– Нет еще. Завтра объявим. И внука я при всех признаю, чтоб знали, что у князя Буачидзе наследник есть, – вскинувшись, решительно заявил Дато. – А примут? – помолчав, тихо спросил Елисей. – Он ведь Халзанов. – Примут, – жестко усмехнулся Котэ. – О том, что Нино признанная дочка, весь Тифлис знал. И замуж она с благословления отца вышла. А что в своем роду ты первый, кто титул получил, даже лучше. – Чем это? – не понял Елисей. – Тем, что он у тебя не выпрошенный, а пожалованный. О тебе весь Тифлис слышал. И о том, как твои мальчики с Ильико на фронт ездили, и о том, как ты Нино искать помогал. И о многих других делах. Думаешь, если ты далеко отсюда живешь, так никто ничего не знает? Нет, бичико. Купцы в ваши края часто ходят. Они вести и приносили. Да и газеты иногда читаем, – лукаво усмехнулся Котэ, подхватывая на руки разыгравшегося Руслана. – А за сына не беспокойся. Это не просто внук Дато. Это и мой внук тоже, – неожиданно добавил он, твердо глядя парню в глаза. – Кому еще сына доверить, как не деду родному, – пожал Елисей плечами с некоторой растерянностью. – Спасибо тебе, Елисей, – грустно улыбнулся князь. – Ильико, паршивец, никак жениться не хочет. Сколько просил, женись. Наследника роди, а потом что хочешь делай. Нет. Рано. А случись что, кому я все оставлю? Совсем отца не слушает. – Уймись, Дато, – осадил его мажордом и молочный брат Котэ. – Пусть живет, как знает. Теперь есть у тебя наследник. Вот этот сорванец. Да и Елисей, если что, тоже всегда дело принять сможет. – Нет, – поспешил откреститься парень. – Все, что решите оставить, только Руслану. – Ты чего-то боишься? – удивленно поинтересовался Котэ. – Не хочу из-за денег с Ильико ссориться. Он твой сын, Дато батоно. А Руслан твой внук. – Не будет ссоры, бичико, – понимающе усмехнулся Котэ. – Думаешь, с чего Ильико решил в столицу вернуться? Скучно ему тут. Не любит он все эти дела коммерческие. Так что, если ты дело в свои руки возьмешь и оставишь все, как сейчас есть, он тебе и слова не скажет. Ему служба интересна. – А как сейчас есть? – не понял парень. – А просто все. Дато ему каждый месяц в столицу тысячу рублей посылает. И на жизнь, и на веселье, – рассмеялся мажордом. – К тому же у него и свое жалованье есть. Жены нет, детей нет. Служи, гуляй да веселись. Мамзелей по ресторанам и театрам води. – А я думал, он после ранения остепенился, – удивленно проворчал Елисей. – Как на службу вернулся, так словно снова жить начал, – улыбнулся в ответ князь. – Бог с ним. Пусть служит. Лучше так, чем как после ранения было. – Это да, – понимающе кивнул Елисей, вспомнив, как лечил Ильико от пьянства. – А как тут Опонас мой? – вспомнил он старого казака. – Сам спроси, – рассмеялся Котэ. – Его теперь из табуна палкой не прогонишь. Всех табунщиков наших кнутом своим гоняет, словно мальчишек сопливых, а те на него только что не молятся. Никогда не думал, что человек может столько о лошадях знать. Иной раз думаю, что он с ними разговаривает. – Это он умеет, – рассмеялся Елисей, вспомнив свои впечатления от общения со старым лошадником. – У меня теперь денщик такой же. Вроде казак, а кроме лошадей, ничего знать не хочет. – Это мальчик, который каретой управлял? – удивленно уточнил Дато. – Он самый. Любим. Хочу, пока мы тут, его с Опонасом свести. Думаю, они быстро сговорятся, – ехидно усмехнулся парень. – Что дальше делать станешь, Елисей? – неожиданно сменил Котэ тему, усаживая ребенка на плечо и слегка подкидывая его. В ответ Руслан залился счастливым смехом, вцепившись ручонкой в седую гриву мужчины. Котэ даже не пытался отцепить ребенка от своих волос, хотя Елисей не понаслышке знал хватку собственного отпрыска. – Дела закончим, и я семье Молхнадзе месть объявлю. При видаках, чтобы весь Тифлис знал, кого и за что я резать стану, – жестко отозвался парень, не сводя взгляда с сына. – А твои люди, Котэ батоно, пусть узнают, где все мужчины этого рода обитают. Они город лучше знают, времени меньше потратят, чем я сам искать стану. И ежели бежать вздумают, мне знать дадут. Сумеют? – Пусть попробуют не суметь, – жестко отозвался мужчина. – Только надо ли так. На весь город? – Я не тать ночной, чтобы от людей прятаться. Они хотели до глотки моей добраться. Я им такую возможность дам, – от тона, которым были произнесены эти слова, притих даже веселившийся Руслан. – Там не весь род замешан, – помолчав, тихо ответил Котэ. – Думаешь, почему после похищения Нино мы не стали месть объявлять, а только на самого купца и его ближних охоту устроили? Знали, что он сам это все задумал, и многие, когда узнали, что он придумал, отговорить его пытались. – Ты уверен в этом? – насторожился парень. – Уверен, – твердо кивнул Котэ. – Хорошо. Тогда условие им поставлю. Не хотят моей мести, пусть виновных назовут. Выдавать их не потребую. Родная кровь – не вода. Но виновных пусть сами назовут. Тогда лишней крови не будет. А нет… Что ж. Это будет не первый род, который прервется. – Я смотрю, ты все уже решил, – задумчиво вздохнул Дато. – Было время подумать, – кивнул Елисей. – Странно, – вдруг высказался Котэ. – Что именно странно? – не понял парень. – Как они узнали, что ты Нино решил сюда отправить? Сам говорил, они по дорогам вокруг Пятигорска разбойничали, и вдруг их караван нашли. Как так? – Сам об этом думаю. Уже всю голову сломал, – скривился Елисей. – Из тех, кто мог знать, что они поедут, я всем верю. Но ведь мы и тайны из того не делали. Караван собирали, гостинцы готовили. Если подумать, то вся крепость знала, что Нино скоро сюда поедет. – Выходит, есть кто-то в крепости, кто им знак подал, – тихо высказался Котэ. – Выходит, есть, – мрачно кивнул Елисей. – Поторопился ты, когда спрос бандитам учинял, – легонько упрекнул его князь. – Не до того мне было, – глухо выдохнул Елисей, мысленно снова погружаясь в события той ночи. – Хорошо, терпежу хватило о главном спросить. Я ж тогда их готов был голыми руками рвать. Это уж потом я сообразил, что неплохо было бы хоть одного видака живым привезти. Да только все одно не довез бы. – Почему? – удивился Дато. Вместо ответа Елисей достал из подсумка магазин от винтовки и, выщелкнув из него патрон, молча протянул его князю, коротко посоветовав: – На пулю посмотри. – Что она дает? – внимательно осмотрев боеприпас, уточнил Дато. – Попадая в тело, раскрывается еще сильнее и раны оставляет такие, что после них не выживают. В руку попадет, оторвет к черту. – Зачем такие? – мрачно поинтересовался князь, потемнев лицом. Ранение сына все еще доставляло ему боль. – Для таких вот случаев, – вздохнул Елисей. – Их двадцать три против меня одного было. Спасло только то, что я на них спящих напал. Не успели сразу понять, кто и откуда стреляет. Обычными пулями раненых было бы больше. Тогда мы бы оба там полегли. Да и то один сумел выстрелить, – еле слышно закончил он. – Не вини себя, – решительно отрезал Котэ, рассматривая патрон. – Ты, что мог, сделал. И даже больше. Видно, так бог решил, – закончил он, тяжело вздохнув. – Я сделаю, как ты просил. Сегодня же людей пошлю, чтобы всех из рода Молхнадзе нашли. Сам пока что делать станешь? – В табун, к Опонасу съезжу. Надо повидать старика. Как ни крути, а он здесь по моей просьбе оказался. А дальше видно будет. – Карету возьми, – тут же вскинулся Дато. – На дорогах иногда нападают. – Я хоть и князь, а карет не люблю, – усмехнулся Елисей. – Ну, любишь, не любишь, а ты ведь не абрек из глухого аула. Люди знать должны, кто едет, – продолжал настаивать князь. – Сказал же, не люблю кареты. Нападет кто, только время даром потеряешь, из нее выбираясь. Нет, верхом поеду. Только телегу какую пусть приготовят, гостинцы ему свезти. Ну, или арбу. – Слушай, зачем тебе телега? – удивился князь. – Ты что, все лавки на базаре скупить хочешь? Есть там все. И овцы для мяса, и хлеб, и зелень, и вино. Сыр любой есть. Что просит, сразу привозят. – Родичи его всякое передать просили, – развел парень руками. – Что собрали, то и привез. Там только седел ажно три штуки. – Родичи? Тогда понятно. Будет тебе арба, – отмахнулся Дато. Слуги принялись накрывать на стол, и Елисей, глядя на это изобилие, с грустью вспомнил дни, когда в этом же доме они с Нино устраивали концерт, веселясь и развлекая всех вокруг. Князь, заметив его взгляд, грустно улыбнулся и, повернувшись к одному из слуг, что-то тихо сказал по-грузински. Парень выскочил из комнаты и спустя несколько минут вернулся обратно, неся в руках гитару. Точную копию той, что когда-то Елисей купил в местной лавке музыкальных инструментов. – Сыграй, сынок, – дрогнувшим голосом попросил Дато. – Я те вечера тоже часто вспоминаю. С тех пор, как Нино уехала, в доме музыка больше не звучала. Сыграй. Чуть подумав, Елисей налил в бокал вина и, одним махом проглотив его, взял гитару. Котэ, не спуская с рук мальчика, присел к столу и, угостив ребенка кусочком халвы, разлил вино по бокалам. Они с князем, не чокаясь, выпили, а Елисей, перебирая струны, вспоминал песни, которые пел когда-то для своей жены. Тот вечер затянулся далеко за полночь. А утром Елисей отправился в горы, к табунщикам. Опонас встретил его с улыбкой и ставшим уже привычным ворчанием. С ходу приметив Карабаира, он первым делом осмотрел коня и только после этого растерянно спросил: – Это где ж такую красоту урвал? Неужто трофей? – Подарок, – усмехнулся Елисей. – От князя Георгадзе в дар получил. – Знаю его, – вдруг кивнул Опонас. – К себе старшим табунщиком звал. Обещал втрое против нынешнего платить. – С чего бы? – моментально насторожился Елисей. – Так с той поры, как я тут, в княжеских табунах коней почитай вдвое больше стало, – с гордостью отозвался старый лошадник. – И все почитай чистокровные. – Это как так? Ты сам, что ли, кобыл кроешь? – не удержавшись, поддел его парень. – Тьфу, дурень, – усмехнулся в ответ старый казак. – За кобылами пригляд серьезный нужен. Чтобы знать, когда они в охоту входить начинают. И как дело к тому подошло, так сразу ее отдельно от всего табуна держать. А уж когда время придет, тогда и жеребца подпускать. А табунщики местные толком того и не знали. Так. Смотрели только, когда кобыла уж готова была, отбивать от табуна начинали. – Ишь ты, тоже наука, – качнул Елисей головой. – Тоже, – фыркнул лошадник. – В энтом деле то самая главная почитай наука. А иначе всю породу загубишь. – Так я ж разве спорю? – быстренько открестился Елисей. – Ты, дядька, лучше скажи, зачем тебе сразу три седла? Неужто одного мало?