— Во-первых, вы покажете мне Юсаса, я должен убедиться, что он на самом деле жив. И ему не угрожает немедленная опасность. Во-вторых, все то время, что мы будем у вас находиться, мы будем жить не в тюремных камерах, а в нормальных условиях. Хорошее питание, никаких кандалов, никакой подозрительной магии. Как только почувствую, что вы собираетесь меня заколдовать — хрен вам, а не наш мир! — Это все? — нахмурился высокий. — Неплохо было бы еще привести ко мне дочь этого самого мага, который меня сдал! Пусть она мне прислуживает! — раздухарился я, совсем и напрочь обнаглев (Ну а чего?! Пусть дергаются, сволочи! Несчастный Юсас… зачем было его мучить?!) — Хочешь наказать мага тем, что станешь спать с его дочерью? — догадался высокий, и улыбка коснулась его тонких губ. — Коварно, да! Ну что же… пусть будет так. Почему бы и нет? Потом мы ее казним, как заговорщицу. Мол, помогала убийце. Черному колдуну. Я чуть не закашлялся. Ни хрена себе! Вот это я похохмил! Взял, да втравил девушку в это безобразие! Вот же башка моя чугунная! Девочка-то хорошая! Сейчас сдашь назад, так они все равно заинтересуются девицей, будут ее пытать, вызнавать — что ее со мной связывает, да зачем она заговор устроила! И папаше ее достанется! Вот же черт… так и придется отправлять ее на Землю! Кстати, хрен они меня отпустят. Я по их хитрым рожам все вижу! Они и не собираются меня отпускать. Сделаю все, что им нужно — и нас с Юсасом пустят в расход. Хмм… а как они собираются вернуть своих убийц назад? С Земли? А ведь похоже, что и не собираются! Они решили оставить их там! И кто же решится на такое? Бросить свой мир, и отправиться в чужой? — Как вы собираетесь объяснить вашим убийцам, что они не вернутся в свой мир? — спросил я небрежно, глядя в глаза главному стражнику. Тот чуть дернул в сторону глазными яблоками, и я точно понял — ничего он объяснять не будет. Наплетет чего-нибудь, семь верст до небес и все лесом — и успокоится. — Это не твоя забота! — нахмурился мужчина. — Твоя забота научить их языку, рассказать, как найти преступника, и… все. Все! И я запрещаю тебе вводить их в заблуждение и говорить о том, что они не вернутся. Вернутся! И это наша забота. Мы знаем, как это сделать! Неужели правда знает? Врет, поди, скотина безрогая! Отправляет своих подчиненных в путь заведомо без возврата. И совесть даже не шелохнется. Почему власть имущие считают нас такими ослами? Мне всегда было это интересно. Ослами, а еще — скотом для убоя! Вот надо ему чего-то добиться, и он бестрепетной рукой отправляет «скотину» на убой. Никакой гарантии, что маг пострадает! А вот подчиненные пострадают — это точно! Совести нет у вас, господа. Палача выгнали из пыточной, чтобы не слышал наших разговоров, и через пять минут мы с главой «охранки» пришли к самому что ни на есть консенсусу. Все, как я и планировал. Теперь вся тайная стража будет искать Юсаса, и не дай боже, с ним что-то случилось! Я тут камня на камне не оставлю! Порву, как грелку! Но пока — надо умерить свою ярость. Подожди, вражина, вы еще меня не знаете! Напрасно вы так легко согласились! Мне только Юсаса получить поближе к себе, а там уж мы посмотрим! Там посмотрим… кто кого обдурит! — Досталось парню! — хриплый, рокочущий голос, просоленный морскими ветрами и высушенный штилевым солнцем. — Держи! Монета зазвенела у ног Юсаса, он дернулся на звук, но напарник успел раньше: — Есть! Это медяк. Но тоже хорошо! Старик спрятал в пояс белый кругляш, оглянулся по сторонам — не видел ли кто? Не слышал ли? Юсас забулькал, повернувшись к старику, захрипел, но как обычно ничего членораздельного не выдал. Забывает, да. Хотел сказать о том, что медяк звенит совсем не так. Он, Юсас, точно это знает! Обманывает напарник, точно обманывает. А что сделаешь? Ничего не сделаешь… — Сейчас я нам по пирожку куплю! — выдохнул старик, обдав запахом гнилых зубов. — Сиди тут, я скоро! Шаги отдалились, и Юсас расслабился, откинулся к стенке склада. Он сидел на краю дороги, идущей вдоль причалов, мимо складов — на выход из порта. Хорошее место! Моряки не жадные, всегда подкинут монетку. Жесткие люди, сильные. Но щедрые. Подают хорошо. На рыночной площади было хуже. Народ беднее и жаднее. Но зато здесь приходится платить охране порта — иначе и не пустят. По серебряному империалу с каждого! Напарник вечно причитает, что они едва-едва укладываются в дневную аренду места. Остается самая малость! Еле-еле на пирожок! Врет скорее всего. Точно — врет. А что поделаешь? Этот хоть кормит. Юсас не голодает. И даже спит под крышей, на топчане. И костыль ему справил, теперь не ползком, а стоя можно ходить. Медленно, но ходить! Шаги. Знакомые шаги. Юсас научился определять, кто идет, по звуку шагов, по запаху, по дыханию. Быстро научился! Жизнь научит… если это жизнь, конечно! Слишком быстро идет. Может что-то случилось? — Беда! — старик был явно расстроен, голос его дрожал. — Тебя ищут! Знающие люди сказали! Ищут одноногого слепого мальчишку! Безъязыкого! Тайная стража ищет! Прятаться надо! Прятаться! — Вот ты где, ублюдок! Жалкий урод! Спрятаться от меня решил, тварь?! Юсас едва не застонал… да что же это такое?! Почему ему так не везет?! Где удача?! Гримал пнул его в бок, и Юсас, захрипев, свалился на землю. Больно было — ужасно! Ребро сломал?! — А я-то с ног сбился, разыскивал! Искал, искал, искал! А он вон где — в порту устроился, сучонок! Нет, тварь, ты работаешь на меня! До самой смерти работаешь! Я твое наказание! Эй, ты куда? Ну-ка, карманы выверни! Ага! Это мои деньги! Оооо… сколько серебра! Хорошо поработал, урод! Точно, обманывал старик. Мол, только медь подают. А там и серебро было… Мысли едва пробивались сквозь боль и отчаянье, и Юсас захотел умереть. Прямо сейчас! Здесь! Чтобы все закончилось! Пусть хоть как-то, но закончилось! А еще — ярость! Он давно не испытывал такой ярости! Хорошо бы перед смертью еще и убить Гримала! Порвать на куски! Выпустить кишки! А там и умирать можно. Жалко, что нет ножа. Жалко! Ни Гримала завалить, ни себя порешить. Гримал еще что-то говорил, глумился, а Юсас все ждал, когда тот подойдет ближе. Подошел! Встал рядом! И тогда Юсас вцепился в него обеими руками, обхватил за ноги и впился в ляжку остатками выбитых зубов. Передних у него не было — вырвали, выбили. Но клыки справа остались. И коренные почти все остались. Так что было чем прокусить кожу — мерзкую, соленую, вонючую! Рвануть, чтобы потекла кровь! Чтобы этот гад был вынужден убить его, Юсаса! А может еще и получится — вдруг от зубов в рану пойдет зараза! Ну хоть какая-нибудь зараза, чтобы рана загноилась! И Гримал сдохнет в мучениях! Или хотя бы ему отрежут ногу, и он станет таким же инвалидом, как и Юсас! Юсас грыз мясо, Гримал вопил, ругался, старался вырвать ногу у яростного, как цепной пес паренька. Наконец Грималу это удалось, он отскочил в сторону, и матерясь, снова подскочил, начал топтать, бить Юсаса смертным боем, позабыв о том, что хотел на нем заработать. Гримал вообще был не вполне нормальным с самого детства, а когда ему в драке пробили голову булыжником из мостовой — у него совсем ум за разум зашел. Поговаривали — долго он так не заживается. Обязательно убьют. Улица, она тоже имеет свои законы, и Гримал перешагнул черту, за которой только смерть. Никому не нужны лишние проблемы, никому не нужен человек с дурной головой, бросающийся на всякого, кто не так на него посмотрел. Он уже покалечил двоих нищих, а они работали на гильдию. И оставалось всего два шага до того, чтобы поднять его на нож. Но Гримал этого не знал. Да и если бы знал — для него все равно бы ничего не изменилось. Из крысы нельзя сделать кота. Из Гримала нельзя сделать нормального человека. И он все равно продолжал бы уродовать людей. Его только убивать. Но пока что он убивал Юсаса. Целенаправленно, жестоко — убивал, стараясь отбить внутренние органы, сломать кости черепа, добить то, что оставалось после пыток в застенках стражи. Юсас уже почти не слышал, что происходило вокруг него. В ушах звенело, уже почти не чувствовал ударов — только тупые толчки, будто он был матрасом с соломой, и кто-то легко взбивал его, чтобы положить на него свое тело. Ему вдруг стало легко, и Юсас улыбнулся окровавленным ртом с рассеченными, расплющенными в лепешку губами. Наконец-то все закончится! Наконец-то он освободится! И только одна мысль не давала покоя — Дегер. Как он будет без него? Жалко Дегера… пропадет ведь! Без него, Юсаса… Мелькнула картинка их большого, красивого дома. А хорошо все-таки они там пожили! Какой был дом… мечта! Может в новом воплощении у него будет такой дом? Разве он, Юсас, не заслужил этого своими страданиями?! Удары прекратились, но Юсас уже этого не ощущал. Он умирал. Его тело превратилось в отбивную, из множества маленьких и больших раны сочилась кровь. Истекали ей и внутренние органы. Сердце судорожно толкало кровь по сосудам, но ее становилось в системе кровообращения все меньше и меньше. Ни одно существо в мире сейчас не могло бы выжить. Кроме Дегера, конечно. Выжить — без помощи мага-лекаря. — Вот он! — старик указал дрожащим пальцем на здоровенного парня лет лет тридцати, который с остервенением пинал, топтал маленькую скрюченную фигурку у него под ногами. В пыли расплывалось кровавое пятно, фигура уже не шевелилась, а этот здоровяк с налитыми кровью и безумной яростью глазами все пинал и пинал, все топтал и топтал, будто поймал крысу, укравшую у него последний кусок лепешки. — Вот он, лежит, этот парнишка! Вы его же искали? Двое мужчин с невыразительными лицами шагнули вперед, один из них выругался — грязно, многосложно, и тут же в руках у них оказались короткие дубинки черного дерева, окованные бронзовыми кольцами по всей их длине. Этой дубинкой, если уметь ей владеть, можно было не только оглушить трактирного дебошира и выбить у него нож, но и спокойно отразить удар меча, и даже метнуть ее, останавливая беглеца, пытающегося без разрешения покинуть компанию стражников. Две руки поднялись одновременно, и дубинки обрушились на здоровяка — одна угодила ему в затылок, вторая сломала ключицу, переломившуюся с таким хрустом, будто это была сухая нетолстая ветка. Мужчина упал, как подрубленное дерево, но для закрепления успеха дубинки еще дважды поднялись и опустились, ломая нос, выбивая зубы, разбивая локоть и коленную чашечку. За считанные секунды здоровенный, агрессивный мужчина превратился в беспомощного инвалида, обреченного до конца жизни влачить жалкое существование. Затем оба пришедших наклонились к бесчувственному одноногому парнишке, и тот, что постарше — лет сорока на вид, помотал головой и с досадой, поморщившись, бросил: — Не жилец на этом свете! Этот козел ему все внутренности отбил! И кости переломал! — И что делать?! — второй, лет тридцати, похожий на первого как две капли воды, растерянно развел руками. — С нас шкуру теперь спустят! Не успели! Не нашли! — Говорил я тебе — в порт надо было идти! А ты что?! — Да что — я-то?! Сказали ведь — видели его на базарной площади! И ты сам согласился, что скорее всего он там и появится! А я теперь причем?! Ну принимал бы решение сам, чего меня тогда слушал?! — Господа! Простите старика, что вмешиваюсь… но совсем рядышком, у входа в порт, живет лекарица Арана. Она магиня, и если у нее нет диплома мага-лекаря, так это не значит, что ничего не умеет! Можно спасти парня! И можно вас попросить? (указал на Гримала) Добейте гада! Или покалечьте так, чтобы только ползать мог! Ну так он уже всем надоел — сказать нельзя! — Веди к лекарке, старик! — старший из мужчин повелительно махнул рукой. — Зер, займись этим козлом! Буц! Буц! Буц! Тело Гимала вздрагивало от ударов, трещали кости, коленные чашечки. Никогда ему больше не ходить. Только ползать. Если выживет, конечно! Пока парнишку аккуратно поднимали с мостовой, старик прошарил руками по карманам негодяя и выудил все деньги, что только недавно принадлежали ему. Сунул их в пояс и быстро, как краб, помчался впереди процессии. За ним шел старший стражник, держа на руках бесчувственного парнишку, голова которого моталась в воздухе, замыкал тот, кого старший назвал «Зер». Он держал в руках дубинку и колючим взглядом осматривал всех, кто оказался в поле его зрения. Было видно, что он готов к бою, и стоит хоть что-то неприятное сказать в его адрес — тут же разобьет башку любому, кто осмелится это сделать. Но никто так и не осмелился. Опытный портовый народ чуял стражников за целую лигу. От этих двух просто-таки веяло застенками Управления Стражи. Свяжись с ними — и потом появится целый отряд вооруженных мордоворотов, которые вывернут наизнанку не только заведения на берегу, но даже и сами корабли. Ну и кому это надо? И ради кого? Ради безымянного уродца? Пусть тащат, куда хотят — раз им это так надо. У всех своя судьба! Даст Создатель — выживет. Их было пятеро. Крепкие мужчины лет двадцати пяти-тридцати. Гибкие, сильные, когда-то уверенные в себе люди. Теперь — хмурые, с потухшими глазами, с каменными лицами людей, которые давно уже поставили крест на своей судьбе. Я узнал их. Память-то у меня абсолютная. И хотел бы забыть, да не могу. Телохранители императора. Это они тогда не смогли меня удержать, не смогли не дать мне убить императора и его семью. Это они убивали меня, когда я застыл столбом, с сознанием, разорванным тремя живущими во мне личинами — Конаром, Дегером и Толей. Это они били Юсаса. Который никакого отношения к моему преступлению не имел. Меня поселили где-то в Управлении Стражи. Ниже — застенки, в которых пытают. Выше — что-то вроде казармы, в которой живут… я не знаю, кто тут живет. Вот сейчас — я живу. А кто еще может жить — могу только предполагать. Комната небольшая и какая-то бездушная — гостиница или казарма. Широкая кровать, шкаф, тумбочка, стол, пара стульев. В углу комнаты, за занавеской — туалет, он же душ. Примерно такой, какой был у меня в комнате лекаря. Только эта комната чуть побольше. Но оно и понятно — все-таки Управление Стражи! Меня накормили — сытно, хотя и просто — мясная похлебка с разваренными овощами, очень напоминавшими картошку, свежая лепешка, разведенное колодезной водой вино. Я съел и выпил все, что было, а когда в комнату пришел молчаливый слуга — мужчина лет пятидесяти с простоватым, невидным лицом — предложил ему приносить еду почаще, мотивируя это тем, что для качественного колдовства мне нужно восстановить силы. На что мужичок молча кивнул и вышел, унося за собой пустой поднос. Делать было нечего, и после обеда я завалился спать. Разбудил меня посыльный, который передал мне заклеенное красным сургучом письмо. Послание главного стражника коротко мне рассказало, что поиски Юсаса продолжаются, а пока я должен принять и поговорить с теми, кто отправится в мой мир для наказания Учителя. Чтобы я дал заключение — смогут ли эти люди выжить в моем мире, и самое главное — выполнить свою задачу. И что это в моих интересах. Кстати сказать, я так и не понял — как это, в моих интересах! Ну с какого боку в моих интересах засылка в мой мир нескольких убийц? Зачем мне это? Ведь в любом случае, никто и никогда не узнает — убили они Учителя, или нет. Честно скажу — мне было плевать, убьют они его, или не убьют — что мне-то за дело?! С одной стороны — убийство — это нехорошо. Живет себе человек, ни о чем не подозревает, и вдруг… ему на голову сваливаются несколько придурков, и рассказывают о том, что он должен шибко пострадать! Что он совершил преступление где-то там, далеко, в другом мире! И что на самом деле он преступный маг, который чудом избежал наказания за свои преступные деяния. Одно беспокоит — а если эти типы попутно убьют еще кого-нибудь? Прохожих, так сказать. И что делать? Меня покормили, дали время привести себя в порядок, и когда эти пятеро появились в моей комнате, я был готов к общению. И даже наметил примерный план действий. — Кто главный? — спросил я, оглядев хмурых парней, в глазах которых плескалась ненависть. — Я! — мужчина лет тридцати, с заметным шрамом на подбородке слева. В темных волосах проседь, жилистые руки, торчащие из жилета, перевиты синими крупными венами. Крепкий мужик, точно. Вот только не помогла ему его крепость!