– Похоже, ты прибралась в своей берлоге, – парировал он, когда мы проходили через зал. – Уже пора. На кухне он уселся на свое обычное место за столом у окна. Марино с удивлением смотрел, как я достаю из холодильника чеснок и "быстрые дрожжи". – Итак, что мы имеем? Здесь можно курить? – Нет. – Но ты же куришь. – Это мой дом. – А если я открою окно и буду выдувать дым на улицу? – Зависит от того, куда дует ветер. – Можно включить вентилятор. Здесь пахнет чесноком. – Я хочу приготовить пиццу. Я перебирала банки в поисках томатной пасты и муки. – Монеты, которые мы нашли, были английской и немецкой, – сказал Марино. – Два фунта и одна дойчмарка. Но здесь начинается самое интересное. Я оставался в порту дольше тебя, пока искал душ и все такое. И кстати, ребята не теряли времени даром: они вытащили все эти коробки и почистили их, как будто ничего не случилось. Вот увидишь, они быстро распродадут это фотооборудование. Я смешала в миске полпакета дрожжей и мед и размешала в теплой воде, потом достала муку. – Я голодный как волк. Его рация стояла на столе, из нее доносились коды вызовов и позывные полицейских машин. Марино сдернул галстук и расстегнул ремень, на котором висели полицейские принадлежности. Я принялась месить тесто. – Док, у меня чертовски болит поясница, – пожаловался Марино. – Ты не представляешь, каково носить на поясе десять килограммов всякого дерьма. Его настроение значительно улучшилось, когда я начала раскатывать тесто и посыпать мукой. – "Loup-garou" означает "оборотень", – сообщила я. – Что? – Это человек, обращающийся в волка. – Черт побери, как я ненавижу такие вещи!.. – Не знала, что ты с ними сталкивался. – Помнишь фильм с Лоном Чейни, у которого вырастает мех на лице, когда восходит полная луна? Он испугал меня до смерти. Раньше Рокки нравилось смотреть "Театр ужасов", помнишь эту передачу? Рокки был единственным ребенком Марино, и мне никогда не доводилось с ним встречаться. Я положила тесто в миску и накрыла теплым влажным полотенцем. – Он тебе звонит? – осторожно спросила я. – Поздравляет с Рождеством? Вы с ним видитесь? – Марино нервно стряхнул пепел. – Ты хоть знаешь, где он живет? – Да, – ответил он. – Да, черт возьми. – Ты ведешь себя так, словно не любишь его. – Может, и не люблю. Я обследовала полку с выпивкой в поисках бутылки хорошего красного вина. Марино сделал затяжку и шумно выдохнул дым. Ему больше не хотелось говорить о Рокки. – Как-нибудь ты мне о нем расскажешь, – заявила я, выливая томатную пасту в банку. – Ты и так знаешь о нем столько, сколько следует. – Ты же любишь его, Марино. – Ая говорю, что не люблю. И вообще жалею, что он родился. Он смотрел в окно на задний двор, медленно погружающийся в темноту. В этот момент мне показалось, что я совсем не знаю Марино. В моей кухне сидел незнакомый человек в полицейской форме, сына которого я никогда не видела. Марино избегал моего взгляда и не поблагодарил, когда я поставила перед ним чашку кофе. – Хочешь орешков или чего-нибудь еще? – предложила я. – Нет, – ответил он. – Думаю перейти на диету. – Диета не поможет, если о ней только и думать. Доказано врачами. – Наденешь ожерелье из чеснока, когда будешь вскрывать нашего мертвого оборотня? Знаешь, если он тебя укусит, ты тоже станешь оборотнем. Это похоже на СПИД. – Не имеет ничего общего, и вообще советую выбросить из головы этот СПИД. – Думаешь, он сам написал это? – Нельзя предполагать, что надпись на коробке связана с трупом. – "Счастливого пути, оборотень". Да, такое все время пишут на коробках с фотооборудованием. Особенно если рядом с ними лежат трупы. – Давай вернемся к Брей и твоему новому гардеробу, как ты выразился. Рассказывай сначала. Что ты сделал, чтобы обратить на себя ее внимание? – Все началось недели две назад, после того как ее сюда перевели. Помнишь повесившегося парня, который был помешан на эротике? – Помню. – Ни с того ни сего появляется Брей и начинает командовать всеми, будто она детектив. Принимается листать порножурналы, с которыми парень баловался, прежде чем надеть кожаную маску и вздернуть себя. Начинает задавать вопросы жене. – Здорово, – сказала я. – Поэтому я ее прошу уйти, говорю, что она мешает и все портит, а на следующий день она вызывает меня в свой кабинет. Я подумал, она задаст мне взбучку, так как я ее выгнал, но Брей не обмолвилась об этом ни словом. Вместо этого она начинает спрашивать, что я думаю о детективном отделе. Он отпил кофе, положил еще две ложки сахара и размешал. – Но дело в том, что Брей интересовало совершенно другое, – продолжил он. – Я понял, ей что-то нужно. Она не возглавляла следственное управление, но тогда какого черта говорила со мной о детективном отделе? Я налила себе вина. – И чего же хотела Брей? – спросила я. – Она и тобой интересовалась. Задала мне кучу вопросов о тебе, сказала, знает, что мы долго были "напарниками", как она выразилась. Я проверила тесто и соус. – Она выуживала всю подноготную. Например, что думают о тебе рядовые полицейские. – И как ты ответил? – Объяснил, что ты врач, юрист и индейский вождь в одном лице, что у тебя коэффициент умственного развития больше, чем моя зарплата, что все копы в тебя влюблены, включая женщин. И о чем же еще Брей меня спрашивала? Дай подумать. – Этого, наверное, достаточно. – Она интересовалась Бентоном, тем, что с ним случилось, и как его смерть повлияла на твою работу. Во мне начал закипать гнев. – Спросила про Люси. Почему она ушла из ФБР, и не послужило ли причиной ухода ее поведение. – Считай, что эта женщина нажила себе еще одного врага, – вставила я. – Я сказал, что НАСА пригласило Люси в отряд астронавтов, – продолжал Марино. – Но когда та узнала о программе подготовки, то решила, что ей больше нравится пилотировать вертолеты, и поэтому пошла в БАТ. Брей хотела, чтобы я предупредил ее, когда Люси появится в городе, так как она планировала встретиться с ней и предложить работу. Я заметил, что это все равно что просить тяжелоатлета стать балериной. Конец истории. Брей не узнала от меня ничего, кроме того, что я не являюсь твоим секретарем на общественных началах. Через неделю меня назначили начальником смены патрульных. Я достала сигарету и почувствовала себя наркоманкой. Молчаливые и расстроенные, мы сидели на кухне и курили, стряхивая пепел в одну пепельницу. Я старалась подавить в себе ненависть. – По-моему, Брей просто завидует тебе, док, – наконец сказал Марино. – Она, крупная шишка, попадает сюда из столичного округа и только и слышит разговоры о великом докторе Скарпетте. И похоже, собирается задешево позабавиться, испортив нам жизнь. Тогда эта сучка почувствует себя большой начальницей. Он раздавил окурок в пепельнице. – Впервые с тех пор, как ты приехала, мы не работаем вместе, – проговорил Марино, и в этот момент второй раз за вечер раздался звонок входной двери. – Кто это может быть? – спросил он. – Ты кого-то пригласила и не сказала мне? Я встала и взглянула на экран монитора, висевший на стене кухни. Широко открытыми глазами, не веря самой себе, я смотрела на изображение, передаваемое видеокамерой. – Наверное, мне это снится, – произнесла я.