Вероника же не верила в то, что Закатов способен на убийство. Судя по тому, как о нем отзывался Семен, Андрей Закатов был человеком широкой души, очень добрым, отзывчивым, многим помогал, а жену свою, Милу, просто носил на руках. — Я не спросила, Женя дома или нет, — сказала Вероника мужу еще в машине. — Не хотела, чтобы Рита знала, что мы едем к ним по делу. Уж не знаю, почему, но она просто ненавидит Андрея… — Он должен быть дома, мне Виталий Родионов звонил, говорил, что видел Женьку, тот приезжал, проверял, все ли в порядке в доме. — Что же он тебе не позвонил? — Были бы хорошие новости, позвонил бы. Думаю, он сильно переживает. Все-таки он начальник службы безопасности, и его наверняка тоже допрашивали, задавали неудобные вопросы. И получается, что он Милу прошляпил, не нашел. И теперь вот Закатова арестовали, получается, что он плохо свою работу выполняет. — Ника, хватит! Вот приедем сейчас и все узнаем. Рита, хоть и показалась веселой по телефону, когда зазывала на голубцы, но на самом деле выглядела озабоченной, встревоженной. — Заходите! Давно у нас не были… Женя, к нам Семен с Вероникой! Евгений Зотов был высоким крепким мужчиной лет сорока с красивым, хоть и грубо скроенным лицом и седыми курчавыми, шапкой обрамляющими голову волосами. В домашних широких штанах и черной футболке, он, сидя на диване в гостиной, пил пиво и смотрел телевизор. Конечно, жена предупредила его о гостях, но как же все это не вовремя! Понятное дело, Макаровых, как и все окружение Андрея, в первую очередь будет интересовать судьба Закатова. Андрей-то остался в Марксе, арестован. Получается, что Зотов, будучи его верным псом и другом, не сумел уберечь хозяина от ареста, ничего не предпринял, чтобы этого не случилось. А ведь он предупреждал Андрея, что в полицию все равно надо бы обратиться, несмотря на то что Мила, как стало им известно, просто сбежала с любовником. Он понимал, что Закатову стыдно, что, обратись он в полицию, они без труда разыщут его жену, и тогда общественного резонанса уже не избежать. «Сейчас вообще опасное время», — говорил Андрей, имея в виду интернет с его «циничными блогерами», которые сразу же разродятся нелицеприятной информацией о нем как о рогоносце. Получается, что он, отказываясь от помощи полиции, и мысли не допускал о том, что с Милой случилось что-то неладное и думал лишь о своей мужской репутации. Или же, наоборот, зная, что ее уже нет в живых, не придумал, как ему поступить: сдаться ли полиции или оттягивать этот момент до самого конца. Но в последнее Евгений не верил. Не мог представить себе Закатова в роли убийцы. Хотя люди в состоянии шока, паники, в чрезвычайных обстоятельствах порой превращаются в настоящих монстров. Может, от ревности у него планку-то и сорвало. Однако внешне Зотов держался с Андреем так, как если бы ему это и в голову не приходило. Словом, ему было очень трудно. Очень. — Семен, привет, дружище! — Евгений крепко пожал руку водителю Закатова. — Здравствуй, Вероника. Проходите, мы вас ждем. За накрытым столом разговор сразу пошел об Андрее. — Мне там шепнули, что его недолго продержат в изоляторе. Там толковые парни работают, они найдут убийцу своего доктора. Так что он вернется уже скоро. Но нервы у него, конечно, сдали. Он плохо выглядит. И никак не может поверить, что Милы больше нет. Я считаю, что надо быть настоящим чудовищем, чтобы убить их… — Жень, мы пришли к тебе не для того, чтобы трепать тебе нервы и расспрашивать про Закатова. Там все ясно. Его наверняка продержат довольно долго, пока не выйдут на след настоящего убийцы. А вот помочь им схватить преступника мы можем прямо сейчас, — сказал чуть ли не торжественно Семен. Сидящая рядом с ним Вероника энергично закивала, соглашаясь с мужем. Семен в красках рассказал про торговку, пахнущую «перечными» духами. На Зотова этот рассказ, как ни странно, произвел сильное впечатление. Он и сам знал стоимость этих духов, поэтому поддержал Семена, сказав, что и сам поступил бы так же, как и он. — Мы проследили за ней, — с жаром продолжал свой рассказ Семен, — разговорились с ней, придумали, будто бы мы оптовики и хотим закупить у нее какие-то там подушки для гостиницы… Потом пригласили ее выпить кофе в кафе рядом с рынком. Взяли ее координаты, даже адрес! Проводили ее до ее палатки на рынке, договорились созвониться в самое ближайшее время и пошли было уже обратно, как вдруг Вероника схватила меня за руку и сказала: «Семен, смотри!» — Представляете, уже на выходе из рынка на голове одной молоденькой продавщицы фруктов я увидела… — Тут голос Вероники словно кто-то подрезал ножницами, и она сквозь слезы засипела: — …Я увидела зеленую шапочку Милы, ту самую, ну, вы знаете, украшенную брошью с перепелиными перьями!!! — Шапочку Милы? — Рита обвела всех присутствующих взглядом, как бы спрашивая: вы вообще понимаете, что это значит?! — И? — Я действовала как во сне… Другой раз я ни за что не подошла бы, не заговорила с незнакомым человеком и уж тем более не осмелилась бы клянчить шапку. Но тогда все во мне перевернулось! Я поняла, что должна во что бы то ни стало заполучить эту шапку за любые деньги! — Неужели ты купила ее? — грубовато, но по-доброму гоготнул Зотов. — Да. Я сказала, что у меня пальто изумрудного цвета, что эта шапка просто идеально к нему подойдет… Стала умолять эту девчонку в замызганном пуховике, поверх которого был повязан грязный фартук, чтобы она уступила мне шапочку. Но перед этим спросила, конечно, где она, типа, в каком бутике «купила» эту прелесть. Понятное дело, что ни в каком бутике она ее купить не могла… — Да Мила же сама сшила ее и украсила брошкой с перьями, это все знают… У нее вообще руки были золотые, она ко всему творчески подходила. Вроде бы современная такая девица, джинсоногая… Но время от времени позволяла себе носить такие вот оригинальные вещицы… — дрогнувшим голосом начала озвучивать свои воспоминания Рита. — Помните ее воздушное платье цвета пудры? Она сама расшила его розовыми стразами… Вероника вдруг вскочила со своего места, метнулась в прихожую и вернулась оттуда с пакетом, откуда жестом фокусника извлекла изумрудного цвета фетровую шапочку с зеленоватой сверкающей брошью, к которой были приколоты слегка помятые светлые, в темную крапинку перепелиные перья. — Вот! Купила за тысячу рублей! — Она сказала, где взяла ее? — Да. Кивнула в сторону нашей торговки, ее, кстати, зовут Зинаида. Сказала, что Зина откуда-то привезла, кто-то ей подарил. Шубу, норковую, но маленького размера и дорогую зимнюю мужскую куртку она продала тоже здесь же, на рынке. А вот платье зеленое никому не подошло, оказалось совсем маленьким, сорок четвертого размера. — Это ее платье, думаю… — сказала убитым голосом Рита. — Вы вернулись к этой Зине? — Нет. Решили посоветоваться с вами. И вообще, Жень, лучше тебя, твоих людей с этим делом никто не справится. Но это шапка Милы, думаю, никто отрицать не станет. А шуба и прочее могло принадлежать как Миле, так и тому доктору. Надо узнать, откуда у нее эти вещи, духи… Вот адрес, я тебе сейчас скину на телефон. Может, повезет, и эта Зина Логинова приведет нас к убийце? — Как ты сказал? Логинова? — Зотов плеснул себе водки и выпил. — Логинова, значит… Это ее фамилия по мужу или девичья? — Она официально не замужем, хотя живет с мужчиной в гражданском браке, так что, может, и девичья. А что? — А то, что там, в Марксе, трупы обнаружила как раз Логинова, только Дина. Возможно, они сестры. Все, я еду. — Женя, ты же выпил! — Так я за руль и не сяду. Сейчас позвоню Виталию, мы с ним и поедем. Ты с нами, Семен? Мужчины быстро собрались и уехали. Рита надела на себя шапочку с перьями и подошла к зеркалу. — Вот и слава богу… Раз шапка нашлась, вещи найдутся, а там, глядишь, и убийцу обнаружат. Теперь все успокоятся насчет Андрея. И он вернется… — Да, конечно, вернется. — Всегда завидовала ей… Красивая, муж любит… — Любовь, значит, была к этому доктору. — Знаешь, я уже не знаю, как относиться к этой любви, где любовь, там трагедия, какое-то глобальное разрушение семей, судеб… И что вообще такое — любовь? — Как жалко ее… Вот знаю, что убили, что тело нашли, но мне все не верится, словно это ошибка какая… Горе, страшное горе! Бедный Андрей! — Наливай! 25 Дождев с Соболевым ужинали дома, купили, как водится, пельменей, квашеной капусты и соленых грибов-песочников на базаре, водки. Дождев, переполненный впечатлениями, с трудом сдерживался, чтобы не начать рассказывать о своем незаконном «взломе» квартиры Савушкиной прямо в своем кабинете, куда Ваня заглянул вечером, чтобы пригласить его поужинать в кафе. — Какое кафе?! Ко мне домой, и без разговоров. И ночевать будешь у меня, а не в гостинице. Я тебе, старик, такое сейчас расскажу! Но не для чужих ушей. Даже пока варились пельмени, Дмитрий молчал, готовясь к разговору и как бы мысленно репетируя его. Меньше всего ему бы хотелось, чтобы Иван воспринял его решение незаконным образом проникнуть квартиру свидетельницы как должностное преступление. Но едва он только начал рассказывать, причем начал с самого начала, с визита пожилой учительницы Канавкиной, соседки Савушкиной, как Ваня сразу же его поддержал, сказал, что он и сам поступил бы точно так же. — И что там было? Судя по твоему горящему взгляду, твоя старушка-одуванчик ничего не выдумала? — Вот все в точности, как она рассказала! Стены спальни все сплошь заклеены фотографиями Тропинина. Фотографии любительские, видимо, она снимала на телефон, потом отдавала распечатать, причем, предполагаю, делала это не в Марксе, а в областном центре, в фотосалоне, где никто не знает Тропинина. Возможно даже, что в разных салонах. Потому что фотографий на самом деле очень много. В основном это какие-то рабочие моменты, да и снимки некачественные. Но очень много крупных планов, то доктор в своей голубой, в ромашках, хирургической шапочке, то в профиль… Красивый был мужик, ничего не скажешь. Ему бы в актеры податься, а он хирургом стал. Ну так вот. Действительно, в комоде у Савушкиной я обнаружил красивое эротическое белье. Поверь мне, я разговаривал с ней неоднократно. Такие женщины и кружевные корсеты — это абсурд, нонсенс! Такие, как Тамара, носят строгие костюмы, глухие водолазки и темные брюки, не пользуются яркой косметикой и все такое… Понимаешь меня, да? А там, в комоде — целый мир полноценной, я бы даже сказал, полнокровной женщины со всеми кружавчиками, чулочками, пеньюарами… Презервативы! — Ты догадался, думаю, прихватить с собой… — Конечно! Я забрал чашку с остатками кофе, которую она не успела помыть, чайную ложку, расческу, отдал на экспертизу… Да это первое, что мне пришло в голову, когда я убедился в том, что Савушкина была помешана на Тропинине. Уж не знаю, была ли у них связь, но любила она его — это точно. Ну и, конечно, ревновала. Да, вот еще что! Я же нашел в пакете в нижнем ящике комода розовый носок, один, понимаешь? Плюс крем, я загуглил его, это даже не крем, а наносыворотка с золотом и какими-то драгоценными эфирными маслами, она стоит минимум сто тысяч рублей! Как ты думаешь, кому она могла принадлежать? — Явно не твоей Савушкиной. Получается — Миле Закатовой? — Вот и я тоже так решил. Этот черный с золотом флакон Савушкина хранила в пакете с тем, что явно не принадлежало ей, возможно, эти вещи она находила после свиданий Милы с Тропининым, в спальне… Там еще была порваная золотая цепочка и кисть для рисования. — Значит, Тропинин на самом деле встречался в ее квартире с Милой. И если до встречи с Закатовой у него с Савушкиной были отношения, то можно себе представить степень ревности этой несчастной женщины. — Вот-вот… Она, Тамара, встречалась с доктором, в ней проснулась страсть, она нафантазировала себе будущее с Тропининым, а он, влюбившись в Закатову и не предполагая даже, какую боль собирается причинить своей бывшей любовнице, признался ей в своей любви и даже попросил разрешения пользоваться ее квартирой для своих свиданий. И Савушкина просто не смогла ему отказать. — Тропинин в этой истории выглядит как настоящий садист, монстр!