Вы знаете, как находился человек пред Богом, поскольку больше не имелось никого меж сущностями этими двумя. Вы ощущаете, что, кроме Бога, никто не в силах человеку облегченье принести. И разве страх сугубый не может вас объять от этой логики простой, чья ясность с формою овладевают вашим духом? Но идол водружен на возвышениях, куда он увлекает весь народ. С вершины сей горы господствует над станом он Израильтян: народ уже не обладает более ушами, чтоб слышать гармоничные свирели пастырей, которые в долине пребывают. Нет у него очес, чтобы увидеть реки из молока и меда, текущие в земле обетованной; и вкуса не имеет больше он, чтобы их сладость распознать. Так сокрушите этот истукан, который вас ввергает в рабство, взыскующий лишь гладом изнурять, чтоб вы сошли в могилу. И возвращайтесь в средоточье лагеря с народом: войти людей заставьте под шатры вы. 218 Не вижу ли ступени три для человека я? Одна – есть выше его меры, на уровне его – другая, и третья – ниже человека. Вторая соразмерностью берется: проводит дни спокойно человек. Но первой обладает он лишь радостью и торжеством. И данную ступень не на земле искать необходимо. Но кто же те, кто пребывает в страданьях наибольших? Те, кто воспринял свыше большую меру и должен дожидаться в другом месте, чтоб исполнять ее. Но там они утешенными будут, поскольку здесь хватило им обильных слез. Господь, кого Ты избираешь для Своей работы, они ли не являются обыкновенно жертвами идеи высшей, которую даешь им от Себя Ты? И на земле они встречают только противодействие идее этой высшей; они все дни проводят для освящения животворящей вещи в той сущности, что ослабляется и распадается сама собой. Они все дни рассматривают имена земные, условными представшими, и никогда не выделяют из имен условных естественные имена. Воители людские, редки сраженья ваши, а ваши поражение и смерть неясная, и чувство одобрения людей – обычные явления. Воители же истины всегда на поле брани. На нем они всегда готовы испытать зло горшее, чем смерть, и не иметь за это никогда общественного одобренья. Святая истина, на счастье для избранных твое господство не от мiрa сего! И справедливости твоей не больше здесь никак, ведь царства твоего нет на земле; и этого достаточно для вдохновенья воинов твоих: они уверены в своей награде. 219 Не все ль рождаемся мы с дарованьем неким? И если благоразумием своим мы достигаем его развитья в нас, о чем просить мы можем больше? Должны увенчанными сделаться мы все, поскольку верный Ангел нас окружает действием своим и будто бы ограду вкруг нас вершит, ну а над нами – светлую окружность. О, люди истины, не потому ли часто вы им охранялись, как цари? О, Святость, даешь подобные дары ты и научаешь, что они принадлежат все духу одному. Чужды один другому звук и свет лишь в понимании безбожника с профаном; и царство с освященьем связаны между собой зависимостью сущей. Могуществами всеми обладал великий мастер, ибо свят Он был, однако святым являлся, поскольку душу целиком отдал своим Он братьям. И обретенная в любви душа – любви произведенье это, которое приводит к освященью, ведь есть Единый, Кто оправдывает нас. О, слабый человек, нуждающийся в духе, не оставался ты в своей тщете бы, когда тебя бы не удерживала в ней гордыня, когда не мнил бы ты всем обладать. Не в рабстве ль пребываешь ты, как и Евреи? Так отчего не думал ты, подобно им, о родине своей? Где человек, который несет повсюду скорбь и чувство своего ничтожества? Он будет бодрствовать, чтоб вожделенье духа обрести. Смутится он в своей тревоге, как путник, застигнутый врасплох от сумрака неведомой страны, пока Господь с усердием к земле не прикоснется, которую Он пощадил для Своего народа. Пока Господь народу Своему не скажет: «Я вам пошлю зерна, вина, елея, и вы ими насытитесь, и больше не оставлю вас Я в поругании народов». 220 Где пребывает соразмерность в дольнем мiрe, чтобы суметь судить о состоянии грядущем? И стоит ли нам привести пример ребенка в утробе матери своей по отношению к уже сложившемуся человеку? И наша мыслящая сущность должна в развитиях безмерных дожидаться, пока она темницы тела не покинет, где обретает посвятительную форму, как и ребенок, в утробе матери берущий форму тела своего. Дает ли соразмерность эта прозрачную и чистую идею о состоянии славном, коего мы чаем? Не ищем в дольнем мiрe мы об этом чистого познанья. Но если бы его имели, не находились больше б в отвержении. И здесь закон верховный замечаю я. Чем больше соразмерность приближается к своему центральному и главному пределу, тем более она велика и сильна. И это чудо, что позволяешь ты нам ощущать тебя и раскрывать, о, истина Господня! Его достаточно для человека, взыскующего, возлюбившего тебя. Теченье дней он зрит в покое, и наблюдает это с удовольствием и восхищеньем. Ведь с каждым обращеньем временного колеса к себе он приближает возвышенную соразмерность, которой обладает Бог, как первой из своих пределов, и коей предварил уж нас Он, а человек вторым пребудет в ней. Воспрянем с Тем, Кто воскресал уже. Взойдем к пределу этому, чтоб обучиться живо первоначальному наречью своему. Деянье наше будет там сопровождаться словом, и наши всякие шаги усыпаны цветами. Для полученья милостей есть время, оно же есть для обретенья разуменья; необходимо, чтоб настало время для руководства всех даров распределеньем. 221 Не скажете ли вы, что нужно непрестанно искусством заниматься, чтоб в нем почувствовать изящество и вкус в нем обрести? И одинаково началам истины вам должно предаваться, когда желаете достигнуть кротости ее и обаянья. Очарованье разумения вас приведет к очарованию любви. И не является ль любовь душевным оком? И не посредством ли любви душа зрит Бога и даже видит без Его изображения? Но ты используй это чувство для предметов, которые не могут дать сего тебе, и всякий день тебе приносят разочарованье. И не изгонишь ли подальше от себя ты тех, кто заинтересован обманывать тебя в любви твоей предметах? Известно им, что если б ты благоразумием вящим обладал к себе же самому оборотиться, то обнаружил бы достойные себя предметы, которые ты полюбил бы непременно тысячекратно более, чем мог бы ты всегда любить их сам по себе. Началам истины предайтесь, когда хотите познать ее очарование и кротость. Не скажете ли вы, что нужно непрестанно искусством заниматься, чтоб в нем почувствовать изящество и вкус в нем обрести? 222 Зерно Господнее, зародыш слова посеяны снова в душе человека. Благие господства, спешите укрыть его руками чистыми своими! Пусть птицы небесные не смогут к нему подступиться, чтобы пожрать! Ты – сила мiроздания, ты взращиваешь всех существ; ты производишь их и укрепляешь посредством постепенного развитья в них свойств твоих. Взрасти их и во мне; ты сущность мне дала, как и другим; продолжишь ты мое существованье, другим подобно, в твоем животворящем действе. Восславим человека: не может он и мига просуществовать без животворного влиянья Бога Своего, ведь без Него он не имел бы духа, который в треволненьях постоянных. Природа, ты обладаешь тем же превосходством, хотя в себе ты не таишь субстанций, из коих художник изощренный не мог бы элементов света выделить. Но над тобою человек имеет власть возвышенные превосходства ощущать, в них восхваляя Божия Творца. Господень Ангел меч вложил в десницу: пройдет он всякой улицей Египетского града.