– Заколдовали, – понятливо кивнул Миша. – Давай попробуем. И я попробовала. Если бы кто-то из местных увидел меня со стороны, счел бы юродивой, вызвал местный аналог санитаров. Я кривлялась, прыгала, размахивала руками, корчила рожи. Миша терпеливо пытался вытащить из пантомимы крупицы смысла. Через полчаса, вспотев и утомившись до крайности, я сумела вбить в его голову, что наши замечательные друзья в рясах задумали подлость. – Вот черви, а я им поверил! – расстроился Мишка. – Лиорсар тоже поверил, – вздохнула я. – Любишь его? – заинтересовался принц. – Дед учил, что любовь выстраивается долгие годы. За Апофисом я наблюдала со стороны почти три месяца, восхищалась, не скрою. Лиорсара только-только узнаю. Влюблена – да. И сильно. А дальше… смотрю на него, в груди щемит. И сейчас, когда о нем думаю. Прямо наваждение. Дед бы обругал меня за доверчивость. – Умный у тебя дед. – Он был батюшкой, жрецом по-вашему. Жаль, умер рано. Глядишь, больше ума в голову мне вложил бы, не вляпалась бы… – Чужой ум могут использовать только облачные демоны. И то на время. Мишка задумался. Я тоже. Из головы не шли слова провидицы. Что, если старая ведьма действительно видела смерть моих спутников? Но она же однажды ошиблась? Я всегда боялась заглядывать в будущее, боялась предопределенности. Ведь если тебе расскажут, что и как будет, придется следовать чужому сценарию, лишившись шанса написать собственный. – Интересно, Радессе тоже корону предлагали? – пробормотала я. И, вспомнив надменную эльфийскую хамку, тут же отрицательно мотнула головой. – Точно нет. – Ты не обольщайся, – подтвердил мои опасения менестрель. – Провидицы такого уровня на пороге смерти легко меняют тела. Отец рассказывал, у нее имелась более молодая помощница. Однажды, когда старуха была совсем плоха, позвала ту к себе. Через час помощница вышла и голосом умершей заявила, что ей передали дар и знания. И величать ее нужно как покойницу. Я не обольщалась. Выжить бы да домой вернуться. – Залезть бы к ней в голову, – пробормотала я. – Миш, если получится убежать в мой мир, ты со мной? Или будешь бороться за трон до последнего? – Какой из меня король? Я клялся не использовать дар ради власти. Только ради справедливости. Он поднялся со скамьи, осмотрелся. Совсем стемнело. У реки зажглись фонари. В воздухе, озаряя дорогу, кружили светящиеся бабочки. – Пойдем-ка сходим в одно замечательное место. – Его глаза хитро блеснули. – У меня есть план. Он кратко изложил задуманное. Я впечатлилась. – Более безумной идеи я не слышала. Но если считаешь, что это сработает, готова попытаться. И мы отправились покупать новую гитару – важнейший элемент нашего заговора. – К храму Пути подбросишь. – Мишка подошел к сердитому на вид дядьке, курившему возле машины. Ехали молча. Всю дорогу я гадала, какие шансы у нашей троицы выбраться из приключений живыми и желательно невредимыми. Если надменный, самоуверенный эльф меня быстро разочаровал, менестреля я смело записала в свои друзья. «Он местный, он принц. Он обязан что-то дельное придумать», – убеждала я себя. Он был таким, каким бы я хотела видеть Максима – умным, решительным, понимающим, не боящимся трудностей, готовым на поступки. Мы выбрались из такси и прямиком отправились в музыкальный магазин с вывеской в виде флейты. За магазином возносилось к небу необычное здание, будто бы как попало скрученное из листов гофрированного железа. Оно странным образом вписывалось в окружающую обстановку, гармонировало с массивными темными жилыми домами. – В моем мире так могли бы выглядеть модная художественная галерея или концертный зал. – Видишь, как мы похожи, – довольно улыбнулся менестрель. – Сейчас убедишься сама. Но вначале музыка. Гитару мы выбирали долго. Я настолько увлеклась процессом, что на какое-то время забыла о тревогах, бродила среди стендов с удивительными инструментами, расспрашивала продавца о назначении каждого, пробовала помузицировать на местном варианте пианино. – Я готов. Идем? Оклик Миши застал врасплох. Прочь из этой пещеры Аладдина, из зачарованного дворца музыки! Вернусь в Питер, возобновлю занятия. Нас ждал храм Пути, похожий на пафосный концертный зал. Ребенком я представляла, как пою или играю в подобном помещении, как мне рукоплещут тысячи зрителей. Храм был именно таким, сошедшим из наивных девичьих грез. Густо-бордовые стены, серебряные люстры, черная и коричневая кожа кресел. Густой ворс потрясающе красивого ковра под ногами… На стенах сияли многочисленные инструменты – гитары всех размеров, скрипки, флейты и дудки, барабаны, литавры, погремушки, маракасы… От обилия чудесного перехватывало дыхание и ускоряло биение сердце. – Святые свистульки! Как тут здорово! – не выдержала я. – Жаль, бесполезно. Я не представляла, как нам помогут местные звезды эстрады и солисты оркестров. Менестрель загадочно улыбался, смело шагал к возвышающейся над залом сцене. – Настоятель! – позвал он, останавливаясь в нескольких шагах от лесенки на сцену. – Я хочу звучать, – и уже тише сообщил мне: – Посиди пока, я ненадолго. Посижу, куда же я денусь. Одна по темноте точно не пойду. – Вдохновения тебе, брат, в мелодии, и тебе, ищущая свой путь сестра. Откуда появился дед – вылитый рокер, я не поняла. Но мой менестрель обрадовался ему, отвел в сторонку и принялся торопливо что-то шептать. Было интересно наблюдать за мимикой настоятеля. В конце Мишкиной речи на его озадаченной физиономии читалось одно: «А не рехнулся ли ты, парень?» – Один я не уполномочен решать. Соберем всех, кто в городе, послушаем чужие песни. – Лина, жди здесь. Я ждала, куда идти-то? Удивительно, но уже к полуночи храм переполнился ярко наряженными людьми всех возрастов. – Мне с вас нужна клятва молчания, – объявил настоятель, взбираясь на сцену. Яркий свет мощных магических фонарей сверкал на блестках и металлических нашивках его просторного костюма, похожего на пижаму, серебрил длинную шевелюру и короткую козлиную бородку. – Творец дал нам могущество словом и звуком покорять сердца. Лишь одно сердце глухо к искусству. За прошлый год от рук королевской стражи погибло двадцать два наших собрата-менестреля. Мы их оплакали, мы обещали нести их стихи и мелодии в мир. Но сколько можно плакать? Сколько скорбеть на могилах братьев и сестер? – Он их уговорит, – радостно приплясывал рядом со мной Мишка. – Он самый сильный из нас, самый мудрый! У него такие стихи! Я восторгов не разделяла, но раз есть шанс выжить благодаря песням и пляскам, почему не попробовать? По дороге назад я клевала носом. Но едва вошла в жреческую школу и увидела сидящую в кресле провидицу, поняла – не засну. Бабка на меня не отреагировала, смотрела на огонь камина и, похоже, дремала. Я на цыпочках поспешила в свою комнату. Лиорсара там, конечно, не было. – Миша, – ухватила менестреля за рукав. – Я ее боюсь. Боюсь ее слов. Миша, давай ты поспишь на диване в моей комнате? Пожа-алуйста. – В твоей комнате не буду. Герцог голову оторвет. Спи, внутрь без моего разрешения никто не войдет, я помогу. Пора проверить одну задумку. Тоже мне, друг! Я вошла в комнату и чертыхнулась, ударившись ногой о ящик. Костюмы супергеройские, чтоб их! Магу совершенно ненужные! Ну уж нет, если воплощать в жизнь то, что задумал менестрель, броня нам совершенно необходима! Спать было страшно. Включила лампу, уселась на кровати и принялась изучать внушительную книжечку с инструкцией по управлению «уникальной антимагической броней от орре». Молодцы, ребята, не стали мелочиться, сразу рекламный проспект сочинили с иллюстрациями и всплывающими над страницами поясняющими голограммами. Я честно прочла все сорок две страницы и благополучно отрубилась. А едва проснулась, поняла – обязана стать супергероем и Мишку приобщить к этому аспекту земной культуры. Если, конечно, на него налезет костюм. В дверь робко постучались. Я на цыпочках подкралась и спросила: – Кто? Хотя, что бездарность способна противопоставить местным виртуозам магии? – Впустишь? – спросил менестрель. Его голос мне не понравился. Я втащила парня в комнату, заперлась и вопросительно уставилась на него. – Что стряслось? – Лучше присядь. Ого, сразу от ужаса в обморок падать или потерпеть? – Вот что, ты вчера попросила залезть в мозги нашей великой провидице. Я не облачный демон, не умею копировать чужую память. Но я навеял на бабулю сон о прошлом и считал его. – Ого, – только и смогла выговорить я. – Делись! Он присел рядом, взял за руку почти как Лиорсар и погрузил в сон. Я стала иной – взрослой, длинноволосой, увешанной множеством украшений. Мочки ушей побаливали от тяжелых серег. Запястья и предплечья стягивали браслеты. На шее роскошным камнем – хоть прямо сейчас отправляйся топиться – на мощной цепи болтался затейливый серебряный амулет с топазом. Коричневое платье, казалось, было сшито из плюшевой диванной накидки. Во сне я шла по дворцовому коридору, и со стен за мной следили портреты королей и полководцев. Из расположенных по обе стороны коридора дверей выходили люди, делали несколько шагов и таяли. Вот выскочили двое мальчишек примерно одного возраста, вокруг них радостно скакала маленькая кривоногая собачонка. Но стоило мне приблизиться, троица тоже развеялась. Видения множились, менялись. В какой-то миг захотелось прикрыть глаза, двигаться на ощупь. Вовремя пришло осознание – это лишь вероятности событий. Они могут произойти, а могут кануть в небытие прежде, чем проявятся на ткани реальности. Присмотришься к ним – потеряешься в «помехах», перестанешь различать явь и небыль. И даже самым навязчивым, упорно просящимся в мир видениям, не следует доверять. Открыв неприметную дверь, я вошла в менее пышный коридор, полутемный, пропитанный ароматами благовоний – мою вотчину. Сюда приходили за прогнозами, сюда стекалась информация о предсказаниях всех столичных провидцев. И сюда же являлись за помощью те, кто был готов услышать свою возможную судьбу. По коридору к темной, окованной железом двери прошел мужчина в зеленой рясе и растаял. Я, а точнее та, кем я была во сне, нахмурилась. Разволновалась, будто поймала на месте преступления вора, и резко дернула на себя дверную ручку. В светлой полукруглой комнате, знакомой благодаря Лиорсару, меня дожидался Луч веры. Нет, не Авмариэль, его предшественник-человек. – Бывшая наложница поверила в предсказание о своей исключительности, – произнес он, стоя вполоборота. – И помогающая ей сущность тоже. – Полные губы расплылись в довольной улыбке. – Они идеальны для наших целей: властолюбивые, целеустремленные, энергичные, магически одаренные. Едва мертвая ведьма уйдет, живая удвоит усилия и быстро воцарится на троне. – Не много ли для степнячки и ее сына? – не скрывая неприязни, спросила я, точнее, провидица. – Она идеальна для блага страны и воплощения наших целей. – Луч веры прошел в центр комнаты, оперся локтями о мраморную столешницу, уставился на зазолотившийся осенний сад. – Исполнит предназначенное, уберем.