— А мы никогда и не назывались гильдией убийц. Это чернь нас так называла. Да глупцы из числа аристократов. Мы Братство! Мы помогаем людям — лечим их, подбираем брошенных детей, растим из них полезных обществу субъектов. У нас обширные владения — лавки, магазины, корабли и бордели. Да, да — и бордели — тоже! Людям нужна плотская радость, так почему им ее не предоставить? А то, что мы иногда принимаем заказы на устранение людей — так почему наемники, которые воюют за аристократа — это хорошо и правильно, а тот, кто устранит этого самого аристократа — это плохо? Ведь мы таким образом спасем много жизней! Жизней наемников, жизней слуг и родственников этого аристократа! — А если он ни в чем не виноват? — не выдержал Главный стражник. — Ну вот нанял вас враг этого аристократа, который просто хотел убрать неугодного ему человека — и что тогда? У вас есть хоть какие-то правила, чтобы отказаться от заказа, который вам не по душе? Смешок. И снова тихий, почти шепчущий голос: — Нам все заказы по душе. Все заказы угодны богу войны Мардуку. Правой руке Создателя. И если убийство неугодно Мардуку, а значит и Создателю, всеведущему и всеблагому — он нас остановит. Он не даст убить, спасет. Стражник невольно усмехнулся: — Ха! Узнаю рассуждения храмовников! Словесные выкрутасы и пафос. Вот что, давайте-ка оставим эту чушь и перейдем к практическим вещам. Итак, вы легализуетесь как Братство, храм бога Мардука, покровителя воинов. Из ваших доходов вы будете выплачивать десятину в Храм Создателя. — Со всех доходов? — С легальных доходов. Вы же не будете в ваших бухгалтерских книгах указывать: «Сто золотых империалов за убийство купца». Или будете? — Вообще-то это у нас называется «Взнос на алтарь Мардуку» (смешок). — Вот как! Интересно… хотелось бы посмотреть, нет ли у наших храмовников графы «взнос на алтарь Создателю», и узнать, что они под этим понимают. Может, травят паству, когда дают отпить жертвенного вина? Но да ладно. Теперь — главное. Вы будете исполнять мои приказы по устранению опасных для Империи людей. Согласны? — Согласны. Но с поправкой: мы не устраняем людей, состоящих в Братстве. Это первое. Второе — мы не берем заказы на членов императорской семьи. Никто не может сказать, что мы когда-либо убили императора. У нас есть честь. Император — от бога, а бога мы чтим. — Хмм… не думал, что у такой организации… имеющей такую репутацию, есть какие-либо ограничения! — Но это так. И только так! В остальном — мы выполним ваш заказ бесплатно. Ваш — имеется в виду заказ Империи, которую вы представляете. — То есть, надо понимать, что как только я покину этот пост, вы перестанете исполнять мои заказы? — Да. Мы ведь заключаем договор не с вами, как с частным лицом, а с Империей. И другой человек на вашем месте станет нашим партнером. Вернее — империя в его лице. Но я могу вас успокоить — тот, кто передает нам заказ, то есть заказчик — не будет нами убит никогда и ни за какие деньги. До тех пор, пока он не злоумышляет против Братства. Мы не принимаем заказы на тех, кто уже сделал у нас когда-либо хотя бы один заказ. — Хмм… интересно… — стражник задумался, потер лоб, зевнул. Он сегодня мало спал, и его неудержимо тянуло прилечь и подремать хотя бы часок. А лучше — часов пять. — Десятина? В принципе, нас устраивает. Участие в ваших тайных операциях — тоже. Это угодно Мардуку. Что-то еще? — Вам знакомо имя Дегер? — Убийца императора? — Да. Вы должны его убить. — То есть? Он же мертв! Его убили во время покушения! Голос Красного Дракона впервые за весь разговор повысился до нормального уровня звука. Главный стражник усмехнулся: — Жив. Он сейчас находится у нас. Делает некое дело. И как только он его закончит — вы должны его убрать. Его и его друга, некого Юсаса. Это имя вы знаете? — Не припомню. А кто это? — Я же говорю — друг Дегера, его агент. И вот что хочу вам сказать — они оба одержимые. А что это значит? — Это значит, что вы с ним не можете справиться, и его боитесь. Так, господин стражник? — Да. Мы не хотим с ним связываться. Тем более, что я обещал его отпустить — после того, как тот сделает нужное нам дело. А я всегда держу свое слово. Обещал отпустить и отпущу! А вот когда он выйдет из Башни и пойдет по своим делам — вы его убьете. И его друга. Я хочу, чтобы их не было. Вопросы есть? — Возможно, появятся — прошелестел голос, и Дракон поднялся со стула. — Когда мы может приступить к строительству наших храмов? К легализации Братства? — Указ вы получили. Сделайте несколько копий, зарегистрируйте в канцелярии императрицы, поставьте печать. И тогда уже можете заниматься постановкой вашей деятельности. В любой момент, когда захотите. И вот еще что… я думаю, вам не надо рассказывать, что будет, если вы попытаетесь меня обмануть? Если нанесете вред государству? — А зачем нам наносить вред государству? Мы не участвуем ни в каких заговорах против трона. Я вам сразу об этом сказал. В противном случае нас давно бы уже уничтожили, как бы умело мы не скрывались. Но все сведущие люди знают — мы не занимаемся антигосударственной деятельностью. Ни при каких условиях. Мы просто служим богу войны, принося ему жертвы. Нам незачем вас обманывать! Мы счастливы, если империя развивается. Братство является ее частью, и все беды и радости Империи нам не чужды. Потому мы приложим все усилия, чтобы в империи было спокойно, чтобы никто не смел нарушать ее покой. Мы верно служим, если нас не пытаются обмануть. А тот, кто пытается обмануть, скоро узнает, что Братство не прощает ошибок, и тем более — посягательства на его существование. Мы держим слово, в отличие от многих и многих жителей империи. Не забывайте это. И рады был с вами познакомиться. Надеюсь, мы подружимся. Почему глава Братства все время скрывает лицо под капюшоном? Только потом сообразил — Глава Братства не верит ему ни на медяк и скорее всего скрывает свою внешность для того, чтобы его никто при случае не узнал. Поставит на место главы храма Мардука какого-нибудь подставного парня и будет в его тени творить свои паучьи дела, оставаясь при этом чистеньким и белым. По крайней мере Главный стражник так бы и сделал. Наверное. Юсас замер. Он боялся даже дышать. Он вжался в камень и старался не смотреть, не дышать, не шевелиться. Страшнее всего была мысль о том, что вот сейчас этот тип посмотрит на него, увидит проклятое свечение и крикнет: «Держи его! Держи! Он все подслушал!» После того, как в его комнату явилась эта троица, Юсас после их ухода не выдержал и бросился в вентиляционный тоннель. Когда дверь закрывалась за спиной последнего из визитеров, он определил направление, в котором отправилась вся компания — главный из них зашагал по коридору, не дожидаясь спутников, Юсас видел его спину. И тогда (он сам не знал, что его толкнуло!) — Юсас отправился в очередное путешествие по каменному мешку башни, не дожидаясь ночи и наплевав на опасность. Он чувствовал, что это посещение было неспроста, и попытался выяснить, откуда растут ноги у ситуации. И преуспел в этом, как нередко бывает у новичков, которым судьба благоволит и в игре в кости, и в слежке за своими «клиентами». Никто не знает, почему новичку, впервые севшему за игровой стол вдруг начинает везти, и он загребает кучу денег. Возможно, что это наущение темных сил — выиграв один раз, человек заразится игрой на всю свою жизнь. Потому что ему кажется, вот-вот, и полоса неудач закончится, и он снова начнет выигрывать. Юсас, само собой, об этом не знал, да и не думал. Любой опытный человек на его месте тут же отбросил бы глупую идею и не стал пускаться во все тяжкие. Разве можно вот так взять и найти нужных ему людей, перемещаясь следом за ними по узким вентиляционным каналам? Только глупец мог подумать, что такое у него все-таки получится! Глупец или не глупец, но когда он услышал знакомый голос — не поверил своим ушам. Но это был он — тот высокий мужчина, который приходил в его комнату. И то, что тот говорил, повергло Юсаса в ужас. Их должны убить! И кто?! Братство! Братство, которое якобы никогда не убивает своих Братьев, если только те не идут против Братства! А ведь Юсаса вместе с Дегером некогда приняли в Братство! Так что теперь получается — все эти законы Братства — ерунда? Для дураков? А может тут совсем другое? Братство может наплевать на отдельных своих Братьев, если дело касается интересов Братства? А может прием в Братство был обманом? И на самом деле их никто никуда не принимал? А сцена приема была просто обманом? Что теперь гадать. Бесполезно. Факт есть факт — их с Толей хотят убить. И надо что-то делать. Но пока — очень быстро отсюда исчезнуть! Вернуться в комнату! Иначе… иначе все будет очень плохо. Юсас успел буквально в последнюю минуту. Он домывался в душе под струей холодной воды, когда дверь распахнулась, и в нее вошли двое «крыс», один из которых нес здоровенную корзину, из которой шел вкусный запах, другой — похоже что был для охраны первого. Вдруг злобный узник набросится и убьет «крысу», пока у того заняты руки? Нет уж, вдвоем спокойней. — Это ведь ты спер нож! — вдруг заявил «крыса», у которого Юсас этот самый нож и попер. — Я знаю, это ты! Признайся, верни нож — и тебе за это ничего не будет. Ведь ты же спер? — Отстань! — Юсас фыркнул и помотал головой, разбрасывая вокруг себя брызги воды. — Ничего я у тебя не брал! Ты же сам все обыскал! — А кто палача укокошил? А? — «крыса» внимательно посмотрел в лицо Юсаса, и у того екнуло сердце. Вот же хитрая сволочь! «Крыса», он «крыса» и есть! С ними нужно быть настороже! — Какого палача?! — возмутился Юсас, сердце которого бухало, как молот. — Я из комнаты не выхожу! Заперт! Какого еще палача?! Да ты спятил! — Чую… это ты! Только доказать не могу! Раны на палаче и на других — в точности, как от моего ножа. Вы, колдуны… за вами глаз да глаз нужен! Неизвестно, что вы умеете! Может из-под запора убегать, а потом назад возвращаться? А что, с колдунов станется! — Не надо было детские сказки слушать! Как дети! Придумываете всякую чушь! — так же сердито ответил Юсас, и усевшись к столу, жадно схватил выложенную на тарелку лепешку и, оторвав от нее кусок, схватил другой рукой кусок вареного холодного мяса. Прожевав, добавил: — Если такая ерунда в голову приходит — тогда садитесь у меня в комнате и сидите, смотрите за мной! Ну, чтобы я сквозь стену не просочился! Кстати, а если я умею сквозь стены проходить, а почему не сбежал? И почему мой друг не сбежал? И это… если надумаете сидеть у меня в комнате, так на кровать не рассчитывайте, и еду мою жрать тоже не дам! Это не вам, а мне! — Больно нужно нам твою еду! — «крыса» задумчиво отщипнул от лепешки, макнул кусочек в соус и с видимым удовольствием съел, потянувшись за другим куском. — Мы в харчевне можем поесть! — Вы уже поели! Мое сожрали! — мрачно парировал Юсас, с сожалением глядя на то, как кусок лепешки исчезает в глотке врага. Ну — чисто перевод продуктов, да и только! — А насчет стен… не знаю! Может у тебя планы такие — сидеть тут и строить козни, злоумышлять! Старший «крыса» не выдержал и выразительно посмотрел на говорившего, и во взгляде его было бесконечное сожаление. Дурак, мол, что еще сказать? — Мне надо встретиться с моим братом! — сообщил Юсас, разглядывая мрачных «гостей». — Когда это можно сделать? Если вы сегодня или завтра не устроите нам встречу — я буду очень, очень сердит! И скажу ему, чтобы ничего для вас не делал! — Если ты будешь вести себя неправильно — то никогда не увидишь брата! — серьезно ответил старший. — Советую тебе сидеть, и не вякать. Тебе повезло, но это не означает, что везение твое будет вечным. Понял? Я спрашиваю — понял?! — Да пошел ты…! Юсас сам не знал, откуда у него взялась такая наглость. Он вообще никогда не был наглым, и не вел себя так вызывающе. Вору надо быть незаметным, крохотным, как песчинка. А если поймали — вызывать жалость, изображать из себя убогого, несчастного, которого и бить-то не очень удобно. Так… дать подзатыльник или пинка, ну в крайнем случае стражникам сдать — если уж такой законник. Но никак не топтать его тушку, вышибая дух. Потому детям, подросткам воровать всегда было легче и безопасней. Взрослых, крепких воров могли забить до смерти тут же, на месте. Потому, подрастая, молодые парни и девушки частенько уходили или в воры-домушники, или становились уличными грабителями. Или в бордель… А после того, как Юсас легко, будто делал это каждый день, уложил следователя Стражи, двух тюремщиков и самое главное палача — у него будто крылья выросли. И сам он как будто вырос — повзрослел, и… обнаглел. Нет, ну а как еще назвать, когда ты ТАК разговариваешь с опасными, и по слухам — всемогущими «крысами»? Но Юсасу теперь все было нипочем. Он здоров, силен и быстр, как змея! Как зверь! И так же опасен! — Ах ты ж… скотина! Щас я тебе расскажу, куда ты отправишься! Только сейчас Юсас вдруг заметил, что оба «крысы» были пьяны. Тяжело так, давно пьяны. В таком состоянии привычные к пьянству люди ходят, разговаривают, производят какие-то действия, но… не как трезвые люди. Часть головы у них точно отключается, хотя с первого взгляда и не подумаешь. В этом состоянии они могут сделать что-то такое, о чем потом пожалеют — сильно пожалеют, и это они никогда бы не сделали трезвыми, но… будет уже поздно. Совсем — поздно. «Крыса», тот, что помоложе, бросился к Юсасу, и попытался ухватить его за шиворот, а когда тот увернулся — нанес ему удар прямо в ухо. Вернее — хотел нанести, но не смог — удар пришелся в воздух. И это еще больше разозлило агента тайной охраны. Он принял какую-то незнакомую Юсасу боевую стойку и выдал целую серию ударов, каждый из который мог бы самое меньше вырубить противника минут на двадцать. А то и убить — при удачном стечении обстоятельств. Для нападавшего удачном, это уж само собой. Попал только один удар, и то вскользь. И только потому, что Юсас был, честно сказать, ошеломлен этим дурацким нападением, шедшим от людей, которые, как он считал, побоятся и пальцем шевельнуть, чтобы нанести ему какой-то вред. Для чего они его вообще тогда спасали? Впрочем, Юсас догадывался — для чего. Награду хотелось. Награду получили — теперь он им не нужен и более того — мешает. Так бы они ходили по улицам, сидели по трактирам — слушали, вынюхивали… развлекались. А тут — сиди вокруг пленника и не моги отлучиться! Горло промочить и то проблема! А все из-за проклятого наглого мелкого урода! Тьфу! И потому нажрались? Удар вскользь пришелся по носу и вызвал такое обильное кровотечение, что рубаха на груди Юсаса тут же окрасилась красным, а из глаз его брызнули слезы боли. И тогда он просто озверел. Первый удар, с визгом и злобным хрипом, Юсас нанес противнику в ухо — с таким стуком, что казалось — «крысу» врезали по башке здоровенным поленом. Второй, почти одновременно с первым — в скулу. Оба удара были настолько не по-детски сильны и настолько быстры, что мужчина потерял сознание, еще стоя на ногах, и свалился на пол, закатив глаза. Но прежде чем свалился — та же участь постигла и второго, пытавшегося что-то Юсасу сказать. Слова его прервал хлесткий удар в челюсть, едва ее не раздробивший. И как следствие — мгновенная потеря сознания. При таких ударах, казалось бы не таких уж и сильных, мозг того, кому «прилетело», сотрясается, бьется о череп с такой силой, что сознание меркнет. И «просыпается» только минут через десять, а то и более — зависит от умения человека держать удар. Крыс били нечасто, скорее они всех били, потому никакой привычки держать удар у них не было, и как следствие — полегли оба как скошенная трава. Сделав дело, Юсас, тяжело дыша, устроился на краю кровати и, пытаясь унять дрожь в коленках, сосредоточился на том — что же ему теперь делать. То, что «крысы» заявились оба — это был признак чего-то нехорошего, а чего именно — Юсас не знал. Но знал только одно — это нехорошо. А потому — надо было отсюда валить, и как можно быстрее. Даже если он не нашел Толю. Если Юсас отсюда сбежит — пусть даже он не нашел Толю, все равно бегство Юсаса Толе поможет. Ведь Охрана использует Юсаса как рычаг давления на брата. А если брата не будет, если он сбежит — так и Толе тогда бояться нечего! Он настучит по башкам своим тюремщикам и уйдет на волю! Ну а там уж как-нибудь они найдут друг друга. Вот только передать о заговоре ничего не успел… и это очень плохо. Но да ладно. Что будет, то и будет! Надо действовать.