Эми немного подумала и решилась открыть правду: — Сеньор Альваро, он — один из одаренных. К ним подошел врач. По его веселой улыбке Чарли понял, что опасности для жизни пациента нет. Их провели в небольшую палату. Лайелл сидел на кровати с перебинтованной головой и рукой на перевязи. Мальчик хотел его обнять, но не знал, как это сделать, поэтому он просто поцеловал отца в щеку и взял в ладони его свободную руку. — Прости меня, — темные глаза Лайелла смотрели на сына с любовью. — Мама мне все объяснила, — Чарли стало стыдно за то, что он сомневался в своем отце, который, в конце концов, оказался героем. Лайелл ободряюще сжал его руку: — Ты имеешь полное право сердиться на нас. Чарли энергично замотал головой: — Колдуна нужно было убить, ведь так? Чтобы он никогда, никогда больше не пытался захватить наш город. — У меня бы ничего не получилось без тебя. Ты спас мне жизнь. Но придется еще кое-что сделать, чтобы искоренить зло окончательно. — Ты имеешь в виду Академию Блура? Лайелл мрачно улыбнулся: — Через пару дней я встану на ноги, и мы с тобой все расставим на свои места. Надеюсь, ты поможешь мне? — Конечно. Пока они сидели в палате, мать рассказала Чарли, где она жила все это время: — Ты помнишь ужин в таверне «Сотня голов»? Чарли не смог бы об этом забыть, даже если б очень захотел: — Мы с Билли прятались под одним из столов. Тогда я узнал о Миссис Тилпин и ее предке — чародее. Нас видел человек в синем тюрбане, но он никому об этом не сказал. — Это был отец Офицера Сингха, — сообщила Эми, — и он разрешил мне укрыться в его доме на юге. Я хотела остаться с тобой, Чарли, но это выглядело бы подозрительно, если б Лайелл уехал к морю один сразу после воссоединения с семьей. Мистер Сингх потомок Алого короля. — Тогда и Офицер Сингх тоже! Вошла медсестра, неся на подносе одноразовые шприцы, ампулы с лекарствами и таблетки в пластмассовых стаканчиках. Чарли с мамой попрощались с Лайеллом, пообещав вернуться на следующий день. В коридоре они увидели взволнованную Мисс Инглдью, выходящую из другой палаты. Чарли кинулся к ней с криком: — Как мой дядя? Вы его видели? И тут он вспомнил об их разногласиях и нерешительно добавил: — Или Вы навещали кого-то другого? Мисс Инглдью застенчиво улыбнулась: — Я заходила к Патону, его рана не опасна. Он говорил что-то про помощь леопардов, но я не очень поняла. Только со светом возникли проблемы. Врачи уже дважды переводили его в разные помещения, но лампочки опять продолжают взрываться. — Кто-нибудь пострадал? — ухмыльнулся Чарли, довольный, что его дядя идет на поправку. — К счастью, нет, но там был ужасный беспорядок. Повсюду битое стекло. Сейчас его поместили в маленькую комнату — одиночку, прямо за дверью. Мистера Юбима обещают завтра выписать к всеобщему облегчению медицинского персонала. Чарли не стал слушать дальше. Открыв створки дверей, он нашел нужную комнату и обнял длинного худого мужчину, лежавшего на спине. Его грудь стягивала плотная эластичная повязка: — Привет, малыш. А твой отец — темная лошадка, как я погляжу. — Как у вас дела с Мисс Инглдью? Помирились? — Да! Она очень добра ко мне, взяла вину на себя, хотя, несомненно, это я во всем виноват с моими бесконечными поездками по стране и разбирательствами в семейных делах, — он слегка прокашлялся и добавил, — Ранение творит чудеса, когда дело касается... э-э, отношений, знаешь ли. Ты и сам выглядишь неважно, Чарли. Патон еще раз странно кашлянул: — Сюда идет медсестра выгонять посетителей, но прежде чем ты уйдешь, — он схватил мальчика за руку, — я хочу, чтобы ты первым узнал…, — его щеки порозовели. — Что? — Мисс... э... Джулия... э... Похоже, у Патона сегодня появились проблемы с горлом. Чарли терпеливо ждал, пока спазм пройдет. — Да. Она... э... согласилась выйти за меня замуж. — Ура! — заорал Чарли на всю больницу, — Потрясающе! Вот это новость! К нему бросилась медсестра: — Вон отсюда, молодой человек! Здесь медицинское учреждение, а не ярмарочный балаган. К тому времени, когда Чарли и его мама вернулись домой, в доме номер девять произошли изменения. Во-первых, уехала Бабушка Бон. — Она перебралась жить к сестрам Юбим, — сказала им Мэйзи, — хотя я не уверена, что это надолго. Во-вторых, Элис Энджел начала приводить в порядок свой старый дом. Она решила продать Цветочную лавку в городке Степпинг-Стоунз и навсегда вернуться обратно. В воскресенье вечером люди начали возвращаться в город. Они вели себя так, словно уезжали на обычный уикенд. Губительный туман, накрывший их дома, считался совпадением. О том, что на Пустоши произошла битва, нигде не упоминалось. События такого рода были неприемлемы для простых обывателей. Все сходились во мнении, что на Пасху будет прекрасная погода. В садах начали распускаться нарциссы и ирисы, а на аллеях благоухали цветущие вишни. Преобразилась и улица Пимини. Странные дикари, пришедшие неизвестно откуда, исчезли так же таинственно, как и появились. Миссис Кэттл теперь оставалась единственной обитательницей этого района. Она надеялась, что со временем у нее появятся более дружелюбные соседи, чем раньше. Двуручный меч, как и прежде, занял положенное ему место на стене кузницы, а лазурный питон снова странствовал вокруг чайников — то видимый, то невидимый. Миссис Кэттл предложила Дагберту Эндлессу поселиться у нее в доме, и он с радостью согласился. Мальчик мечтал обучиться у нее кузнечному ремеслу, чтобы самому создавать красивые вещи из металла. — Не обязательно оружие, — сказал он Миссис Кэттл, — но, может быть, церемониальные мечи, декоративные стулья, столы, каминные принадлежности и тому подобное. — А как насчет чайников? — спросила женщина. — Это в первую очередь, — ответил Дагберт. В понедельник утром на занятия в Академию Блура не явился ни один ученик. Ходили слухи, что сейчас это не лучшее место для пребывания. В тот же день после обеда из больницы выписали Лайелла Бона и Мистера Юбима. Когда они вернулись домой на улицу Филберта, Госпожа Кухарка временно переехала в опустевшую комнату Бабушки Бон. Лайелл и Эми хотели как можно скорее перебраться в свой старый дом на углу Алмазной улицы и Лимонного проспекта. Но, прежде всего, предстояло разобраться с тайной, скрытой в шкатулке Мэйбелл. На следующий день, ближе к вечеру, Лайелл повел Чарли и Дядю Патона в собор, где он все еще числился официальным органистом. Они прошли по широкому проходу к хорам и величественному органу, длинные трубы которого устремлялись ввысь навстречу сводчатому куполу. Чарли не представлял, где его отец мог спрятать инкрустированную жемчугом шкатулку. Лайелл озорно улыбнулся и приподнял мягкое сиденье скамьи органиста. Внутри тайника лежала шкатулка. — Никогда бы не догадался, — воскликнул Дядя Патон, — замечательное хранилище! Кто бы мог подумать? Он вытащил ларец: — Но как его открыть? Ведь у нас нет ключа. — Можно взломать замок, — предложил Лайелл, — правда, при этом будет поврежден рисунок. Чарли забрал у дяди шкатулку. Он перевернул ее и стал изучать замысловатые узоры на крышке и по бокам: крошечные перламутровые звезды, птицы, листья и цветы. Звезды притягивали его взгляд и манили за собой в глубину. Мальчик обнаружил, что он очень медленно, почти незаметно погружается, перемещается в комнату с горящими свечами. Возле стола спиной к нему стоял мастер и вдавливал крошечные кусочки перламутра в заднюю стенку шкатулки. Мужчина повернулся и Чарли узнал своего старого знакомого — колдуна Скорпио, на его пальце сидела маленькая жемчужная кошка. — Чарли, — отец тряс его за руку, — что с тобой, очнись!