— Отпечатки пальцев снимем, — ответил Дождев и поднялся со своего места. — И поживее! Надежды на то, что отпечатки Логиновой или Юры совпадут с отпечатками на шиле, вернее, заточке, было мало. Но этих двоих хотя бы исключат из списка подозреваемых. После процедуры снятия отпечатков пальцев Логинова со своим работником, ругаясь и отплевываясь, ушли, и сразу же в дверь постучали. Вошла женщина в кроличьей шубке и голубом фетровом берете. Седые кудельки обрамляли бледное, с неестественным малиновым румянцем на скулах, маленькое личико. На руках — белые вязаные шерстяные перчатки. Дождев узнал ее, это была учительница русского языка и литературы Канавкина Кира Григорьевна. — Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич. — Здравствуйте, Кира Григорьевна. — Я вижу, что вы узнали меня. Хотя вы и учились в другой школе. Но это теперь и неважно. Я пришла к вам, потому что этого требовал мой гражданский долг. Быть может, кто-то и осудит меня, но в свете последних событий я просто не могу оставаться в стороне. — Каких событий? — Я имею в виду убийство нашего дорогого доктора Тропинина. Весь город скорбит. Мы все потрясены этой ужасной смертью. Еще эта девочка… Дело в том, что я могу назвать вам имя убийцы. Я до последнего сомневалась, спрашивала себя, правильно ли ты делаешь, Кира, что идешь к следователю. Ведь у меня никаких доказательств нет, но я чувствую, чувствую, что это она. — Кого вы имеете в виду? — Дождев подумал, что вот и настало то грустное время, когда все, кому не лень, будут строить свои версии и объявлять убийцей всех подозрительных лиц, а то и просто личных врагов. — Я говорю про свою соседку Тамару Савушкину. — Да? Интересно. — Вы только не подумайте, что я спятила, сошла с ума. Это не так. И с Тамарой у меня вполне нормальные, соседские отношения. Но то, что происходило, можно сказать, прямо на моих глазах, невозможно было оставить без внимания, особенно сейчас, когда все ищут убийцу Максима Ивановича. Ведь никто, кроме меня, не знает Тамару так хорошо. И даже ее подруги о ней ничегошеньки не знают. А я знаю. И если бы не смерть Тропинина, я так и продолжала бы молчать. Но его убили, и только поэтому я здесь. — Давайте по порядку. Что такого вы знаете о Савушкиной и какое отношение это может иметь к расследованию? — Если вы спросите кого-то из персонала нашей больницы, что они могут сказать о Тамаре, вы услышите одно и то же: мол, одинокая женщина, строгих правил. Полное отсутствие личной жизни. Что мужчины ее не интересуют. Что она одевается просто, без затей. Ну, темная юбка и белая блузка, или какое-нибудь темно-синее платье, или брюки со свитером. Никаких прозрачных нарядов, обтягивающих платьев или юбок, все висит на ней мешком, словно она нарочно прячет свое тело от посторонних глаз. На голове аккуратная прическа, строгая, волосок к волоску. Она хороший товарищ, но держит нейтралитет. Ее уважают, ценят как хорошую операционную сестру. Я точно так же воспринимала ее до недавних пор. Мы здоровались на лестнице, одалживали друг у друга соль или постное масло… И вот однажды ко мне приехала племянница из областного центра. Она, по удивительному стечению обстоятельств, работает в большом торговом центре в отделе женского белья. И вот она, увидев на лестнице Тамару, узнала в ней одну свою покупательницу, которая время от времени покупает у нее очень красивое и дорогое нижнее белье. И не просто там, извините, трусики и лифчики, нет. Речь идет о черных чулках в сеточку, кружевных корсетах, пеньюарах… Вы понимаете, о чем я? Тамара Савушкина ведет двойную жизнь! — Кира Григорьевна, вы извините меня, но, думаю, черные чулки и убийство… — Дождев уже пожалел, что вообще согласился выслушать ее, мог бы отправить к своему помощнику. У него и без того дел полно! Надо добиться разрешения на обыск дома Логиновой, проверить ее магазин, быть может, там убийца оставил след! Встретиться с Юлией Тропининой, поговорить с ней об этих ста тысячах, будь они неладны! — Знаете, Дима, это ведь вам только кажется, что я говорю не по делу. Возможно, вы думаете, что я в чем-то завидую Тамаре. Да, она значительно моложе меня, у нее интересная работа, она среди людей… В то время как я давно уже на пенсии и веду очень скучный образ жизни. Но все не так. В моей жизни тоже было много всего такого, о чем никто не знал и не узнает никогда… «Старая ты кокетка», — разозлился уже не на шутку Дождев. — Тамара и доктор Тропинин были любовниками, — торжественно заявила Канавкина, стянула с себя перчатки и аккуратно положила на стол. — И это она его убила. Дождев решил не перебивать учительницу, чтобы ответ не завел ее в какую-то очередную фантазию. — Вы так смотрите на меня… — ее улыбка вышла грустной. — А ведь я знаю, что говорю. Как вы думаете, на что способна влюбленная женщина? А я вам скажу — на многое! Но начну все по порядку. Итак, ко мне приехала племянница, сказала, что моя соседка покупает у нее дорогое эротическое белье, и я расхохоталась ей в лицо! Сказала, что это просто невозможно! Что Тамара, скорее всего, носит простые белые трусы, извините меня, и толстые колготки. И что бюстгальтеры у нее самые дешевые, на поролоне. И мы так крепко поспорили с моей Дашенькой, так зовут племянницу, что я не выдержала и совершила преступление. Да, я тоже стала преступницей. Тамара дала мне свои ключи на всякий случай, знаете, как это бывает у соседей. И когда она утром уехала на работу, мы с Дашей открыли дверь ее квартиры и вошли туда. Теперь очередь Дождева была улыбаться. Ох уж эти женщины! — И когда это было? — Прошлым летом. Примерно в июле. До того, как Тропинин встретил свою Милу. Вот теперь становилось интереснее. Значит, Канавкина знает про Милу. — И? Что же вы увидели в квартире вашей соседки? — Вот вы думаете, наверное, что я начну сейчас рассказывать о том, как я открыла шкаф и увидела там это самое белье, о котором рассказывала моя племянница. Нет! Дело вовсе не в этом! Когда мы с Дашей прошли в спальню Тамары, меня будто бы парализовало! Представьте — спальня, где все стены увешаны фотографиями с изображением Максима Ивановича. — Тропинина? — Да! Говорю же вам! Ну ладно, думаю я, всякое бывает. Влюбилась женщина! Фантазирует долгими одинокими вечерами, надевает на себя белье (которое, кстати, мы с Дашей и обнаружили в комоде!), смотрит на фотографии, разговаривает со своим любимым. И никому-то от этого ни жарко, ни холодно. Живет в воображаемом мире, и ей хорошо. Но так я думала до тех пор, пока собственными глазами не увидела доктора Тропинина на лестничной клетке полураздетого, они разговаривали с Тамарой так, как могут разговаривать только любовники. Тихо, доверительно, с любовью или даже нежностью! Из разговора я поняла, что он дожидался у нее дома, а она была как бы не готова, что ли… Словом, они ворковали. А потом она все же вошла. Вот это, подумала я, настоящая бомба! Я была в шоке. Я никак не могла взять в толк, ну что он, красивый молодой мужчина, мог найти в этой совсем некрасивой и немолодой уже женщине. Но что мы вообще знаем о жизни? Значит, его что-то привлекло в ней. Возможно, ее опыт. Или страсть, которую он сам в ней пробудил. Еще я заметила, уже сама, когда была в магазине, что она покупает деликатесы, красную рыбу, консервированные персики… Нет, персики, конечно, не такие уж и дорогие, но я почему-то представила, как они весте ужинают, воркуют… — Вы только один раз видели Тропинина у нее в квартире? — Нет, что вы! Много раз! Он всегда останавливал машину возле соседнего дома, между деревьями. Их роман был тайной для всего города, понимаете? Это в больнице Тропинина считали бабником, приписывали ему многочисленные романы, но все это было просто ширмой, на самом деле у него был роман с нашей Тамарой! — Ну, хорошо, предположим, у них был роман. С чего вы взяли, что она убила его? — Да с того, что поначалу он приезжал к ней один, я видела, как он курил на балконе… А потом, вот этот момент я не уловила, когда именно, его стала привозить к Тамаре эта девушка. — Не понял. — Да что же тут непонятного? Они приезжали, когда Тамары не было дома. — Втайне от нее, что ли? — Да нет же! Какой вы непонятливый, Дима! Она, Тамара, любя его всем сердцем и желая ему счастья, сама дала ему ключи от своей квартиры, чтобы он встречался там с Милой. Подозреваю, что таким образом она зарабатывала себе право хотя бы иногда бывать с ним. — Кира Григорьевна, что вы такое говорите?! — Дождев брезгливо поморщился, не желая выслушивать весь этот бред. — Какая-то грязь, честное слово! — Я все это знаю точно! Говорю же, у меня есть ключи от ее квартиры. Конечно, я позволяла себе иногда заглядывать в ее квартиру, чтобы убедиться в том, что я права, что мои подозрения верны. И что же я там находила? Следы свиданий… После того, как доктор со своей девушкой уезжали, они даже не прибирались, в спальне на кровати — мятые простыни, пахнущие духами, а на них, к примеру, фольга от шоколада, апельсиновая кожура, косточки от черешни… Они точно встречались у нее! Это были настоящие любовные свидания! И она этого не могла не знать! Она же потом убиралась, вытряхивала простыни на балконе, я сама лично видела. — Может, она сдавала ему свою квартиру на время? — усмехнулся Дождев. — Да вы и сами не верите в то, что говорите. — Вы полагаете, что доктор со своей возлюбленной проводили время в спальне Тамары, в той самой спальне, стены которой были увешаны его фотографиями? — Ну да… Может, она снимала их… Хотя нет, это слишком сложно. Думаю, эта парочка вообще не обращала на них внимания. Или же Тамара нашла им какое-то объяснение. Типа, они же друзья… Постойте, у Тамары же две спальни! Получается, что парочка располагалась во второй спальне, там, где не было фотографий. — Но почему вы решили, что это она убила его? — Да потому, что просто не выдержала. Я полагаю, что однажды она не рассчитала время и пришла раньше. Возможно, ее воспаленная фантазия требовала пищи, и она хотела своими глазами увидеть их в постели. А когда увидела, то просто не выдержала и набросилась на них… — С заточкой, да? — Возможно, она готовилась к убийству… Откуда мне знать? Но то, что это она их убила, — это точно. Вы поймите, я целыми днями сижу дома и смотрю сериалы, обожаю детективы. И кое-что понимаю в расследовании. Так вот, у нее был мотив! — И Кира Григорьевна подняла указательный палец вверх. — Мощнейший мотив — ревность! Ведь связь Тропинина с этой девицей унизила Тамару, неужели вы этого не понимаете?! — Но как она могла позволить своему любовнику встречаться у нее дома? — А вот так и позволила. Может, вы никогда не любили и не поймете ее поступка. А я вот понимаю. Да она пошла на это, чтобы видеть его, разговаривать с ним, подсматривать за ним, быть в курсе всего, что с ним происходит. Она всегда была ему верным другом. Возможно, не влюбись она в него, он был бы жив. Но получается, что она, «синий чулок», вдруг очнулась от своего одиночества, в ней проснулась женщина, соки ее женские забурлили, когда она посмотрела на Тропинина как на мужчину. Уж не знаю, как у них все поначалу закрутилось, может, он пришел к ней по какому-то делу, они выпили, да и очнулись в кровати… Не знаю. Вы вызовите ее к себе, поговорите, вот и послушаете, что она вам расскажет про доктора и ее любовь к нему. Но я бы на вашем месте все же побывала на ее квартире. Я оставляю вам ключи, а вы уж сами решайте, что с ними делать. Понимаю, я в некотором смысле предаю свою соседку, но если она решилась на убийство, то какая она мне соседка, вернее, приятельница?! Убийцы должны сидеть в тюрьме. Ну вот и все, Дима, что я хотела вам рассказать. Ошарашенный, Дождев даже не остановил Канавкину — она пулей, на своих слабых тонких ножках, обутых в меховые ботинки, вылетела из кабинета, словно боясь, что ее остановят и вернут ключи. Дмитрий же, находясь под впечатлением от услышанного, мысленно уже открывал дверь квартиры Савушкиной… Может, конечно, учительница и придумала все это, но уж слишком все выглядело правдоподобно. Особенно подкупил рассказ о племяннице, торгующей женским бельем. Чтобы не столкнуться с Тамарой в ее же квартире в тот момент, когда он будет открывать дверь ключами, он решил сначала позвонить Смушкину, поговорить с ним о возможности разговора с Юлией Тропининой, мол, когда удобно будет затронуть тему вознаграждения, а потом, как бы между прочим, узнать, на работе ли сейчас Тамара Савушкина. Михаил Смушкин, понизив голос, как если бы ему было неудобно разговаривать, сказал, что Юля находится в глубокой депрессии, и сейчас разговаривать с ней о деньгах категорически запрещено. Он так и сказал: «запрещено». Дождев спросил об обстановке в больнице, быть может, появилась какая-нибудь полезная для следствия информация, на что венеролог сказал, что все более-менее спокойно, в холле больницы поставили столик с портретом доктора, куда Тамара Савушкина буквально полчаса тому назад принесла охапку красных роз. Что она одна из немногих постоянно плачет и не готова работать. К счастью, операций никаких на сегодня не запланировано. Еще он сказал: «Хоть бы она не выпила с горя, вдруг кого привезут срочного…» Таким образом Дождев узнал то, что хотел: Тамара в больнице, а потому он может, не добиваясь официального разрешения на обыск ее квартиры, проникнуть туда и проверить информацию, полученную от Канавкиной. И он, не сообщив никому о своих намерениях, отправился на проспект Строителей. 24 К Зотовым приехали поздно вечером. О приезде предупредили звонком, Вероника сама позвонила подруге и сказала, что они заедут на пять минут. Рита, жена начальника безопасности Закатова, сказала, что они в пять минут не уложатся — у нее на ужин голубцы — и что никаких возражений она не принимает. Рита была женщиной домашней, хлебосольной, и больше всего на свете дорожила своей семьей, была предана мужу и жила его интересами. Когда с Закатовым случилась беда и его арестовали и увезли в Маркс на допрос, она, на удивление Вероники, сразу же поверила в его виновность и забеспокоилась прежде всего о том, что ее муж Женя останется без работы. О Закатове говорили по телефону, и Веронику поразило, с какой холодностью и как-то слишком уж жестко подруга отзывается о работодателе своего мужа. — Да Женя давно бы ее нашел, была бы команда, — сказала Рита возмущенно. — И кто бы мне что ни говорил, если муж не ищет свою жену, значит, он знает, где она и что с ней. — А твой Женя много тебе рассказывает о своей работе? — спросила Вероника. — Ничего не рассказывает, но я и так все знаю. Не забывай, что в доме Галка, моя сестра, работает, она тоже в курсе почти всех дел. Вроде бы Милка хахаля завела, то ли художника, то ли скульптора, где-то под Марксом… Переехала к нему. Может, Закатов ждал, что она вернется, а она не вернулась. Вот у него терпение и лопнуло. Поехал, подкараулил их, да и убил. Ты видела его в последнее время? Ходил сам не свой, похудел. Может, алиби себе придумывал, может, деньги собирал для судьи, чтобы подкупить. У них, у богатых, сама знаешь, все легко и просто решается деньгами. А Милка красивая была. Жалко ее…