— А если я сам пациент? Вот лежу сейчас и схожу с ума от страха… Может, мне никто и не угрожает. Может, я все выдумал? Может, у меня паранойя, мания преследования? Тая ничего не сказала, но потянулась за телефоном и набрала номер Станислава Сергеевича. Глава 10 Кабинет просторный, потолки высокие, воздуха много, но все равно душно. А вентилятора нет, сплит-системы тем более, впрочем, хозяина кабинета это ничуть не беспокоило. Станислав Сергеевич не имел проблем с лишним весом, поджарый, глаза чистые, цвет лица здоровый, лоб сухой, никаких признаков пота. Но ведь и Трофим не страдал ожирением, а ему жарко, лицо уже мокрое. Или духота ему всего лишь мерещится? Волнуется он: столько уже рассказать пришлось — о ситуации, о своем положении в сложной обстановке. Возможно, в кабинете у профессора прохладно. Обстановка здесь вполне современная, мебель не из дешевых, и ремонт приличный — имейся нужда в сплите, систему бы установили. — Значит, вы думаете, что ваших друзей убило прошлое? — выслушав Трофима, спросил Шевелев. Пятьдесят четыре года мужчине, вроде бы и хорошо выглядел для своих лет, ну волосы седые, ну глубокая морщина на лбу, но в целом вид здоровый, холеный. А вот глаза уже как у старца, и мудрость в них, и усталость от прожитых лет. — Я и сам в это не очень верю… — Верите. Я вижу, что верите. Шевелев смотрел на Трофима внимательно, но без напряжения. Он не видел в нем пациента, нуждающегося в его помощи. — И мне страшно, — на всякий случай сказал Трофим. — Вам страшно, — кивнул профессор. — Но вы все же надеетесь, что убийство ваших товарищей — всего лишь череда нелепых случайностей или результат наложенного на вас заклятия. — Заклятия? — Слова имеют силу. Кто-то позвонил вам, сказал, что вы умрете, злое пророчество стало сбываться… — Слова имеют силу, — решил согласиться Трофим. — Но сила эта не астральная, не трансцендентная, как вы сейчас думаете. Сила эта — величина физическая, хотя и не поддается измерению. Сила эта убивает. Эта сила едва не убила Таисию Козьмину, эта сила могла стать причиной смерти Роберта Аврамова. Я говорю о людях, которых вы знаете, но не говорю, что причиной гибели этих людей могли стать вы. К сожалению, даже современная жизнь подчинена законам природы, естественный отбор никто не отменял, сильные всегда будут уничтожать слабых… — Мы не уничтожали. — Уничтожали. На подсознательном уровне, подчиняющемся законам природы. Не было бы вас, был бы кто-то другой… А может, и не было бы, если бы Роберту повезло. Однако ему не повезло. Тае тоже. Однако в любом случае я рассматриваю вашу компанию как перманентный и бездушный источник опасности… Но компания-то была. И я знаю, как вы унижали Аврамова, как издевались над Таей… Если я не ошибаюсь, среди ваших жертв был и Михаил Бондарев. — Шевелев смотрел на Трофима спокойно, но неприязненно. — Да, был. И вы научили его работать над собой. — И его научил, и Таисию. Они справились со своими фобиями, добились определенных успехов в жизни. А вот Роберт, к сожалению, сломался… Но я уверен, что мстить он вам не станет, — едва заметно качнул головой профессор. — Вы же это хотели услышать? — Но кто-то же нам мстит. Уже отомстил… В нашей очереди остался только я. — Не знаю, утешит это вас или нет… У меня богатая практика, за тридцать лет работы через мои руки прошло столько сломанных судеб, но ни один мой подопечный не убил своего обидчика. — Вы учили мстить их по-другому. — Я учил мстить? — удивился Шевелев. — Таисия стала кандидатом наук, Бондарев стал уверенным в себе мужчиной. — Жажда мести — сильный стимул для развития личности. Сильный, но настолько же опасный. Нет, я никого не учил мстить… Но в чем-то вы, пожалуй, правы. — Я уверен, что вы учили контролировать силу ненависти. Но, возможно, Бондарев не смог справиться с ней. Или Аврамов. — В Бондареве я уверен… — Шевелев задумался, значит, он сомневался в Робике. — А в Аврамове? — В Аврамове… Как погиб первый ваш товарищ? — из глубины раздумий спросил профессор. — Его отравили. — Как? — Не знаю… Экспертиза молчит, и я не могу ничего сказать. — Как погиб второй ваш друг? — Его закололи, клинком из трости. Убийца был в старинном плаще и карнавальной маске. — И где он его убил? — На кладбище, когда хоронили Диму Евсюкова. Илья Муратов подумал, что это призрак, пошел за ним… Это был не призрак! — Гм. Кладбище, старинный плащ, карнавальная маска, трость. А третий ваш товарищ как погиб? — Его застрелили, в машине, возле магазина. — Из старинного пистолета? — Да нет, из современного. Возможно, с глушителем. — Убийца был в плаще. — Убийцу никто не видел. — Странно. Если стреляли возле магазина, должны были видеть, — пожал плечами Шевелев. — Значит, работал профессионал. — Тогда это точно не Аврамов!.. Он, конечно, мог взяться за оружие, но он не профессионал. — А Бондарев? — Извините, больше я ничего не могу вам сказать. — Профессор выразительно глянул на письменный прибор с часами. — А как же мой страх? — возмутился Трофим, решив, что его выставляют за дверь. — Перед смертью? — сухо или даже бездушно глянул на него профессор. — Перед смертью! — Я не уверен, что вас преследуют из прошлого. Но вы-то осознаете свою вину, вы знаете, что вас может убить кто-то из тех, кого вы когда-то обидели. Значит, ваш страх не беспочвенный. А страх, вызванный естественным ходом событий, психическим отклонением не считается. У вас всего лишь фобия, но никак не паранойя, вам нужно к психологу, а не ко мне. — А если этот естественный ход событий вызван поведением ваших пациентов? — Я обязательно займусь этим вопросом, и с Аврамовым постараюсь поговорить, и с Бондаревым… И со всеми, кого вы обидели. Но свои выводы я изложу представителю закона, если будет сделан соответствующий запрос. — А почему не мне? — Я еще раз отмечу, что не имею к вам никаких претензий как доктор. Но как человек… — Шевелев поднялся, взглядом показывая на дверь. Как человек, он относился к Трофиму очень плохо, и это мягко говоря. — Значит, ничем не можете мне помочь? — спросил Крупицын, поднимаясь со своего места. — Помочь вам может полиция. Если следователю понадобится моя консультация, я охотно поделюсь своими соображениями. Обращайтесь в полицию! — Полиция уже работает! — Я буду рад, если правосудие восторжествует. — Шевелев продолжал смотреть на дверь, указывая Трофиму дорогу. — Даже если убийцей окажется ваш пациент? — Я буду рад принять его на принудительное лечение. — А ведь вы могли бы его остановить. — Я его остановлю. Но без вас. Всего доброго! Трофим поднял руки. Он капитулировал перед профессором, но не перед судьбой. Найдет он убийцу или нет, он не знает, но за свою жизнь будет сражаться до последнего. Тая ждала его в коридоре. Красивая, стильная, совершенно не похожая на сумасшедшую. Но у профессора она тем не менее побывала, до того как с ним встретился Трофим. Зашла к нему в кабинет, договорилась о консультации, минут через десять вышла. Трофим видел взгляд, которым Шевелев провожал Таю. Видел теплую улыбку, но не более того. Тая как женщина его ничуть не интересовала. Он, казалось, воспринимал ее как приятную в общении пациентку, к которой привязался всей душой, но не телом.