся, что его голос будет отдаваться в ушах у Тинка на каждом шагу. Но прежде чем крик Джаннера успел замереть, а Клакстон и береговики – спохватиться, Тинк вскочил на скамью и развернулся. – Стойте! – воскликнул он – гораздо решительней, чем обычно. Его глаза, полные ужаса, перебегали с Клакстона и береговиков на Нию, Подо и Оскара, стоящих в темноте за пределами круга света. На мгновение взгляд Тинка, грустный и смущённый, упал на Джаннера. – Если… – дрожащим голосом произнёс Тинк, – если вы их уб-бьёте, то никогда… – Никогда что? – Клакстон перескочил через костёр, взметнув вихрь ярких искр, и сгрёб Тинка за шиворот. Мальчик вздрогнул и зажмурился. – Никогда что? – повторил Клакстон. – Мне опротивели ваши байки, болтовня и угрозы! Это мой клан, моя излучина! Кого хочу, того и режу! – Чем? – поинтересовался Тинк, и сквозь выражение ужаса на его лице пробилась улыбка. – Чем? – переспросил Клакстон. – Вот этим ножом… – он потянулся к поясу – и замер. – Этим? – уточнил Тинк, вытащил из рукава кинжал и приставил острие Клакстону чуть ниже уха. Он держал нож уверенно и крепко и спокойно смотрел в глаза разбойнику. Береговики ахнули. Джаннер разинул рот. Он только что назвал брата трусом – и вот Тинк стоит лицом к лицу с убийцей. От стыда Джаннеру захотелось провалиться сквозь землю. – Он украл у Клакстона нож, – сказал кто-то. – И это ещё не всё, – заявил Тинк. Он полез за пазуху и извлёк потускневший медальон на цепочке. Медальон закачался и блеснул в свете костра. Береговики вновь заахали и зашептались: – Пона! Он забрал у Клакстона пону! Клакстон, проворный как кошка, так вывернул мальчику запястье, что тот выронил кинжал. Мужчина толкнул Тинка на землю, подобрал нож и сунул его в ножны. – И медальон тоже давай сюда, – велел он, а затем с тревогой взглянул на товарищей. – Видали, люди с Восточной излучины? Никогда ещё я не встречал такого наглого мальчишку! Залез ко мне в карман на глазах у всех моих ребят! Теперь, похоже, остаётся либо содрать с него шкуру, либо принять в клан этого юношу, который однажды, быть может, прославит Восточную излучину! Не хотелось бы убивать такого многообещающего парнишку… – Он поднял Тинка на ноги и хлопнул его по спине. – Что там говорил старик? Сейчас припомню. Он вытащил у Железного Кулака из кармана золотую птичку, Железный Кулак рассмеялся и… ах да. – И Клакстон с такой силой ударил Тинка по лицу, что мальчик перелетел через скамью и растянулся на земле. – Тинк! – закричала Лили. Клакстон мрачно усмехнулся: – Не шути с Клакстоном Ткачом, мальчик. И тут произошло то, о чём судачили на Берегу ещё сотню лет. Лёжа на земле, Тинк метнул в Клакстона кинжал, и массивная рукоятка ударила разбойника в висок. Джаннер понятия не имел, как брату это удалось, но Тинк украл кинжал вторично. Клакстон с недоумённым видом пощупал шишку – и рухнул без сознания. Береговики с восторженными воплями бросились к Тинку. Они подняли мальчика и отряхнули, наперебой восхваляя его быстрые руки и проворные ноги. Марали усадила Тинка на скамью и протянула ему мокрый платок, чтобы промокнуть разбитую губу. – Мой папаша давно нарывался, – сказала она и поцеловала Тинка в щёку. Уши у мальчика покраснели, как яблоки. Тинк ухмыльнулся так широко, что щёки у него собрались гармошкой. Нию, Оскара и Подо освободили, и они со всех ног бросились к костру. Они обнимали детей, хлопотали над Тинком, а у Джаннера ныло в груди от стыда за свои слова – и особенно за мысли. Скрюченная старуха в грязном платье пробралась сквозь толпу и потыкала Тинка клюкой в живот. Лицо у неё было сплошь в бородавках и в грязи, на макушке торчал сальный пучок волос. Береговики замолчали. – Ты сразил Клакстона Ткача, короля Восточной излучины, мальчик, – проговорила она. – Признаться, он нам всем уже надоел. Если бы этот дурень не был моим сынком, его бы сию минуту добили. Предупреждаю: когда он очухается – будет жаждать крови. Но ты не бойся. Я приготовлю отвар из корня ленивки, и старый грязнуля пролежит самое малое два-три дня… – Она пнула Клакстона в бедро. – Если мы, береговики, что и ценим, так это хорошо подвешенный язык и проворные руки. Ты такой шустрый, паренёк, что я даже не заметила, как ты свистнул кинжал во второй раз. Пускай ненадолго, но мальчуган всё-таки забрал пону, да, ребята? – Да! – отозвались береговики. – Как тебя звать? – спросила старуха. – Кальмар, – ответил Тинк и выпрямился. – Кальмар Ветрокрыл. – Кальмар, – повторила женщина и сплюнула. – Хм. Ну ладно. Лишней хижины для вас не сыщется, но у огня грейтесь сколько влезет. Старуха подковыляла к Подо и внимательно посмотрела на него. – Подо Рулевой, – сказала она, тыча в старого пирата клюкой. – Ты уже не такой красавчик, как в былые времена. Но моё сердце по-прежнему принадлежит тебе. 25 Салочки в тумане – Нургабог?! – в ужасе спросил Подо.