– Нам лучше расстаться здесь. Надеюсь, вы не обидитесь, но не надо, чтобы кто-то увидел меня с вами. – Обижусь? – переспросил он со своей странной изломанной улыбкой. – Ни в коем случае. Она протянула ему руку: – Тогда до свидания! – До свидания. – И он крепко сжал ее кисть. Она повернулась и быстро пошла к дому. «Неприятностей не избежать, – размышляла она. – Там уже обнаружили, что меня нет в спальне, и устроят допрос с пристрастием. Скажу, что просто гуляла в парке, но им это не понравится». Но на самом деле теперь ей было все равно, что подумают дома. Она обрела настоящего друга. И от этого делалось легко и радостно на душе. Добравшись до ворот, она обернулась. Он все еще стоял там, где они попрощались, глядя ей вслед. Она чуть заметно махнула ему рукой. Он помахал в ответ. Странно, но, стоя там в одиночестве, он выглядел таким беспомощным и печальным. «Глупости, – отмела эти мысли Шарлотта, вспомнив, как он вытащил ее из бушевавшей толпы. – Он очень сильный мужчина». Она вошла во двор и поднялась по ступенькам к входной двери. Граф прибыл в Уолден-Холл, страдая от нервного несварения желудка. Из Лондона он поспешно выехал еще до обеда, как только полицейский рисовальщик закончил с портретом убийцы, и поел дорогой, не останавливая машины, прямо из корзины для пикников, запив еду бутылкой шабли. А причина нервничать у него была. Сегодня ему предстояло вновь провести переговоры с Алексом. Он догадывался, что Алекс приготовил встречное предложение и ждал телеграммы с его одобрением от царя, которая должна прийти сегодня. Оставалось надеяться, что у сотрудников российского посольства хватит здравого смысла, чтобы немедленно доставить телеграмму Алексу в Уолден-Холл. Надеялся он и на то, что контрпредложение русских окажется приемлемым и он сможет представить его Черчиллю как свой большой успех. Ему не терпелось приступить к деловой беседе с Алексом немедленно, но, будучи реалистом, он понимал, что какие-то минуты здесь ничего не решают, а в процессе переговоров нежелательно проявлять слишком большое рвение. И поэтому немного постоял в вестибюле, собираясь с мыслями, прежде чем вошел в «Октагон». Алекс в тоскливой задумчивости сидел у окна – к чаю и пирожным, принесенным ему на огромном подносе, он даже не притронулся. При виде Уолдена он встрепенулся и спросил: – Что произошло? – Этот человек появился, но, боюсь, нам не удалось схватить его, – ответил граф. – Значит, он снова пытался убить меня… – Алекс устремил взгляд в окно. Уолден ощутил прилив сочувствия. Такой молодой, но уже обремененный огромной ответственностью, он находился в чужой стране и за ним охотился убийца. Но не стоило давать ему повода для еще большей меланхолии. И Уолден заговорил с напускной бодростью: – Зато теперь у нас есть точное описание внешности преступника. Более того, у полиции имеется его портрет. Томсону понадобится день, от силы – два, чтобы поймать его. А здесь ты в полной безопасности – ему не выведать, где именно ты находишься. – Вы считали, что в отеле тоже безопасно, но он нашел туда дорогу. – Больше подобное не повторится. – Уолден понял, что на такой ноте начинать переговоры не стоит. Ему следовало отвлечь Алекса от горестных раздумий и как-то развеселить. – Ты уже пил чай? – спросил он. – Нет особого желания. – Тогда предлагаю пройтись. Это поможет нагулять аппетит к ужину. – Хорошо, – кивнул Алекс и поднялся. Уолден захватил с собой ружье. – Возможно, постреляем по кроликам, – заявил он Алексу. И они отправились в сторону приусадебного хозяйства, которое называлось домашней фермой. Один из двух телохранителей, приставленных Томсоном, последовал за ними, держась ярдах в десяти сзади. Хозяин продемонстрировал Алексу свою свиноматку-рекордистку по кличке Принцесса Уолдена. – Она брала первые призы на сельскохозяйственной выставке два года подряд, – сообщил он. Алекс восхищенно рассматривал добротные кирпичные коттеджи арендаторов, высокие, тщательно выбеленные амбары и породистых лошадей-тяжеловозов. – Я не стремлюсь получать со всего этого какой-то доход, – пояснил Уолден. – Вся прибыль уходит на закупку скота, прокладку дренажной системы, на строительство домов и ограждений. Но это хозяйство задает высокий стандарт для арендаторов, и после моей смерти домашняя ферма будет стоить намного больше, чем когда я унаследовал ее. – У нас в России такое невозможно, – сказал Алекс. «Отлично», – подумал Уолден, он уже отвлекся от прежних мыслей. – Наши крестьяне чураются новых методов обработки земли, – продолжал Алекс. – Механизмы их пугают, и они не умеют содержать в порядке ни новые постройки, ни хорошие инструменты. А все потому, что остаются крепостными – пусть уже не формально, но психологически. Знаете, что многие делают, когда случается неурожай и им приходится жить впроголодь? Сжигают пустые амбары. На южном акре вовсю шел сенокос. Двенадцать работников выстроились в изломанный ряд и продвигались по полу, налегая на косы. Слышался их ритмичный свист, и срезанная трава густо валилась на землю. Сэмюэль Джонс, самый опытный из косарей, прошел до конца своего участка первым. Все еще не расставаясь с косой, он приблизился и приложил ладонь к козырьку кепки, приветствуя хозяина. Уолден пожал его мозолистую руку. Ощущение было такое, словно сжимаешь камень. – Вашей светлости удалось-таки съездить на ту, как бишь ее… ярмонку в Лундоне? – спросил фермер. – Да, я там был, – ответил Уолден. – И вы посмотрели механическую косилку, что поминали давеча? Как она вам? Уолден напустил на лицо сомнение. – Она, конечно, красиво сделана, Сэм, но я, право, даже не знаю… Сэм с готовностью закивал: – Вот и я говорю, сэр, что никакая машина не сделает работу так же чисто, как хороший работяга. – Но с другой стороны, с ее помощью мы бы справились с сенокосом за три дня, а не за две недели. Сам знаешь, как важно успеть до дождей. Закончили бы сами и отдали бы ее арендаторам. – Но, выходит дело, вам тогда потребуется меньше работников, так? – спросил Сэм. Уолден с преувеличенной энергией покачал головой. – Нет, – произнес он, – отпустить я никого не могу. Придет урожай, и что? Нанимать первых попавшихся цыган? – Ну а вам-то что? Какая разница? – Не скажи. Меня волнует, как это воспримут люди. Тот же молодой Питер Доукинз только и ждет повода, чтобы устроить скандал. Сэм понимающе хмыкнул. – Как бы то ни было, – продолжал Уолден, – на будущей неделе машину отправится посмотреть мистер Сэмсон. Это был управляющий домашней фермой. – Послушай! – Уолден явно делал вид, что мысль пришла ему в голову только что. – А ты сам не хочешь поехать с ним? А, Сэм? Сэм, в свою очередь, притворился, будто особо никуда не рвется. – Это в Лундон-то? – переспросил он. – Да был я там в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом годе. Ничего хорошего. – Вы могли бы отправиться поездом с мистером Сэмсоном и молодого Доукинза с собой прихватить. Посмотрели бы косилку, пообедали в Лондоне, а к вечеру были бы дома. – Так сразу не скажу. Надоть посоветоваться с женушкой. – Мне важно знать твое мнение об этой машине. – Да, вот это и вправду интересно. – Значит, решено. Я распоряжусь, чтобы Сэмсон все подготовил, – заговорщицки улыбнулся Уолден. – А миссис Джонс можешь сказать, что я тебя силком заставил поехать. – Точно, так я и сделаю, милорд. Поле к этому моменту было уже почти полностью выкошено. Большинство работников остановились, чтобы отдохнуть. Если здесь и водились кролики, то теперь они вынуждены были прятаться в последних рядах нескошенной травы. Уолден подозвал Доукинза и вручил ему ружье. – Ты меткий стрелок, Питер. Попробуй подстрелить одного для себя, а другого для нас. Все встали вдоль кромки поля, чтобы не попасть под выстрелы, и один из работников скосил остатки травы, выгнав кроликов на открытое пространство. Их оказалось четыре, и Доукинз первым же зарядом уложил сразу двоих, а потом еще одного. При звуках выстрелов Алекс болезненно морщился. Уолден забрал свое ружье, прихватил одного из кроликов, и они с Алексом пошли обратно к дому. Алекс не мог скрыть восхищения. – Вы поразительно умеете общаться с народом, – заметил он. – Мне же никогда не удается совместить доброжелательность со строгостью в нужной пропорции. – Это приходит с опытом, – сказал Уолден, демонстрируя убитого кролика. – На нашей кухне он совсем ни к чему, но я тем не менее забрал свою долю добычи, чтобы лишний раз напомнить, что кролики принадлежат мне и если фермерам что-то перепадает, то как мой подарок, а не по праву собственников. «Будь у меня сын, – подумал при этом Уолден, – именно так я и учил бы его вести хозяйство». – То есть проблемы с ними нужно обсуждать и решать к обоюдному удовлетворению, – сделал вывод Алекс. – Да. Это лучший метод, даже если приходится в чем-то уступать.