– Я могу в подробностях рассказать, как глупость вашего командора Хиггка позволила им спастись, – продолжал Зузаб, – но главное заключается вовсе не в том, что они сбежали. – А в чём ж-же? – угрожающим тоном поинтересовался генерал. – Главное – не считая поимки Хранителя трона – заключается в том, что мы подслушали разговор женщины и старика. Теперь мы знаем, куда они направляются. – Ага. И куда же? – В Ледяные прерии. – В Кимеру? – уточнил Крак. – Да, господин. Они знают о живущих там мятежниках и об их вожаке, человеке по имени Гаммон. Они знают, что вы хотя и могущественны, однако не переносите холода. Поэтому они решили, что там им ничто не грозит. – Не грозит? – уточнил Крак, обратившись к стоящему рядом Клыку. – Так точно, генерал, – со смешком ответил тот. – Абсолютно ничего не гроз-зит. И все Клыки расхохотались. Пит покрылся холодным потом. Неужели Наг нашёл способ укрепить Клыков?! Нужно предупредить детей! Он извивался и бился под взглядом Крака, а потом в голове у него помутилось, и Пит забыл, где он, кто он и кто такие дети. Он превратился в скованное животное. Когда смех затих, сидящий на троне Клык спустился с помоста и встал над Питом. Его раздвоенный язык затрепетал в воздухе совсем рядом с лицом пленника. – Я знаю, что с тобой сделать, Артам Ветрокрыл, – сказал Клык, и при звуках своего имени Пит вновь ненадолго пришёл в себя. – Не отсылайте меня обратно, – запинаясь, выговорил он. – Прошу вас… – Обратно в Трог? – уточнил Крак с мерзкой улыбкой. – Ты не хочешь возвращаться в темницы Трога? А я уверен, что Наг Безымянный найдёт тебе удобное местечко. Например, в твоей старой камере. Оттуда такой прекрасный вид, насколько я помню… Пит зарыдал. Крак выпрямился и с отвращением взглянул на него: – Перестань хныкать. Отправишься на Фубские острова, Ветрокрыл. Пусть Серые Клыки попытаются… сделать из тебя что-нибудь приличное. Тащите его в гавань! 21 Кошмар Подо Когда сгустились сумерки и в лесу стало темно, Подо объявил привал. За минувшие шесть часов путникам не попадались на глаза ни береговики, ни клыкастые коровы. – Можно нам опять развести костёр? – спросила Лили у дедушки. Подо вздохнул: – Нет, внучка, боюсь, что нет. Только не ночью. Никакого яркого света. После невкусного ужина, прошедшего в молчании при свете сопляной свечи, Подо поставил палатку возле удобного дерева и встал на страже. Тинк и Джаннер согнулись над старинной книгой, которая лежала на коленях у Оскара. Старый книготорговец то и дело подзывал Нию и поднимал свечу повыше над страницей. Ния подсказывала, как звучит и что значит то или иное слово, и возвращалась к Лили. Джаннер устал и был совсем разбит, но голова у него шла кругом ещё долго после того, как Ния задула свечу и остальные уснули. Он хотел знать, отчего Подо, который так радовался, пока они жили в лесном замке Пита, теперь был вечно раздражён и держался отстранённо. Он хотел знать, почему Тёмное море так тревожит старого пирата. Он хотел знать, что сталось с Питом Носком. Он хотел знать, отчего отец завещал ему огромную старую книгу, написанную на языке, которого никто уже не помнит. Он хотел знать, кто такие береговики. И зачем они – дети Игиби – нужны Нагу Безымянному живыми. Джаннер устал от раздумий ничуть не меньше, чем от ходьбы, и в конце концов задремал, как на лодке вплывая в царство снов… – Простите, – сказал кто-то. Джаннер сел, подумав, что ему, быть может, это снится. В следующее мгновение туман в его голове рассеялся, и он вспомнил, где находится. Он слышал похрапывания и сонное дыхание соседей, треск сверчков за палаткой, далёкое уханье совы… – Простите меня, пожалуйста, – произнёс тот же голос. Это был голос Подо. – Дедушка? – прошептал Джаннер. Тот не ответил. Мальчик подполз туда, где лежал Подо. В тусклом свете внутри палатки было видно, что глаза у старика закрыты, а рот приоткрыт. – Дедушка, тебе что-то снится, – шепнул Джаннер. – Мне нет оправдания… простите. Я не знал. Молю, поверьте мне, – пробормотал Подо на грани слёз. То, что ему снилось, было наверняка ужасно. Сова снова заухала, и Джаннеру захотелось вернуться на место и оставить Подо в покое, однако старик вдруг стиснул зубы и застонал. – Дедушка! – шепнул Джаннер вновь, на сей раз коснувшись плеча Подо. Тот открыл глаза. Выбросив могучую руку вперёд, он ухватил Джаннера за горло, но тут же пришёл в себя и выпустил мальчика. – Тебе что-то снилось, – проговорил Джаннер. Оба молча смотрели друг на друга. Постепенно Подо успокоился. – Давай выйдем, – наконец шепнул старик. Они выползли из палатки. Лес вокруг молчал. Звёзды светили так ярко, что листва отбрасывала на землю тень. Подо достал из кармана трубку, набил её и закурил, не говоря ни слова. Ночная прохлада пробиралась под одежду, и мальчик весь дрожал, но запах табачного дыма был тёплым и приятным, он пробуждал воспоминания о старом доме и уютном очаге. – Мне что-то снилось, да? – уточнил Подо. – Да, сэр. – И что я говорил во сне? – Что тебе нет оправдания и что ты не знал. Ты просил прощения. Подо затянулся и медленно выдохнул дым. – Так точно, – произнёс он. – Я и правда виноват. – В чём? – робко спросил Джаннер. – В том, что натворил давным-давно. И до сих пор не искупил. – Но мне ты не расскажешь. – Нет, парень. Во всяком случае не сейчас. Джаннеру хотелось настоять, но, судя по дедушкиному тону, с расспросами лучше было не лезть. – Ступай спать, парень. Костями чую, что завтра нашей мирной прогулке конец. – Откуда ты знаешь? – зевнув, спросил Джаннер. – Лес становится реже. И реку не слышно – значит, она успокоилась, и мы непременно встретим береговиков, которые всадили копьё в ту клыкастую корову. Если они способны убить такую зверюгу, они и с нами живо расправятся. – Ты когда-нибудь раньше их видел? – Так точно. Я вырос здесь, не забывай. Задолго до того как Скри стал опасным местом. Мои старики часто ездили в Торборо – покупали зерно к посеву и продавали свиней. Конечно, гостиницы в Торборо были не по карману Рулевым, поэтому мы переезжали на пароме через Блап и останавливались в Дагтауне, где мать с отцом могли снять комнату на ночь. Дагтаун красивым не назовёшь, зато поросёнку вроде меня там было гораздо веселее, – он негромко рассмеялся и выпустил ещё один клуб дыма. – Я частенько отбивался от родителей и искал приключений с какими-нибудь тёмными личностями. И не раз эти тёмные личности оказывались береговиками. Дагтаун, парень, – город преступников, наёмников, бродяг и авантюристов. Если ищешь неприятностей – непременно их найдёшь. Но есть и те, кого не терпят даже дагтаунцы. Иной вор с тебя подштанники снимет, но большого зла не сделает. Зато другие крадут не только вещи – они залезут тебе в карман, а потом перережут горло, просто для забавы. Дагтаун опасное место, но люди, которые там живут, по-своему определяют, что хорошо и что плохо. Если дагтаунцы не желают видеть тебя в своей компании – значит, ты и вправду плох… – Подо усмехнулся. – Таких людей изгоняют из города, и они кое-как перебиваются на реке, цепляются за жизнь вместе с другими отчаянными головорезами. Чем ты хуже, тем выше по течению окажешься. Теперь сон с Джаннера окончательно слетел: – Значит, завтра мы с ними встретимся? С береговиками? – Боюсь, что так. Здесь, в верховьях, живут худшие из худших. – Похоже, они не лучше Клыков. – Так точно. – Подо обнял Джаннера и развернул его к палатке. – Даже хуже. Джаннер вернулся в палатку и лежал без сна до рассвета. Он видел, как дедушка расхаживает взад-вперёд, пыхтя трубкой.