– В гостинице, – неопределенно махнул рукой я. – Там. – Зачем же? – простосердечно удивился толстяк. – В них ведь шум вечно, вонь, клопы… Бррр! Переезжай ко мне! Вот прямо сейчас туда и отправляйся. Найдешь моего управляющего, Монта, скажешь, что я велел устроить тебя в гостевых покоях на третьем этаже. – Пожалей молодого человека, – попросил разошедшегося Борна маг. – Ночь на дворе, а он не местный. Где он будет искать твой дом? Вот завтра, с утра… – Верно, – вздохнул приятель Унса. – Ночь, ночь, ночь! И в эту ночь всем хочется немного любви! Зелье явно действовало. Зрачки Борна изрядно расширились, испарина покрыла лоб, а язык ощутимо заплетался. – Буду, – пообещал я. – Как рассветет – так сразу к вам. Крепко сомневаюсь, что назавтра он вспомнит мои слова. И это хорошо. Зачем человека расстраивать? А над Силистрией и впрямь стояла ночь. На небо высыпали звезды, а на улицы – народ. Я так понял, что в Форессе вообще люди не любят сидеть дома в темное время суток. Что в Центральных королевствах, что в герцогствах, которых я повидал немало по дороге в Вороний замок, подобное принято не было. Как солнце село, так жители сразу поужинали и спать. На улице после заката только стражу да шлюх встретишь. Ну и грабителей, куда без них? Тут же – шум, гам, особенно на главной площади. Музыка играет, фонари горят, девушки смеются. Прямо завидно мне стало. Живут же люди – весело, безмятежно. Нам такого на роду не написано, нам, похоже, всю жизнь либо воевать, либо убегать, либо догонять. Впрочем, по мере удаления от главной площади улицы пустели. То ли тут народ постарше жил, то ли все, кто хотел повеселиться этой ночью, уже ушли на гулянку. Пару раз мне заступали дорогу какие-то хмурые парни с недобрыми взглядами, но обошлось. Я бряцал шпагой, с эфеса которой не снимал ладони, и не прятал взгляд. Не знаю, грабители это были или нет, поскольку до драки так дело ни разу и не дошло. И слава богам. Шпага была препаршивенькая, одна видимость. Гарольд, глянув на нее, хмыкнул и назвал «церемониальной». Очень верное слово. Для церемонии сойдет, а для серьезного дела точно нет. Вскоре я покинул пределы города, вдохнул полной грудью свежий воздух, в котором явственно ощущался запах моря, поплотнее запахнул плащ и двинулся к знакомой рощице, за которой начинался изрядно надоевший мне овраг. Честно скажу, в темноте по колдобинам лазать – очень сомнительное удовольствие, но выбора нет. Даже отсюда были слышны голоса жителей летних домов, которые, похоже, ужинали на свежем воздухе, плюнув на зябкую ночную прохладу. А может, их слуг. В данном случае для меня разницы никакой, попадаться на глаза ни тем, ни другим не следовало. Значит – опять спотыкаться в овраге, продираться сквозь кусты и красться по темным улицам, не вылезая из тени домов. Подумав про это, я глубоко вздохнул, а вот выдохнуть не успел – чей-то кулак со всей дури воткнулся в мой живот, выбивая из него воздух. – Руки, – громко шепнул кто-то. – Руки вяжи, он маг! Я попробовал крутнуться ужом, но мне сразу перепало еще два раза – по ногам, отчего я повалился ничком, и острым носком сапога в бок. Это было очень больно, носок, похоже, был окован сталью. Сталкивался я с такими в Раймилле, когда меня слуги одного купца поймали на краже и сами решили наказать. Три недели потом кровью ходил, и в груди очень сильно екало, будто сердце выпрыгнуть хотело. После мне заломили руки за спину и перехватили их тонкой, но очень прочной веревкой. Такую не распутаешь. Да и связали умело, со знанием дела. Да это все ладно, меня мучал один вопрос – кто это? Если королевская стража – то это ерунда, в свете сегодняшних новостей есть шанс выпутаться. А вот если Орден Истины, то мои дела плохи. Тут они, может, делать мне ничего и не станут, все по той же причине, но никто не помешает им вывезти меня в другое королевство, и там уж… Добро, если просто сожгут. А если всплывут прошлогодние дела, с доносом на Ворона, который мы все так и не подписали? Как отправят в подвалы, к заплечных дел мастерам, те как начнут кости дробить… Не дай боги! Я ошибся. Это были ни те и ни другие. Меня зацапали ребята в темно-синих масках, те самые, что из арбалета стреляли, когда мы с Монброном бежали из-под стражи. И о которых я даже думать забыл. – А вам чего от меня надо? – удивленно спросил у них я. Другого, более умного вопроса, мне в голову в тот момент не пришло. – Что надо, то и надо, – сообщил мне один из них, я успел заметить, как он взмахнул рукой, а дальше – не помню. Очнулся я от того, что в лицо мне плеснули холодной водой. – Вот до чего же у вас скверная страна, – отплевываясь, высказал я все, что накипело на душе, высокому мужчине в маске, стоящему передо мной. – Мне друг рассказывал, что тут народ веселый, гостеприимный и беззлобный. Где это все? Меня то стращают, то пытаются убить, а по лицу я вообще получаю трижды в день. Да тьфу на эту вашу Силистрию, чтобы я сюда еще когда хоть ногой! – Ваш друг, а мой, соответственно, брат, не врал, – сообщил мне девичий голос. – Силистрия действительно такова. Просто вам не повезло, вы приехали не в самое лучшее для нашей семьи время. Так бывает. «Черная весна», одним словом. – Весна как весна, – повертел я головой, выискивая обладательницу этого голоса. – Обычная. Мы были уже не в лесу. Это был дом, причем зажиточный. Дубовая мебель, шелка на стенах. И очень скудное освещение, одна свеча на столе. Это куда же меня занесло? Неужто обратно в замок Монбронов? – «Черная», милейший барон, «черная». – Девушка вышла из тени. – Есть у нас такая примета. Если свиристели в марте не прилетели, значит, добра от этого года не жди. Нынче весной так и случилось. «Свиристель» – это птичка такая. Маленькая, серенькая, но очень красиво поет. И заявились они в наши края только на той неделе, сильно позже положенного. – Догадался, что птичка, а не рыбка, – уставился я на девушку. – Доброй ночи, Луара. – Не припоминаю, чтобы Гарольд успел нас представить друг другу, – непритворно удивилась девушка. – Тогда вообще все так стремительно случилось. Или он вам про нас рассказывал? В этом случае я очень изумлена, мне всегда казалось, что он сестер от мебели не отличает. И даже имен не помнит. На самом деле все было просто. Я тогда, в замке, только эту остроносенькую девицу и запомнил, потому что она хоть как-то отличалась от четырех других сестер моего друга. А потом Гарольд упомянул ее имя, сказав, что у Луары хоть какие-то мозги имеются, в отличие от остальных. Стало быть, это она и есть. – Все он помнит, – я поерзал на стуле, очень уж тело затекло. Кстати – шпаги у меня на поясе не было. – И имена, и прочее разное. Скажите, а меня обязательно связанным держать? Руки немеют, больно туго узлы затянули. – Конечно нет. – Луара подала знак человеку в маске, тот зашел мне за спину и перерезал веревку. – Вы не обижайтесь, барон. Мы были вынуждены вас связать, в противном случае вы ведь защищались бы. Сами говорите – все вас норовят избить или убить, и оттого любой человек ваш враг. А вы же еще и маг! Вот и подумайте – что нам оставалось? – А бить зачем? – поинтересовался я, разминая запястья. – Ну дали бы сзади по голове один раз – и все. Так нет, надо непременно в живот стукнуть, надо сапогом пнуть. – Прошу меня извинить за эти неудобства, – без тени иронии или ехидства сказала мне Луара, приложив руку к сердцу. – А теперь главный для меня вопрос. Гарольд. Где он, что с ним? Он вообще жив? Ага, так я тебе и сказал, где он. Прости, милая, но тебе веры нет, как и любому другому коренному силистрийцу. В вашем чудесном королевстве никогда не сообразишь сразу, с кем имеешь дело в настоящий момент. – Не знаю, – проворчал я, вставая со стула. – О-ох, как все болит-то. – Ложь не к лицу благородному мужу, – попеняла мне Луара. – Вы не можете не знать. – Почему? – поинтересовался я. – Мой брат назвал вас другом, – объяснила мне Луара. – На моей памяти это случилось в третий раз. Если Гарольд говорит, что человек его друг, это значит, что он ему больше, чем кровный родственник, и он в нем уверен больше, чем в себе самом. Мой брат словом «друг» не разбрасывается, как некоторые. И потом – вы отправились за ним в тюрьму и на эшафот, хотя могли бы и избежать этой участи. Это значит, что и после вы вряд ли расстались. – А кто были двое других? – заинтересовался я. – Которых он друзьями назвал. – Славные были господа, – охотно ответила Луара. – Базиль и Антоний. Они погибли. Один на войне, другой на поединке. И все же – Гарольд жив? – Да, – помедлив, ответил я. – Не скажу, что совсем здоров, зацепили его изрядно, но сейчас идет на поправку. – Главное, что жив, – выдохнула девушка. – И то хорошо. Давайте присядем, барон. У меня и вино есть. – Нет-нет, вина не хочу, – отказался я, памятуя слова о том, как охотно в Силистрии пользуются ядами. – И так голова гудит. Человек в маске приставил к столу стул, на который присела Луара, я же свой подтащил к нему сам. – Еще раз повторю – мне понятны ваши опасения, – девушка налила себе в бокал вина из бутылки, стоящей на столе. – Тем более, что с моими людьми, насколько я понимаю, вы уже встречались, и не при самых приятных обстоятельствах. – Они хотели меня убить, – подтвердил я. – Не вас. – Луара отпила из бокала. – Вышла ошибка, точнее – накладка. Они должны были убить только ваших сопровождающих, а после доставить и Гарольда, и вас сюда, в наш летний дом. Так мы в летнем доме Монбронов? Засмеяться бы, да не стану. – Но все, как всегда, испортил дядя, этот старый хряк. – Лицо Луары чуть скривилось. – Он нанял каких-то идиотов, которые нас опередили. Одно хорошо – он, по своему обыкновению, пожадничал, потому вы остались живы. Поверьте, если бы за дело взялся Рикардо, то подобная оплошность была бы исключена. Человек в маске отвесил мне полупоклон. И вы знаете, в эти ее слова я как-то сразу поверил. – Но все случилось как случилось, – продолжила Луара. – Люди Рикардо увидели карету, двух людей в плащах на ее «козлах», и поступили так, как и должны были. Резонно. И вправду – откуда им знать, кто управляет каретой? – Не так, – подал голос Рикардо. – Тот, кто стрелял, промахнулся. Это непростительная ошибка. – Спорный вопрос, – возразил я. – Я лично к стрелку претензий не имею. Луара, это все понятно. Вы мне другое скажите – зачем вы все это затеяли? – На то есть много причин, – помолчав, ответила мне девушка. При этом я заметил, что она сжала свои кулачки до белизны. – Но я назову три. Первая – нам надо сохранить нашу фамилию и нашу родовую честь. Второе – я не хочу лишаться того, что мне принадлежит по праву. И третье – я очень хочу смерти своего дяди. – Последнее, как по мне, не слишком большая проблема, – я показал на Рикардо. – Этот молодец на подобные вещи мастер, даже сомнений в этом нет. – Я не хочу, чтобы Тобиас умирал легко, – улыбкой, которая была на губах Луары можно было испугать почти любого. Даже мне не по себе стало. – Яд, наемный убийца – это все не то. Это слишком просто. Нет, его должен убить именно Гарольд. Мало того – я хочу не просто мести, мне нужно правосудие. Высшее правосудие. Ну или хотя бы королевское. Это чем же он тебе так насолил, красавица? Хотя… Догадываюсь я, чем именно. И если я прав, то ее можно понять. Впрочем, насчет отравы она зря. Так люди от иных ядов умирают – не дай боги. – Правосудие, – повторила Луара. Ее личико было невероятно серьезно, она смотрела перед собой и видела что-то, понятное ей одной. – Ну и потом – без этого я не смогу претендовать на власть в семействе. – Какую власть? – не понял я. – Высшую, высшую, – внезапно развеселилась девушка. – Маме она не нужна, Гарольд маг, ему старшим в семье не бывать. Ну а о моих сестрицах даже говорить не стоит. Вы же их видели, правда? Они, по-моему, до сих пор не поняли, что происходит. – Постой-постой, – остановил я фантазии Луары. – Вы не можете возглавить семейство. Насколько я помню, в Силистрии это право мужчины, и только его.