– Нельзя. – Фиона вновь опустила глаза, разглядывая узоры на сумочке. – Уилл хочет детей. И не через несколько лет, а сразу. Он говорит, что ему хочется увидеть, как они вырастут и встанут на ноги. – Когда люди женятся, обычно так и происходит. Не понимаю, чем дети помешают твоим замыслам? – Он хочет, чтобы дети росли за городом. В Гайд-Парке. И он хочет, чтобы я жила там. Постоянно. Уилл вообще не хочет, чтобы я работала. Женщины моего… моего будущего положения не работают. Это недопустимо, поскольку плохо отразится на нем. Ударит по его репутации. Ник кивнул. Слова Фионы начинали обретать смысл. Когда Уилл просто ухаживал за Фионой, его очаровывали ее упорство и преданность работе. Но все это потеряет очарование, когда она станет его женой. Жена должна быть предана ему, а не своим интересам. Его дому. Его детям. – Я знал, что это произойдет, – вздохнул Ник. – Надеялся на другое, но оказалось, я просто себя дурачил. Я понял это, едва услышал от тебя о помолвке. – Ник, это всего лишь чайный салон в каком-то старом доме, – сказала Фиона, и в ее голосе зазвучала мольба. – И всего лишь магазинчик в здешнем Челси. Что они в сравнении с тем, чем управляет Уилл? Ровным счетом ничего. – Не пой с чужого голоса! Слушай себя! Ты сама знаешь, что сейчас повторяешь чепуху, вбитую тебе в голову. «Чайная роза»… «Тэс-Ти»… для тебя они значат очень много. Гораздо больше, чем подземка Уилла. Они – часть тебя. Ты их создала. – Ник, Уилл вовсе не деспот какой-то. Он просто хочет, чтобы я не работала на износ. Ему хочется заботиться обо мне. Баловать меня. – Фиона, но ведь это твоя мечта. Ты хотела научиться у дяди премудростям торговли. Потом открыть что-то свое. Помнишь? Помнишь, о чем мы говорили на корабле? Как ты можешь взять и повернуться спиной к своей мечте? – Тебе не нравится Уилл, потому ты так говоришь. – Почему же? Мне нравится Уилл. На редкость обаятельный мужчина. Но типичный мужчина. Он собирается подчинить себе те стороны твоей личности, которые сейчас его притягивают: твой дух, твой огонь. И он это сделает. Уже начал. Сейчас передо мной не ты. Та, знакомая мне Фиона исчезла. А это… какая-то покорная овечка, готовая отринуть все, над чем упорно трудилась, все, что она любит… потому что ей так велели. Эту Фиону я совсем не знаю. – А я не знаю, почему ты так жесток ко мне, – тяжело вздохнула она. – Я тоже не знаю, почему ты мне врешь. Когда я почти умирал, ты заставила меня пообещать, что больше я не стану тебе врать. Ни в чем. А теперь ты врешь мне сама. – Я тебе вру?! – закричала она. – Нет, Ник. Не вру. И никогда врать не буду. – Врешь! – тоже крикнул он, заставив ее вздрогнуть. – Не только мне. Самой себе тоже. Ник подошел к окну, выглянул на улицу. Его душила ярость. Он помнил ощущение, когда делаешь не то, что хочешь, а то, что тебя заставляют делать. Он вспомнил Париж и радостное возбуждение, охватывавшее его при виде картины нового художника. Сколько страсти было в этом, сколько ликования! Потом ему вспомнилось возвращение в Лондон и работа над первым проектом – выпуском акций типографской компании. Он неделями просиживал в «Альбионе», уткнувшись в конторские книги, проверял бесконечные столбцы цифр, оценивал активы, подсчитывал доходы и анализировал страховые обязательства. Все это напоминало… медленное удушение. Неужели Фиона всерьез думает, что ей хватит замужества, уютного дома, надежности? Неужели это достаточная компенсация за все, от чего ей придется отказаться? Вряд ли. Для других женщин, быть может, да, но только не для Фионы. Ник знал ее характер. Ей хотелось любить глубоко, по-настоящему. А вот любви-то как раз и не было. Что бы она ни говорила, он знал: Уилла она не любит. Ник дождался, когда она успокоится, затем подтащил к окну оттоманку и сел. Фиона тоже села. Их колени почти соприкасались. – Хочешь выслушать мои соображения? – спросил он. – А у меня есть выбор? – Мне думается, Уилла ты не любишь. Ты просто убедила себя в этом, поскольку чертовски боишься, что больше никогда не полюбишь… в смысле, никогда не полюбишь так, как любила Джо. И потому ты готова выскочить за первого влюбившегося в тебя мужчину. Да, он тебе очень нравится… тут никакая женщина не устояла бы. Обаятельный, напористый и все такое. Но ты его не любишь. Совсем. – Ушам своим не верю! – замотала головой Фиона. – Не ты ли мне говорил, что я забуду Джо и снова полюблю? – Я и сейчас могу это сказать. Но в твою любовь к Уиллу я не верю. – Ах, не веришь! Не веришь, потому что ничего о ней не знаешь, – стала обороняться Фиона. – Ты ничего не знаешь о его чувствах ко мне и моих к нему. Не знаешь, как бережно он ко мне относится. О чем мы говорим. Как здорово он умеет меня рассмешить. Ты даже не представляешь, до чего он нежен, когда мы наедине, и сколько счастья мне дарит. – Не путай постель с любовью, – тихо произнес Ник. Фиона опустила голову. Ее щеки горели. Ник сознавал, что груб и жесток с ней, но не мог остановиться. Он хотел задеть ее, пронять до глубины и заставить увидеть правду. – Я совсем не об этом говорила, – после долгого молчания сказала она. – Постель здесь ни при чем. – Тогда что? Деньги? – резко спросил Ник, вынудив Фиону смотреть ему в глаза. – Неужели они? Если дело в этом, я дам тебе денег. Отцовский банк прислал чек. Почти три тысячи фунтов. Я отдам их тебе. Все. Не надо идти на жертвы. Фиона застыла. По ее болезненно сморщенному лицу Ник понял, что зашел слишком далеко. – Мне не нужны деньги Уилла, – прошептала она. – Мне нужен Уилл. Мне нужен человек, который меня любит. Тот, кто не разобьет мне сердце. – За это можешь не бояться, – холодно улыбнулся Ник. – Сердце он тебе не разобьет. Да и как он может, если сердце ты ему не отдала? Ник ждал ответа, но не дождался. В глазах Фионы блеснули слезы боли и гнева. Она порывисто вскочила и, хлопнув дверью, выбежала из его квартиры. Глава 52 Джо сидел, подперев подбородок ладонью, и смотрел на официантку – неряшливую, неулыбчивую женщину в грязном платье и заляпанном переднике. Она шумно поставила на стол две тарелки дежурного блюда, какое сегодня готовили в этой грязной забегаловке на Бауэри, – свиная отбивная с вареной картошкой и зеленой фасолью. – Двадцать пять центов за порцию, – угрюмо сообщила официантка. Джо и Брендан заплатили ей по четвертаку. Женщина спрятала деньги в карман, даже не сказав спасибо, затем снова наполнила их кружки слабеньким пенящимся пивом и отправилась на кухню, по пути наорав на неуклюжего уборщика посуды. Официантка не отличалась от большинства людей, с кем довелось столкнуться Джо в первую неделю его нью-йоркской жизни, причем не только на Бауэри, но и во всем перенаселенном Нижнем Ист-Сайде. Народ здесь был резкий, строптивый, измотанный постоянной борьбой за существование. Брендан набросился на свинину. Джо равнодушно отрезал кусок. – Чего ты как в воду опущенный? Почему не ешь? – спросил ирландец, глядя на Джо. – Не успел проголодаться, – мрачно пошутил Джо. – Да найдешь ты ее. Мы здесь всего ничего. – Не всего ничего, а целую неделю, – со вздохом ответил Джо. – Целую безуспешную неделю. Мне тут один полицейский посоветовал сунуться в Шестой округ, поспрашивать в местах к югу от Уолкер-стрит. Сказал, там полным-полно ирландцев. Я прошел все место вдоль и поперек. Ничего. Нашлось с дюжину Финнеганов. Среди них два Майкла, но совсем не те. Другой коп сказал, что нужно поискать в Вест-Сайде. Есть там два места: одно называется Челси, второе – Адская кухня. Но народ там крутой, а на Тридцатых улицах надо держать ухо востро. Волнуюсь я за нее. Ничего не могу с собой поделать. А вдруг она не работает у дяди, а мыкается одна, да еще с малолетним братом? Не представляю, как она приспособилась в большом городе. Она хоть и родилась в Лондоне, но не высовывала носа из Уайтчепела, пока я не свозил ее в Вест-Энд. Одной ей всяко легче было бы, а с мальцом… Как представлю ее в вонючей дыре где-нибудь в этой Адской кухне. Брендан, ее же там заживо сожрут. Вдруг я вообще ошибся и ее нет и не было в Нью-Йорке? – По мне, так ты сам себе пугалки выдумываешь и в них веришь, – сказал Брендан. – Наверняка живет она у своего дядюшки и ничего ей не грозит. По твоим рассказам я понял, что так оно и есть. Продолжай искать и не вешай носа. Тебе и нужно-то: найти ее дядю – и ты ее нашел. Кстати, ты заглядывал в эту… в адресную книжку? Помнишь, носильщик на корабле тебе говорил? – Заглядывал. Там адреса состоятельной публики. Врачей, адвокатов и так далее. Но я выписал оттуда всех Финнеганов. Даже если они и не ее дядя, вдруг кто-нибудь его знает? – Есть же еще ирландские миссии. Разные… как их… благотворительные общества. Мне ма так и говорила: если попадешь в беду, обращайся к «Сыновьям святого Патрика». – Парень из нашей меблирашки рассказал мне про Гэльское общество. Там собирают адреса нью-йоркских ирландцев, чтобы новым переселенцам было легче искать родственников. Сегодня я туда схожу. Но сначала проверю еще несколько имен на Восточных Двадцатых улицах. Надо сначала разобраться с Ист-Сайдом, а потом уже соваться в западную часть. – Хорошая мысль, – сказал Брендан, не переставая работать челюстями. Когда он стал отрезать очередной кусок, его нож разломился надвое. Ручка ударилась о край тарелки, и еда Брендана вывалилась на стол. – Гребаный нож! – выругался Брендан. – Это не свинина… это гребаная ящичная доска! Невзирая на мрачное настроение, Джо рассмеялся: – Не забывай, картофельная душа, ты теперь не в Ирландии, а в Нью-Йорке. Не «feck», а «fuck». – Мне тут не до твоих гребаных тонкостей! – Схватив салфетку, Брендан вернул недоеденные куски на тарелку. – Стол грязный, – сказал ему Джо. – Возьми мою порцию. Что-то в глотку не лезет. Забыл спросить: как у тебя сегодня? Где-нибудь повезло? – Может, еще повезет, – ответил Брендан, вновь набивая рот свининой. – Вчера парнишку в баре встретил. Узнал от него… Есть тут большая шишка. Макклейном зовут. Задумал он строить подземную железную дорогу. Для начала работ нанимают двести человек. Через месяц – еще двести. Говорит, ищут людей с навыками работы под землей. Тех, кто умеет динамит закладывать, стенки и потолки в туннелях укреплять, чтобы не обваливались. Таких навыков у меня нет, но к кирке и лопате я привычный. Не хуже других. – Думаешь, тебя возьмут? – Думаю, да. Начальник сказал, что я ему приглянулся. Велел завтра утром приходить. Пойду пораньше. Я тут все стройки окрест обошел. «Пэдди, для тебя ничего нет». Или «Микки, мы людей нанимаем, а не ослов». Комедианты гребаные! – Мистер, готов выполнить любое ваше поручение. Хотите, за сигаретами сгоняю? Ботинки почищу? Возле их стола появился босой мальчишка лет десяти в драной рубашке и заплатанной курточке. Джо рассеянно сунул руку в карман, достал пятицентовую монету и протянул мальчишке, надеясь, что тот отстанет. Но мальчишка сердито посмотрел на него: – Я не попрошайка. У вас есть работа для меня? Джо и подумать не успел, как Брендан выпалил: – А почему бы не поручить ему искать Фиону? – Брендан, он еще ребенок. Как он будет искать? Бегать по всему Вест-Сайду? – Мистер, я умею искать людей! – писклявым голосом заявил мальчишка. – Мой старик каждую неделю сматывается с денежками за жилье, где бы ма их ни прятала. Я его всегда нахожу. Однажды разыскал его за рекой, в Викохене. Джо посмотрел на мальчишку. Тощий. Скорее всего, голодный. Джо вспомнил себя в этом возрасте. Тоже хватался за любую работу, горел желанием убедить всех, что уже вырос. – Тогда слушай… – начал Джо, но тут возле столика выросла официантка. – Ах ты, маленькая уличная крыса! – завизжала она. – Я ведь велела тебе не появляться здесь! – Она схватила мальчишку за ухо. – Вот сейчас повару скажу. Он всыплет тебе, дуралею, чтоб дорожку сюда забыл! – Минуточку, миссус, – сказал Джо, беря мальчишку за руку, – мы с ним обсуждаем деловое предложение.