– В этом вы правы, сержант. А вот насчет сказанного ранее… вы ошиблись. – В чем? – Сражение за Восточный Лондон не назревает. Оно уже началось. Глава 70 Невилл Пирсон, полный словоохотливый человек лет шестидесяти, обогнул приставную лестницу, переступил через ведро с краской, поправил очки и протянул Фионе руку. – Вы и есть миссис Сомс? – спросил он, так энергично тряся ее руку, что у нее застучали зубы. – Рад знакомству. Тедди мне писал и все рассказал о вас. На нем был мятый коричневый костюм, модный лет этак двадцать назад, и желтый клетчатый жилет с пятнами от чая и прилипшими хлебными крошками. Голова лондонского адвоката облысела, если не считать островков седых волос по бокам. Красноватое лицо говорило о том, что мистер Пирсон любит поесть и выпить. Видом своим он разительно отличался от Тедди и других нью-йоркских адвокатов, знакомых Фионе. Те всегда одевались опрятно, следили за волосами и ногтями и носили дорогую обувь. С потертым портфелем под мышкой и очками, норовящими сползти на кончик носа, Пирсон был больше похож на чудаковатого ученого, чем на одного из лучших лондонских барристеров в области гражданского права, имевшего звание королевского адвоката. – Я тоже рада знакомству с вами, мистер Пирсон, – ответила Фиона. – М-да… Вот что… – Он принялся оглядываться по сторонам. – Перво-наперво нам нужно отыскать тихий уголок. Я бы пригласил вас в свой кабинет, но строители там все разворошили. Покорнейше прошу извинить нам этот чудовищный беспорядок. Мы переживаем… обновление. Идея одного из младших барристеров. Он считает, что наша контора выглядит отставшей от времени. Современный вид должен способствовать притоку клиентов. А по-моему, ничего, кроме напрасной траты денег и жуткого неудобства. Эдвардс! – Слушаю вас, мистер Пирсон, – ответил молодой человек за секретарским столом. – Мне нужен кабинет. – Полагаю, сэр, что кабинет мистера Лейзенби сейчас свободен. – Прекрасно. Прошу за мной, миссис Сомс. И постарайтесь не запачкать подол вашего платья. Из приемной они двинулись по длинному коридору. Пирсон говорил без умолку, рассказывая ей о почтенном здании «Грейз инн», где размещалась одна из четырех адвокатских корпораций. Здание построили еще в XIV веке и затем расширили при Тюдорах. Столько десятилетий оно великолепно стояло и не требовало помощи этих пустоголовых реставраторов. Фиона шла за ним, улыбаясь и наслаждаясь звуком его голоса. Она соскучилась по музыке английских голосов. Нью-йоркцы говорили отрывисто, выстреливая слова. Речь их была такой же торопливой, как ритм жизни. Лондонцы наслаждались своим языком. Это касалось всех социальных слоев. Фиона вспомнила несколько манерную речь консьержа в отеле. Он явно подражал высшему обществу, быстро произнося согласные, но замедляя темп на гласных. Или кучер, выросший в Ламбете. Тот с наслаждением жевал буквы, словно они были куском сочного стейка. Путешествие в контору Пирсона стало первым выходом Фионы в город с тех пор, как вчера она поселилась в отеле «Савой». За эти сутки она вдоволь насмотрелась на богатый, изысканный Лондон, о котором ничего не знала. Ее номер в отеле состоял из нескольких просторных комнат. Горничные и коридорные были готовы исполнить малейшее ее желание. Карета везла ее в судебные инны[18] по чистым, светлым улицам с элегантными домами и роскошными магазинами. Фиона хорошо помнила, что не весь Лондон состоит из таких прекрасных улиц и домов. К востоку отсюда находился совсем другой город, где господствовали бедность, борьба за существование, голод и трудности. Как и мифический Янус, Лондон имел два лица. Скоро она увидит то, другое лицо. Нет, не Уайтчепел. Отправиться туда у нее пока не хватало духу. Она поедет в Боу – навестить Родди. Она жаждала и одновременно страшилась этой встречи. Радостно было снова увидеть его. Но Фиона знала: она не сможет промолчать и расскажет Родди о том, что в действительности произошло с ее отцом. Невзирая на давность лет, для Родди это будет ударом. – Ну вот и пришли! – воскликнул Пирсон, останавливаясь перед дверью, затем распахнул дверь и тут же испуганно затараторил: – Боже мой! Лейзенби, тысяча извинений! И вы, сэр, простите меня. Не смею вам мешать. Еще раз, примите мои извинения. Он быстро закрыл дверь, но Фиона успела услышать, как человек – вероятно, это и был Лейзенби – сказал Пирсону, что кабинет Филлипса, кажется, свободен. Затем она услышала второй голос, наверняка принадлежавший клиенту мистера Лейзенби. Тот сказал Пирсону, что ничего страшного не произошло. Что-то в этом голосе заставило Фиону остановиться посреди коридора. Голос был мужским, теплым. Живым, полным юмора. Говоривший родился и вырос в Восточном Лондоне. Фиона подошла к двери и, зачарованная голосом, взялась за ручку. – Прошу сюда, миссис… миссис… Черт, успел забыть! – Сомс, – подсказала Фиона. «Ты что, сдурела? – мысленно отругала она себя. – Как ты можешь врываться в чужой кабинет и мешать важному разговору?» – Конечно. Сомс, – облегченно вздохнул Пирсон, ведя ее к лестнице. – Попытаем счастья на другом этаже. Этот кабинет занят. Очень важный клиент. Постоянно его вижу, но никак не запомню его фамилию. Ну никакой памяти на имена и фамилии. Бартон? Барстон? Что-то вроде этого. Владелец обширной сети первоклассных магазинов. Как же она называется? «Монтегю»! Вспомнил ведь! – (Они вышли на лестницу.) – А колесики еще крутятся, – удовлетворенно произнес Пирсон, хлопая себя по макушке. Фиона не в первый раз задала себе вопрос: о чем думал Тедди, рекомендуя ей этого человека? – Бартон – очень успешный малый, – продолжал Пирсон. – Поднялся из самых низов. Вы ведь чем-то на него похожи? Вы не только чаем торгуете? Помню, Тедди писал, что у вас целая сеть магазинов. Вам непременно стоит посетить хотя бы один магазин «Монтегю». Изысканнейшие заведения, скажу я вам. – Он остановился на верхней ступеньке. – На будущей неделе у них открывается головной магазин в Найтсбридже. Ожидается пышное празднество. Всю нашу контору пригласили. Почему бы вам не присоединиться к нам с женой? Вначале поужинали бы где-нибудь, а потом отправились бы на торжество. У Фионы имелись дела поважнее, чем участие в чьих-то торжествах, и она вежливо отклонила приглашение. Однако Пирсон продолжал настаивать. Казалось, он не успокоится, пока она не согласится, и Фиона, которой не терпелось перейти к обсуждению своего дела, дала согласие. Обрадованный Пирсон ввел ее в пустующий кабинет, попросил проходившего мимо клерка принести им по чашке чая и наконец занялся делом. Он перечитал бумаги, присланные Тедди, после чего засыпал Фиону вопросами. Вся его болтливость и рассеянность испарились. Фиона убедилась, что Тедди был совершенно прав, вручив ее заботам опытного и проницательного адвоката. – Ваше требование, миссис Сомс, абсолютно законно, – подытожил Пирсон, продолжая листать бумаги. – И оно, вне всякого сомнения, найдет поддержку в суде. – Рада слышать, – сказала Фиона, у которой отлегло от сердца. – Однако… думаю, Тедди уже вас предупреждал. Процесс будет затяжным и дорогостоящим. Вспыхнувшая надежда угасла. – Мистер Пирсон, неужели вы никак не можете ускорить рассмотрение моего дела? Разве нет углов, которые можно было бы срезать? Нет способа побыстрее протолкнуть через суд мое требование? Пирсон посмотрел на нее поверх очков: – Миссис Сомс, закон нельзя ускорить. И что-то протолкнуть через него – тоже. Фиона кивнула, вынужденная смириться: – Как по-вашему, сколько времени все это займет? – Мне понадобится несколько дней на детальное изучение документов и наведение справок. Затем я смогу назвать вам примерные сроки. Должен сразу предостеречь вас от чрезмерного оптимизма. Я знаю адвокатов Элджина. Уверен, в конечном счете мы одержим победу, но благодаря их стараниям эта победа не будет легкой. И приятной тоже не будет. Вы понимаете мой намек? – Да, мистер Пирсон, и я готова к разным пакостям со стороны моего оппонента. Пирсон внимательно посмотрел на нее, оценивая степень ее искренности, затем сказал: – Вот и отлично. На этом их первая встреча закончилась. Пирсон пообещал известить Фиону через неделю, после чего встал и взялся проводить ее до кареты. На обратном пути они вновь проходили мимо кабинета Лейзенби. И вновь Фиона услышала завороживший ее голос. На этот раз он звучал громче, хотя тяжелая дверь все равно его приглушала. Выдержанные, властные интонации совсем не вязались со столь живым и непосредственным голосом. Но притягательность оставалась, и Фиона опять взялась за ручку двери. – Нет, миссис Сомс, нам туда, – напомнил ей Пирсон. «Что это со мной?» – вторично подумала Фиона. Они спустились вниз. В вестибюле она простилась с Пирсоном и покинула здание «Грейз инн». Глава 71 Родди О’Мира искоса поглядывал на стоящую рядом элегантную женщину. Такая изысканная, такая властная! Трудно поверить, что когда-то она была босоногой девчонкой в заплатанном платьишке и фартуке, которая с широко открытыми глазами слушала у очага его истории о фейри и лепреконах. Но вот Фиона подняла на него свои удивительные синие глаза, и Родди вздохнул с облегчением. Та девчонка никуда не исчезла, оставшись жить в ее глазах. Конечно, лицо изменилось, став лицом женщины: тонкокостным, с легкими морщинами на лбу – следами жизненных невзгод и забот, но глаза… они оставались такими же по-детски живыми и удивленными. Теплыми, но умеющими быть твердыми как сталь. И непокорными. «Отцовские глаза», – подумал Родди. И бунтарский дух она тоже унаследовала от отца. Бунтарский дух, когда-то заставивший ее отца возглавить рабочий союз, а ее – бежать из Уайтчепела и добиться головокружительного успеха. Глядя на Фиону, Родди невольно вспомнил об ее отце – своем давнем друге. Ему стало грустно, но он изо всех сил постарался это скрыть. Не хотелось огорчать дорогую гостью болезненными воспоминаниями о прошлом и портить эту чудесную встречу. Фиона приехала к ним на обед. Грейс приготовила настоящий английский обед: ростбиф и йоркширский пудинг со всеми надлежащими приправами. Ее появление вызвало слезы и смех одновременно. Родди и Грейс не сразу привыкли к новому облику Фионы. Ей не хотелось выпускать их из объятий. Родди пытался взять у нее шляпу, Грейс бросилась предлагать чай, но Фиона отказывалась, пока вдоволь не наобнималась и не нацеловалась с каждым. Следом явился кучер, тяжело нагруженный коробками и пакетами с эмблемой роскошного нью-йоркского магазина. Грейс Фиона привезла модную шляпу и рубиновые серьги, Родди – кашемировый пиджак и золотые запонки. Их дети, девятилетний Патрик, семилетняя Эмили, четырехлетний Родди-младший и Стивен, которому недавно исполнился годик, получили игры, игрушки и сласти. За чаем в гостиной и обедом в столовой говорили, естественно, об этих десяти годах. Родди и Грейс рассказывали о том, как жили здесь, о повышении по службе, переезде в этот дом, рождении детей; Фиона – о своей жизни в Америке. Закончив рассказ, она немного помолчала. – Я никогда не писала об этом в письмах, – начала Фиона. – Вы так и не знаете причину, заставившую нас с Шейми спешно бежать из Уайтчепела. И теперь я хочу извиниться за это перед вами обоими. Родди видел, с каким трудом дается ей каждое слово. Он даже пытался возразить, что теперь это уже не имеет значения. – Нет, дядя Родди, я должна об этом сказать. Запоздало я хочу попросить прощения за то, что сорвалась с места и даже не сообщила, куда отправляюсь. Не поблагодарила вас за все, что вы для меня сделали. Но на то была серьезная причина, и теперь я хочу вам о ней рассказать… Я просто обязана рассказать. – Посмотрев на Родди и Грейс, Фиона перевела взгляд на их детей. – Но вряд ли будет уместно говорить об этом за столом. – Родди, своди Фиону на прогулку, – предложила Грейс. – Вы спокойно поговорите, а я пока посуду вымою. Когда вернетесь, возьмемся за десерт. Они отправились в близлежащий парк. Наступал вечер, но июльское солнце по-прежнему грело, сияя на безоблачном небе. – Нет ничего прекраснее лета в Англии, – сказала Фиона, любуясь кустиками люпина. – Раньше я этого не замечала. В Уайтчепеле все времена года были унылыми. А сегодня я ехала через Гайд-парк, и просто дух захватывало. Такая красота! Родди согласился. Фиона продолжала рассуждать о погоде, о цветах, о Лондоне. Родди слушал ее и недоумевал: почему она говорит о чем угодно, но только не о главном, ради чего они и отправились гулять? Может, это как-то связано с Джо? Родди намеренно не упоминал о нем; захочет – сама спросит. Или она собирается рассказать о деньгах, которые, по утверждению Шихана, тогда украла у Бертона? В любом случае это хождение вокруг да около подсказывало Родди: эта тема и сейчас остается для Фионы болезненной. Сам он считал, что нужно сразу переходить к сути. Это как снимать бинт с раны. Лучше не затягивать, иначе будет еще больнее. – Девочка, ты ведь хотела мне что-то рассказать. Фиона кивнула, глядя вперед. Родди видел, как двигается ее подбородок. Потом она повернулась к нему, и в ее глазах появилось новое выражение: печаль, соединенная со злостью. Нет, даже с гневом. Такого Родди прежде не видел. Когда они с Шейми жили у него, ее глаза были полны душераздирающего горя. Видел он в них и отчаянную безнадежность. Но откуда взялся гнев? – Да, дядя Родди, я хочу тебе рассказать. И много. Вот только мужества начать не хватает. – Фиона, дорогая, может, не стоит тревожить призраков прошлого? – Увы, стоит! Я бы и сама хотела забыть, но не могу. Давай присядем, – сказала она, махнув в сторону ближайшей скамейки.