Зато Матильда хорошо помнила, что между каждым приемом пищи проходит ровно пять часов. Желудок подсказывал ей, что до ужина осталось часа два, но ключ на пояс тролля нужно вернуть раньше. — Увидимся через час, — сказала она Дорго и, покинув его импровизированную кузницу, спустилась в комнату, где Граф Харкен хранил свои картины. Чародей неплохо рисовал и считал себя первоклассным художником, но его таланту, несомненно, помогала магия. Среди ярких красочных пейзажей и рисунков невероятных животных ее интересовала только одна картина, на которой был изображен город Алого короля. Матильда провела много часов, изучая его площади, улицы и переулки. Билли показал ей, где находится Академия Блура, парк и руины некогда величественного замка, построенного Алым королем — ее прадедом, а также предком Билли. Иногда, услышав, что кто-то идет, Матильда пряталась среди больших холстов, натянутых на деревянные подрамники. Ей никогда не запрещали заглядывать в эту комнату, но что-то заставляло ее бояться, что ее там найдут. Однажды, сидя в темном углу за мольбертами, она услышала женский голос, доносившийся из картины с изображением города Алого короля. Чародей ей ответил. Так Матильда узнала о женщине по имени Титания, которая пыталась помочь Графу Харкену вернуться в город. Матильда не представляла, почему он, великий чародей не мог сделать этого сам. Городской пейзаж лежал как на ладони, будто Граф рисовал его с высоты птичьего полета. Все улицы и здания располагались под таким углом, что были видны не только отдельные дома, но даже их двери, окна и деревья в садах и парках. Матильда смотрела на здания, пытаясь угадать, что происходит за их темными окнами, и часто слышала обрывки музыки, лай собак, чье-то пение или гудки одной из необычных машин, заполнявших улицы: Билли называл их автомобилями. Но больше всего Матильда любила наблюдать за домом, возле которого росло раскидистое дерево, потому что там жил мальчик по имени Чарли Бон, настолько храбрый, что рискнул однажды отправиться в Бэдлок, мальчик, который жил в далеком будущем на девятьсот лет вперед. — Сможет ли ее голос достичь мира Чарли, — задалась вопросом Матильда, — Сможет ли? Она положила руку на картину. Ее пальцы коснулись высокого окна, прямо над деревом у дома номер девять по улице Филберта. — Смогу ли я? — робко прошептала она, — Чарли, ты здесь? В эту пятницу Элис Энджел решила навести порядок в пустующей комнате на чердаке. Бабушка Мэйзи постоянно занималась покупкой продуктов, приготовлением еды и мытьем грязной посуды, так что на остальное у нее просто не хватало времени. На стенах комнаты висели многочисленные полки, на которых лежали чемоданы со старой одеждой, фарфоровыми сервизами, книгами и газетами, а также коробки с непонятным содержимым. На полу валялись длинные рулоны ткани, сломанные стулья, в углу стоял журнальный столик, древняя швейная машинка и старое кресло-качалка. Элис пододвинула качалку к окну и села. — Мда, в первую очередь нужно будет вымыть окна, — заметила она, проводя рукой по грязному стеклу. Ее пальцы начало покалывать, как если бы поверхность стекла была наэлектризована. Она не слишком удивилась, когда далекий приятный девичий голос спросил: — Чарли, ты здесь? — Чарли сейчас нет, дорогая, — ответила Элис, слегка касаясь оконного стекла, — попробуй связаться с ним позже. — Спасибо, — сказал голос. Женщина улыбнулась. Интересно, из какой дали прилетели слова? Сколько лет разделяло ее и собеседницу? — Когда же я смогу его снова увидеть? — на этот раз голос звучал тоскливо и слегка нерешительно. Не вопрос, а скорее мысли вслух. — Не знаю, моя дорогая, — ответила Мисс Энджел, хотя и знала, что девушка уже ушла. — Интересно..., — подумала Элис и стала наводить порядок: вытирала пыль с книг, аккуратно складывала их на полки и расставляла вещи на свои места. Начался дождь. Женщина посмотрела в окно. Не так давно прошла очень сильная гроза. Она, конечно, знала, что ее вызвал не кто иной, как Лорд Гримвальд, который пытался утопить Лайелла Бона. Элис была светлой ведьмой и обладала даром ясновидения, и теперь она чувствовала, что Повелителя Океанов нет в живых. Но иногда, правда довольно редко, интуиция ее подводила. Вот и сейчас Элис не могла понять истинное происхождение непогоды. Капли необыкновенного дождя стали размером с чашку воды. Вскоре они превратились в ведра. Ух! Какие брызги! Машины возмущенно гудели, птицы прятались в укрытия. По улице шел одинокий пешеход в коричневом плаще и широкополой непромокаемой шляпе. Он шагал по направлению к их дому, размахивая старомодной докторской сумкой, и, казалось, дождь его ничуть не беспокоил. Вскоре раздался звон колокольчика и удивленный вскрик Бабушки Мэйзи, открывшей дверь посетителю. Элис уронила книгу, с которой в этот момент стирала пыль, и кинулась вниз по лестнице, прыгая через две ступеньки. Когда она добралась до кухни, то обнаружила человека в непромокаемой шляпе, сидящим за столом с сумкой на коленях. С его шляпы, плаща и с больших коричневых усов капала вода. — Мэйзи! — воскликнула Элис, глядя на незнакомца, — с тобой все в порядке? — Да, не беспокойся, — хозяйка нахмурилась, глядя на маленькие лужицы, образовавшиеся на ее недавно вымытом полу, — просто я не привыкла видеть этого молодого человека с усами. Незнакомец поднес руку к усам, но Мэйзи его остановила: — Нет, нет, не снимай их. Бабушка Бон может тебя узнать. Крепко прижав усы к верхней губе, парень сказал: — Извините за беспорядок, Миссис Джонс. Я по привычке. Не смог удержаться. — Я так и подумала, — проворчала Мэйзи и взяла швабру, — познакомься, Элис — это Танкред Торссон, повелитель штормов и друг Чарли. — Ах, вот в чем причина дождя! — Мисс Энджел посмотрела в окно, — а почему ты не в академии? — Официально считается, что я умер, — мрачно сказал Танкред, — Меня утопил мальчик по имени Дагберт Эндлесс, или почти утопил. — Теперь понятно, — Элис сразу оценила ситуацию. — Мне ужасно скучно, — продолжил парень с приклеенными усами, — всю неделю не с кем поговорить. Я понятия не имею, что происходит в школе и чувствую себя не в своей тарелке. Понимаете, мой дом далеко отсюда — наверху на холмах... Он внезапно остановился и нахмурился, опасаясь, что и так сказал много лишнего: — Простите, а Вы кто? — Я крестная мать Оливии Карусел, — успокоила его Элис, девочка попала в беду, поэтому я сейчас здесь. — Правда? — Танкред нетерпеливо наклонился вперед, — Наконец-то хоть какая-то новость. В какие неприятности угодила Оливия на этот раз? — Все гораздо серьезнее, — укоризненно сказала Элис, — ее поймала в ловушку сильная черная ведьма. Танкред откинулся назад и задумался: — А-а-а, Вы, должно быть, имеете в виду Миссис Тилпин. Элис тяжело вздохнула: — Боюсь, что да. Вдруг она оглянулась через плечо: — Сюда кто-то идет. Приготовься, Танкред. Парень принял серьезный вид, выпрямил спину и положил руки на свою сумку. Дверь открылась, и на кухню вошла заспанная Бабушка Бон в халате и в тапочках на босу ногу. — Где мой чай? — спросила она, зевая, — Сейчас ведь время пить чай? — Думаю, Вы правы, Гризельда, — кивнула Мэйзи и поставила чайник на плиту. Бабушка Бон повернулась и уставилась на Элис и Танкреда: — Что здесь делают посторонние? Это не ваш дом. — Можно я поживу у Вас некоторое время? — Элис одарила Гризельду лучезарной улыбкой с толикой магии, — меня зовут Элис Энджел, помните? — Кажется, да, — Бабушка Бон снова зевнула, — А ты кто такой? — переключилась она на Танкреда. Парень вскочил на ноги и услужливо открыл свою сумку. В ней лежали осколки разбитой фарфоровой посуды, частично завернутые в папиросную бумагу. Танкред собрал все черепки сервиза, которые его мать приготовила для склеивания. Бедная Миссис Торссон теперь пользовалась только пластиковыми чашками и блюдцами, поскольку ее муж и сын не могли себя контролировать и, поднимая ураганный ветер, постоянно разбивали стеклянную посуду. — Ну и что дальше? — Бабушка Бон брезгливо ткнула костлявым пальцем в битый фарфор, — Ты пытаешься продать мне этот хлам? — Не совсем так, Мадам, — ответил Танкред нарочито хриплым голосом, — я его склеиваю. У Вас есть разбитый фарфор? Бабушка Бон с неприязнью посмотрела на бессовестного проходимца: — Нет. А если бы и был, тебе его я бы не отдала. Не зная, что ответить, Танкред пожевал губами и сел на стул. — Ваш чай готов, Гризельда, — сказала Мэйзи, — я положила на блюдце печенье, как Вы любите. Бабушка Бон молча взяла чай и печенье и вышла из комнаты, как всегда, забыв сказать спасибо. — С Миссис Бон все в порядке? — тихо спросил Танкред, — мне кажется, что она не такая, как обычно. Мэйзи засмеялась: — Она стала такой с тех пор, как приехала Элис, — думаю, наша гостья наложила на старушку свои чары. Элис взглянула на свои длинные, изящные пальцы: