Трофим ее не трогал: что хочет, то пусть и делает. Он еще раз обошел двор, затем сполоснулся в летнем душе, закрыл все окна, приготовил к бою ружье и лег спать. А Тая тем временем переместилась на кухню, ее нервы были возбуждены, она продолжала работать, успокоилась она только утром. Трофим спал вполглаза, стараясь контролировать обстановку и в доме и во дворе, но, когда Тая появилась в спальне, он крепко спал. И проснулся лишь после того, как она легла к нему под бочок. Поворочалась немного и затихла. — Все нормально? — тихо спросил он. — Вот и зачем ты это спросил? — также шепотом отозвалась она. — Извини! — Извини! — передразнила Тая. Какое-то время она лежала молча, затем поднялась, полезла в сумочку, что-то там взяла и ушла на кухню, Трофим слышал, как она налила себе воды в стакан. Часы показывали половину восьмого, не самое раннее утро, но это без учета бессонной ночи. К тому же он в отпуске, спешить некуда. А осадное положение можно проводить и лежа на боку, если никто не нападает. И все же Трофим поднялся, оделся, вышел из дома. Еще раз окинул взглядом забор — сплошной профлист, нигде ни единого зазора. А соседские дома одноэтажные, только крыши видны, из окна не подсмотришь. Голышом по двору ходить можно, если, конечно, соседи дыр в заборе не насверлили. Впрочем, раздеваться он не собирался, да и Тая точно не в настроении ходить по двору голышом. Вожжа ей под хвост попала, видно, злится на своих родственников, после которых приходится проводить генеральную уборку. Трофим вернулся в дом. Тая уже отправилась спать, на кухне тихо. И чистота идеальная. Только стакан с водой на столе. Трофим поставил чайник, заглянул в холодильник. Колбасы они купили по пути, сыр, масло, яйца, — всего понемногу, надолго не хватит. Но так и Трофим здесь не задержится. Или убьют его, или Тая за дверь выставит и просто уедет. Возможно, она злилась не на сестру, а на него самого. Сорвалась с места, наплевав на работу, а ее сегодня ждут в университете. Летняя сессия в самом разгаре, экзамены у нее, консультации, а она махнула на все рукой ради Трофима, вот и злится. Чай он пил, поглядывая в окно, ружье рядом, патроны с картечью в стволе, под такой выстрел лучше не попадать. И рука у него не дрогнет, если вдруг что. Лишь бы только случайный человек под горячую руку не попался. Тая старалась идти тихо, а пол в доме хороший, крепкий, половицы не скрипят. И все же Трофим ее почувствовал. — Не спится? — спросил он, не оборачиваясь. — А если это не я? — Твои шаги ни с чьими не спутаешь. — Такие тяжелые? — Такие легкие. — Врешь ты все… — Тая взяла чайник. — В школе надо мной смеялся… — Когда я над тобой смеялся? — Смеялся, смеялся… А сейчас вдруг воспылал! — В ее голосе звучала грусть. — И за твоей спиной спрятался. — Я этого не говорила, — отрицательно покачала головой Тая. — Сейчас наговоришь. — Ты чувствуешь это? — А ты? — Да чехарда какая-то в голове. Как будто на ухо кто-то шепчет. — Кто шепчет? — Я же говорю, кто-то… Может, совесть! — Да ладно тебе! Ты же сестру не на улицу выгнала! — При чем здесь сестра? — поморщилась Тая. — А кто при чем? — Трофим с подозрением глянул на нее. Неужели все-таки на него злится? Тая задумалась. Уж не перегнула ли она с эмоциями? — Да нет, нормально все… — наконец сказала она. — Просто дискомфорт какой-то непонятный. — Может, с работой что-то не так? — А что работа?… Я преподаватель. Просто преподаватель, не доцент. Даже не старший преподаватель, — с горечью призналась Тая. — У тебя все впереди! — Трофим попытался ее успокоить. — Что впереди?… Все уже позади… Не тяну я на свою степень… Нет, я все знаю, много читаю, постоянно повышаю свою квалификацию… Но быстро все забываю… Тебя, наверное, это радует? — вскинулась Тая, чуть ли не враждебно глядя на Трофима. — Почему это меня должно радовать? — возмутился он. — Дура дурой в школе была… Дурой и осталась, да? — Заканчивай свои лауды, — усмехнулся Трофим. — Лауды, лауды… — зависла в тугом раздумье Тая. — Покаянные песни самобичевателей. Забыл, как движение называется, — поморщился Трофим. А ведь мелькнуло в голове сложное слово. Мелькнуло, но не вспомнилось. — Что-то с флагами связано, — подсказал он. И Тае этого хватило. — Флагелланты! — просияла она. — И раз уж ты решила заняться самобичеванием, форма одежды — голый торс! — разыгрался Трофим. Тая поверила в себя, воодушевилась, осталось только стряхнуть с нее остатки хандры, и он знал, как это сделать. Знал и умел. — Голый торс? — Тая смотрела на него настороженно, но бесстрашно. — Или топлес… Но лучше ню! — Трофим взял ее за руку и повел в спальню. — Будем бичевать друг дружку! Тая открыла было рот, чтобы возразить, но поняла, что это бесполезно. Трофим сумел создать волну желания, которая накрыла с головой их обоих, закружила, унесла в постель, а там бурные течения, подводные камни, биться о которые одно удовольствие. Они до того устали, что за финишной чертой просто легли, не в силах пошевелиться. — Понять не могу, как я могла на тебя злиться? — глядя в потолок, пробормотала Тая. — А ты на меня злилась? — Трофим глянул на ружье, приставленное к изголовью кровати. Любовь любовью, а о войне забывать не следует. — Да что-то нашло… Ты только не думай, я не глупая. И кандидатскую степень я честно заработала. Сама над диссертацией корпела, неделями в архивах пропадала. Там же не надо все в памяти держать… А память у меня, честно скажу, не очень крепкая. Я сама это знаю. И в профессора не рвусь. — И не надо. Дома будешь сидеть, мужа с работы ждать. — Мой муж умер. — Я люблю, когда в доме все в идеале, а на ужин что-нибудь погорячей. — Ты любишь? — А ты что, в мужья меня не берешь? — Ты муж? — И я не хотел бы умирать. Трофим резко поднялся и отправился в душ. Глава 14 Перед завтраком рыбалка — карась, плотва, лещ, после обеда купание в реке — с высоких деревянных мостков, после ужина, в мягкой постели, полное погружение в сексуальное таинство. Трофиму нравился такой «дайвинг», и Тае тоже. Хорошо ей, спокойно рядом с Трофимом, но все равно в голову лезут мятежные мысли, отсюда раздражительность и даже злость. Она, конечно, боролась с собой, ей удавалось сдерживать свои порывы, но это же не нормально, женщина не должна себя так вести. — С Сашей мне так хорошо не было, — пробормотала Тая, обессиленно положив руку Трофиму на бедро. — И не надо, — поморщился он. Если ей верить, с Сашей вообще никак не было. Но можно ли верить Тае? Нет, она не глупая и действительно много знает, но память у нее не очень сильная. В исторических события она ориентируется, а в датах путается, для преподавателя это непростительно. Может, и не преподает она? Может, и ученой степени нет. Возможно, влиятельный отец пристроил ее на кафедру методистом — расписание занятий составлять. — Он хотел, но не мог, — продолжала вспоминать Тая.