Никитин раздул щеки и начал медленно сгибать колени. – Ну е-мое! – снова выказал недовольство юноша. – Лешка, ты здесь не один! – крикнула девушка с пирсингом. Но Алексей никак не отреагировал на это, он зачастил: – Неправильно! Начальник отделения! Слушайте меня внимательно. Спина прямая, подбородок поднят, руки чуть разведены в стороны, пузо втянуто, стопы находятся в параллельной позиции, зад не отклячивайте. Начали! Стоп! Егор Фомич, который попытался чуть-чуть подобрать живот, коротко ругнулся и спросил: – Чего теперь не так? – Попудрите голову, – приказал Леша, – блестит, картинка теряет жизненность и красоту. Зритель подумает, что вам башку маслом поливают. Никитин скрипнул зубами. – Я в фуражке! – А лоб? А нос? А щеки? – пошел в атаку Алексей. – Так у меня с собой косметики нет, – жалобно произнес Егор Фомич. – Не носите при себе пудреницу? – укоризненно зацокал языком Леша. – Это неправильно. Всегда нужно иметь минимальный набор для макияжа, неизвестно, как день повернется, куда тебя судьба занесет. – На подоконнике полно грима лежит, – сказала девушка с колечком в губе, – возьмите кисточку и обмахнитесь. Егор Фомич беспомощно огляделся по сторонам. – Как? Не умею я этого! – Ох уж эти мужики, – с презрением вымолвила журналистка. Она схватила коробку, кисточку, быстро нанесла на лицо Егора Фомича дисперсный порошок и не забыла себя похвалить: – Молодец, Наташенька. Пудра оказалась цвета загара, Наташа забыла предварительно промокнуть вспотевшее лицо Никитина салфеткой, поэтому сейчас он стал похож на мулата, страдающего болезнью витилиго. Лоб Егора Фомича оказался почти коричневым, правая щека стала желтой, левая серой, нос сохранил белизну, а подбородок приобрел красноватый оттенок. – Что здесь происходит? – шепнул мне прямо в ухо мужской голос. Я повернула голову и увидела Адама. – Что ты придумала? – нервничал Корсунский. – Автор идеи госпожа Нечитайло, ее украли, сейчас идет процесс освобождения жертвы из лап преступников. Я не имею ни малейшего отношения к этой истории, – живо открестилась я от происходящего. – А где похититель? – вдруг догадалась спросить Наташа. Никитин как раз в этот момент выдернул изо рта Нечитайло кружевной платочек. Бравому начальнику наконец-то удалось соблюсти все требования капризного Леши. Егор Фомич ухитрился присесть с прямой спиной, правда, в процессе он пару раз пошатнулся, но смог удержать равновесие и теперь был бесконечно доволен собой. – Куда подевался уголовник? – надрывалась девушка. – Кто его видел? – Я просил привести идиотку в нормальный вид, – шипел Адам мне в ухо, – облагообразить ее, и что? Почему она сидит, разодетая, как… как… как… У Корсунского закончились слова. – От кого спасают писательницу? – закричал Леша. – Приведите немедленно киднеппера в кадр! Да не забудьте его напудрить! Похоже, Алексей не знал, что заковыристое иностранное слово переводится на русский язык как «похититель ребенка», иначе бы он сейчас его не употребил. Валентину-то никак нельзя принять за крохотную девочку. – Без мерзавца нет сюжета, – злился Леша. Валентина скользнула по присутствующим взглядом и заорала: – Вон они! Мужчина и баба! Прикидываются обычными людьми! Рука писательницы с обмотанными пластырем ногтями указала в нашу с Корсунским сторону. Адам вздрогнул. – Нет, нет, произошла ошибка. Я книгоиздатель писательницы Нечитайло, – жалобно вякнул Корсунский. – Его грязных лап дело, – громогласно объявила автор психологических и любовных бестселлеров. Корреспонденты нацелили на Корсунского объективы, а я, судорожно прижимая к груди некстати затрезвонивший телефон, пригнувшись, благополучно выскочила на лестницу, спустилась во двор и решила ответить на звонок. – Сергей беспокоит, – зашептала трубка, – помогите. Валентины нет. Я временно нахожусь один. – Опять вы! – возмутилась я. – Очень хочется вас назвать настырным чучелом! – Обзывайте меня как хотите, только спасите, – взмолился Сергей. – Сейчас приеду, – пообещала я. – Правда? – обрадовался собеседник. – В своей следующей книге я назову главную героиню Лампой, сделаю ее красавицей с двадцатым размером бюста. – Не стоит, – остановила я излишне болтливого парня. – Сомневаюсь, что с такой грудью можно передвигаться в вертикальном положении, я буду постоянно падать носом в землю. * * * Конечно же, дверь в квартиру Нечитайло была заперта, я нажала на звонок и довольно долго давила на него пальцем, пока не услышала робкое: – Вы Лампа? – Именно так, – заверила я, – открывайте. – Не могу, – прозвучало изнутри. – Почему? – удивилась я и не удержалась от ехидства: – Хотите сказать, что несчастная, прибитая к стене медвежья головушка не в состоянии справиться с замком? У нее нету рук, простите, лап. Но тогда странно, что башка сумела пробраться в коридор, ноги-то у нее тоже отсутствуют. – Видите железную дверцу в стене? – зачастил Сергей. – Распахните ее, не бойтесь, увидите ключи. Валька их там прячет. Хорошо вам надо мной подсмеиваться, а я и впрямь несчастнее всех на свете! Я шагнула в указанном направлении. В годы моего детства москвичи клали запасные связки под коврики у входной двери. Похоже, сейчас жители столицы изменили «секретное место» и хранят ключи в электрощитках. И Жека Ковалева, и Валентина поступали именно так. Я без проблем обнаружила ключ, в один миг открыла дверь, увидела на пороге щуплого подростка и удивилась: – Ты кто? – Писательница Нечитайло, – всхлипнул паренек. – Нехорошо врать, – укорила я его. – Валентина сейчас пытается изобразить из себя жертву похищения перед журналистами пятисортных изданий столицы и никем не включаемых телеканалов. Начнем сначала: ты кто? – Сергей Неписайло, – сообщил отрок, – муж Вали Нечитайло. То есть по паспорту она тоже Неписайло, но взяла себе псевдоним, на мой взгляд, неудачный. – Сколько тебе лет? – с недоверием поинтересовалась я. – Чуть больше тридцати, ближе к пятидесяти, – промямлил Сергей. – Вас не затруднит пройти в мою тюрьму? Вдруг Валька вернется? Разорвет меня тогда когтями! Я была настолько удивлена, что молча пошла за тощей фигурой в глубь квартиры и очутилась в кукольной по размеру спаленке, где с трудом поместились софа и малюсенький стол с колченогой табуреткой. Окно здесь отсутствовало. – Устраивайтесь на кровати, – радушно предложил хозяин. – Вашу обитель нельзя назвать просторной, – сказала я. – Раньше тут располагался шкаф, – всхлипнул Сергей, – когда я потребовал себе справедливую долю денег и славы, Валентина гардероб переоборудовала и меня в нем погребла. – А как вы умудрились беседовать со мной из головы убитого мишки? – спросила я. Сергей показал пальцем на стену, где висел календарь. – Единственная моя радость. Отодвинул его в сторону, расковырял в стене дыру и очень удачно попал прямо в голову. Хотите полюбопытствовать? Сергей привычным движением вытянул руку. Мужу Вали даже не пришлось вставать, чтобы сместить глянцевый листок с надписью «1997 год». – Календарик-то древний, – пробормотала я, приникая глазами к широкому отверстию. Соседняя гостиная в багрово-кровавых тонах была видна как на ладони. Рука у Сережи маленькая, ладошка узкая, а вот пальцы неожиданно длинные, как говорится, «музыкальные». Если запихнуть в рот медвежьей головы небольшой предмет, допустим, визитную карточку, то супруг Нечитайло сможет легко взять ее.