Никто и никогда не говорил ему таких слов. Он чувствовал себя весьма польщенным и слегка покраснел от удовольствия. Его тетушки и Бабушка Бон обычно утверждали обратное. — А теперь расскажи мне о том, что произошло, — попросила Госпожа Кухарка, — хотя я и так уже начинаю догадываться. Чарли маленькими глотками смаковал восхитительно сладкий напиток и подробно рассказывал обо всем, что случилось. В конце концов, его так разморило от тепла и какао, что язык начал заплетаться, веки налились свинцом, а глаза стали закрываться сами собой. Дара слегка встряхнула мальчика за плечо, чтобы разбудить: — Чарли, ты можешь вернуть Билли? Я так по нему скучаю. Она посмотрела на старого пса: — И Душка в последнее время выглядит очень подавленно. Я пытаюсь беседовать с ним, но это не то же самое. Только Билли может говорить на его языке. Чарли зевнул и протер глаза: — Я попробую, но сначала мне надо найти картину, на которой изображен замок Бэдлок. Только так я смогу попасть в мир Графа Харкена. Вообще-то, я бы очень хотел снова увидеть Матильду. Госпожа Кухарка покачала головой: — Внучка чародея? Забудь о ней. Она из другого мира. Я постараюсь разузнать о картине. А сейчас тебе лучше вернуться в постель, пока Надзирательница не хватилась. Чарли неохотно оторвался от теплой печки и направился к потайному ходу. — Будь осторожен, — прошептала Дара, закрывая за ним дверь. В Главном зале по-прежнему никого не было, и мальчику удалось незаметно проскользнуть по лестнице в свою спальню. Он не знал, что весь персонал решил в эту ночь держаться подальше от западного крыла. Большинство сотрудников легли спать пораньше, чтобы не столкнуться с людьми, которые в этот момент отчаянно ругались в Танцевальном зале. Старик Иезекииль никак не мог поверить в случившееся: — Такой чудесный Морской Глобус, — причитал он, нарезая круги по залу в инвалидном кресле, как будто его бесконечное вращение могло каким-то чудесным образом вернуть Глобус из небытия, — Лорд Гримвальд успел их утопить? Скажи, он успел, он их утопил? — Я же сказал тебе, что да! — заорал Манфред, — Он должен был. Ты бы видел эти огромные волны! — Значит, ты просто стоял и тупо смотрел на происходящее и ничего не сделал с духами предков Лизандра?! — завизжал Иезекииль, — ты трусливый сопляк, мокрая курица! — Хотел бы я посмотреть, как ты попытаешься остановить сотню духов с копьями наперевес, с горящими факелами и... и с барабанами, — крикнул в свое оправдание Манфред. — Тебе не обязательно было нападать на них, глупец, — потряс кулаками Иезекииль, — ты мог просто незаметно подойти к Лизандру сзади и дать ему как следует по голове. — Не мог! — Манфред ударил ногой по луже воды в центре Танцевального зала — все, что осталось от Морского Глобуса, насколько он знал. Он не заметил крошечной сферы, которой теперь владел Дагберт, и даже не подозревал о ее существовании. От воды исходил неприятный запах протухшей рыбы, и Манфред снова ударил по луже ногой, подняв кучу брызг и окатив подъехавшего в инвалидном кресле прадедушку с головы до ног: — В любом случае, Лайелл Бон утонул, так что теперь он не вернется домой, чтобы ворошить прошлое. — А как же я? — горестно взвыла Миссис Тилпин, раскачиваясь из стороны в сторону на краю бассейна, — моего маленького сына искалечили, моего мечника... отправили обратно. А Лорд Гримвальд обещал подарить мне замок, слуг, деньги. Все пропало ни за грош. Нет, я так больше не могу. Я задушу кого-нибудь. Или сделаю еще хуже. Я превращу их всех в жаб. — Как будто... это так легко, — пробормотал Манфред. — Прекратите! — крикнул Доктор Блур. Он сидел на стуле в конце зала, — хватит ругаться и угрожать. Это ничего не даст. Если мы хотим чего-то добиться, нам надо сплотиться. Властный голос директора заставил всех замолчать. Миссис Тилпин смотрела в мутный бассейн, Манфред тихонько постукивал по паркету мокрым ботинком, а Иезекииль обиженно нахохлился, завернувшись в мокрый шерстяной плед. — Но ведь по сути ничего не изменилось и ничего страшного не произошло, — нарушила молчание Миссис Тилпин. Ее тон был таким вкрадчивым и коварным, что остальные посмотрели на нее с удивлением. — Скоро здесь появится чародей Харкен. Его люди уже в городе, с каждым днем их становится все больше. Так что вы сможете сохранить свою драгоценную школу, никто ее у вас не отнимет. Она раскинула руки и, пристукивая каблуками, закружилась в лихом танце вокруг бассейна, ее длинная, сверкающая блестками черная юбка развевалась как парус на ветру, задевая грязную воду и вызывая рябь на ее поверхности. — И тогда от Чарли Бона, Билли Грифа, Лизандра Веда и его драгоценных духов предков останутся одни воспоминания, — пропела она. — А что останется от Алого рыцаря? — язвительно спросил у нее Манфред. — Алый рыцарь, — повторила, как попугай, Миссис Тилпин, и ей внезапно расхотелось танцевать. ГЛАВА 15 ТУМАН! Билли Гриф спал теперь на ворохе прелой колючей соломы, а светильником ему служила тонкая свеча, которая всегда догорала до наступления ночи. Хотя маленький пленник вряд ли знал, когда заканчивалась ночь, и наступало утро, ведь в его промозглой, сырой камере отсутствовали окна. Зато у него был Рембрандт, с которым можно поговорить. К счастью, Графиня не выполнила свою угрозу убить крысу, полагая, что она все равно умрет, если Билли не поделится с ней своей скудной порцией черного хлеба. Но Рембрандт не умер, а напротив, процветал. Он нашел себе подружку: маленькую коричневую зеленоглазую крысу по имени Глория, очень красивую и заботливую. Будучи в два раза меньше Рембрандта, она легко пролезала через крошечную дыру в камере Билли и приносила Рембрандту вкуснейшие деликатесы из кухонного помойного ведра. Поэтому питомец Билли вполне обходился без пайки черного сухого хлеба, и вместо того, чтобы умереть от истощения, он становился все более упитанным и вальяжным. Граф Харкен и его жена были единственными людьми в замке Бэдлок, которые когда-либо видели грызунов до появления Рембрандта. Много лет назад они привезли с собой двух крыс (самца и самочку) из города Алого короля. Но те сразу же пропали, и Граф решил, что их съел один из прожорливых ненасытных слуг (хотя все они клялись, что никогда в глаза не видели крыс). На самом деле эта умная парочка прогрызла себе в горе несколько глубоких нор, обустроила уютное гнездышко и обзавелась многочисленным потомством. Глория являлась их последней выжившей праправнучкой. Иногда Рембрандт с подружкой исчезали на целый день. Они терпеливо ждали, когда охранник Билли пойдет ужинать на кухню, а затем проскальзывали сквозь решетку камеры и по крутым каменным ступеням пробирались наверх во дворец. Рембрандт мог бесконечно рассказывать об их удивительных приключениях, и, в конце концов, Билли засыпал под его тоненький писк. Без этих историй, он бы вообще никогда не заснул. Подземную камеру охранял тролль по имени Большой палец, приземистое, уродливое существо с причудливым большим пальцем величиной с его ладонь. Он ненавидел всех и вся из мира Билли, особенно Чарли Бона, которому однажды удалось проскользнуть в Бэдлок и выбраться из него, не будучи пойманным. А еще Чарли умудрился спасти своего предка, гиганта Отуса Юбима, прямо из-под носа у Большого пальца. Билли отказался от помощи Чарли, когда тот предложил ему бежать. Маленький альбинос думал, что в Бэдлоке жизнь будет лучше. Здесь у него появился дом, много животных, пусть даже иллюзорных, с которыми можно было поговорить, и подруга Матильда. Как же он теперь сожалел об этом решении! Неделя в страшных подземельях замка сломила дух мальчика. Теперь он тосковал по дому не меньше, чем когда-то Рембрандт. Но Билли знал, что надежды на то, что Чарли во второй раз отправится его спасать, практически нет. — Билли! Билли! Тихий шепот не смог разбудить пленника, который погрузился в глубокий сон после очередной крысиной истории. Он крепко спал, прижавшись головой к мягкой спинке друга, а его очки аккуратно лежали на полу рядом с постелью из соломы. — Билли! Билли! На этот раз настойчивый голос прорвался сквозь сон мальчика. Он потянулся за очками, водрузил их на нос и сел. В комнате охранника за пределами его камеры мерцал слабый огонек свечи. Билли моргнул, всматриваясь в темноту. Свеча поднялась повыше, и он увидел лицо девушки, обрамленное длинными черными локонами. — Матильда? — прошептал узник. — Я сделаю дубликат ключа от твоей темницы, — она показала мальчику большой железный ключ, который обычно висел на шее омерзительного тролля. — Я дала твоему охраннику одно из сонных зелий моей бабушки. Мне удалось подмешать порошок в его кружку с элем, прежде чем слуга принес ее сюда. Так что я успею сделать слепок раньше, чем проснется Большой палец. — Матильда! — окликнул ее Билли, когда девушка начала подниматься по ступенькам, — а почему ты не можешь выпустить меня прямо сейчас? Она оглянулась, и мальчик увидел в свете огонька свечи тень сожаления на ее лице: — Тебе некуда идти. Они сразу же разыщут тебя, и тогда все станет еще хуже. Давай дождемся прихода Чарли. Билли отчаянно вцепился в железные прутья своей камеры: — Ты думаешь, он вернется?! — Я сделаю для этого все возможное, — загадочно ответила она. Выйдя из подземелья, Матильда поднялась по длинной винтовой лестнице в маленькую комнату на самом верху дворца. Здесь ее ждал Дорго, который был слугой Билли до его ареста. Он жил в Бэдлоке задолго до вторжения туда чародея, превратившего их мир в страшное, бесплодное место. Во дворце находилось еще много существ, подобных Дорго. Все они являлись слугами разного рода и ранга, но при этом выглядели абсолютно одинаково: маленькие, коренастые с приветливыми веснушчатыми лицами, светлыми бровями и ресницами и обязательными шерстяными шапочками на головах. Их объединяла одна общая черта: подружившись с хозяином, они сохраняли ему верность до гроба. Дорго владел кузнечным ремеслом. В маленькой комнатке, которую нашла для него Матильда, он установил скромную печь и на деревянном подносе месил мягкую глину, чтобы сделать из нее слепок. В тигле, подвешенном к балке над печью, ждал своего часа расплавленный металл. — Получилось! — сказала Матильда, заходя внутрь и протягивая ему ключ, — сколько тебе понадобится времени? Дорго не любил говорить понапрасну. Он взял у Матильды ключ и, вдавив его в глину, пробормотал: — Быстро! Она не знала, сколько времени займет процесс изготовления дубликата. Часы в замке имелись только у Графа Харкена, хотя они представляли собой не совсем обычное, магическое устройство, которое наряду с часами и минутами показывало созвездия и облака.