– Надеюсь, вы правы. – Можете мне верить, – рыгая, сказал детектив. Фиона была настолько взбудоражена, что пританцовывала на тротуаре. – Ну, дядя! Шевели ногами. Неужели ты не можешь идти побыстрее? – спрашивала она, таща его за руку. – Ник, Алек, помогайте! Я буду его тянуть, а вы подталкивайте сзади. Может, общими усилиями мы заставим его двигаться. – Отцепись! Я и так иду быстро. Бежать не собираюсь, – проворчал Майкл, вырывая руку из руки племянницы. – Ведешь себя как умалишенная. – Я назову свой салон «Чайная роза». В честь роз. Подожди, пока сам их не увидишь! И еще, дядя Майкл, не забудь, о чем я тебе говорила. Нужно добавить чуточку воображения… – Черт тебя подери! Ты уже в шестой раз мне это говоришь! Фиона, уймись! Но Фионе было не успокоиться. Два дня назад к ней в магазин пришел Реймонд Гилфойл, поверенный Эсперансы Николсон. И его визит изменил ее жизнь. При виде этого человека у Фионы забилось сердце. Наконец-то мисс Николсон согласилась сдать дом в аренду. Но Гилфойл пришел по иному поводу. Он уведомил Фиону, что мисс Николсон желает продать дом за две тысячи долларов. Пустяк по сравнению с настоящей стоимостью этого дома. – Я что-то не очень понимаю, – растерянно пробормотала Фиона. – Мисс Финнеган, я был удивлен не меньше вашего, – сказал Гилфойл. – Не стану скрывать: я настойчиво пытался отговорить мисс Николсон от такого решения. Даже в нынешнем состоянии дом стоит раз в десять больше. Но мисс Николсон даже слушать не стала. Ни меня, ни кого-либо еще. Она себе на уме. Он оставил Фионе контракт для подписания и посоветовал показать ее собственному адвокату. Фиона без промедления отправилась в Первый коммерческий банк и попросила заем, рассчитав так, чтобы этих денег хватило на покупку и ремонт. Франклин Эллис умерил ее пыл, сказав, что не может этого сделать. – Ваша просьба, мисс Финнеган, в высшей степени необычна. Выдать такую сумму молодой незамужней женщине… увы, нет. Мистер Эллис тут же добавил: возможность получения займа есть, но необходимо, чтобы дядя согласился быть ее поручителем. Деньги будут выданы под залог его магазина, на что тоже требуется дядино согласие. Фиона едва сдерживалась. Ее душил гнев. Не она ли доказала этому мистеру Эллису, что умеет отвечать за свои слова? Не она ли спасла дядин магазин, сделав более прибыльным, чем прежде? Не она ли открыла собственный чайный магазин? Зачем президенту банка еще чья-то подпись, кроме ее собственной? Была даже мысль броситься к Уиллу, но он уехал по делам. Вероятно, президент банка ожидал от нее этого. Казалось бы, чего проще? Пришла к Уиллу, поплакалась. В прошлый раз Уилл уязвил его самолюбие, заставив решить дело в пользу Фионы. Теперь у Эллиса появлялся шанс уязвить ее самолюбие. Не дождется. Она умеет самостоятельно решать свои задачи. Майкл согласится выступить попечителем. Ему лишь нужно увидеть дом. Они завернули за угол. Оттуда был виден вожделенный дом номер тридцать два по Ирвинг-плейс. – Вот он! – весело сказал Ник. – Тот, большой. На другой стороне улицы. Майкл остановился, глядя на дом. – Ну и чертовщина! – наконец буркнул он. – Это и есть твой дом? Голос дяди был полон ужаса, но Фиона, зачарованная одним видом своего любимца, ничего не заметила. – Правда, красивый? – спросила она. – Идемте. Только смотрите под ноги. Алек, там можно споткнуться на каждом шагу. – Сюда как будто бомбу кинули, – проворчал Майкл, входя в прихожую. – Я думал, тебе крупно повезло. Купить дом в Грамерси-парке за каких-то две тысячи. А теперь сдается мне, в выигрыше оказалась эта мисс Николсон. Майл осматривал комнаты. С его лица не сходило хмурое выражение. Алек отправился смотреть розы. Ник пошел наверх, чтобы обмерить свои будущие владения. – И кому, племяшка, ты собиралась подавать здесь чай? – спросил Майкл, сметая пыль с каминной полки. – Мертвецам? Им бы такое убранство пришлось по вкусу. Фиона сердито посмотрела на него: – Не хочешь проявить ни капельки воображения. А ты представь эти стены выкрашенными в кремовый цвет. Мягкие стулья. Столы под красивыми скатертями. Фарфоровые чашки. Серебряные ложечки. Взгляд Майкла оставался скептическим. – Идем, – сказала Фиона и, взяв дядю за руку, повела его в сад, где Алек разглядывал розы. – Теперь вообрази: ты приходишь на этот двор в июне. Розы в цвету. Столики расставлены. Кружевные скатерти. Изящные чайники и чашки. Изумительные булочки и кексы. Красивые женщины в летних шляпах… Майкл смотрел не только на розы. От его взгляда не укрылись осыпающиеся кирпичи на стенах, ржавые железные солнечные часы, заросли сорняков, заполонивших дорожку. – А кто уберет весь этот бурьян? – спросил он. – Алек. С двумя-тремя помощниками. – Еще вопрос: кто произведет ремонт? Тут двумя-тремя парнями не обойдешься. – Знаю, – ответила Фиона, недовольная дядиным скептицизмом. – У меня есть на примете плотник. Штукатур и маляр тоже есть. Посмотрят и сами решат, сколько еще человек взять себе в помощь. – И ты, надо думать, будешь приходить сюда каждый день и следить за дюжиной рабочих? Может, и сама нарядишься в халат и возьмешь молоток? – Я действительно буду приходить сюда каждый день. А вот насчет халата, дядя Майкл, ты не угадал. Зачем мне надевать чужую одежду? Из Фрэнка Прайора – так зовут плотника – выйдет хороший распорядитель работ, – сквозь зубы ответила дяде Фиона. Ну почему с ним всегда так трудно разговаривать? Почему он ни разу не поддержал ее, не согласился с ее планами? Почему его согласие надо брать с боем? – Сколько денег ты хочешь взять у банка? Четыре тысячи долларов? Половина пойдет в уплату за дом. На вторую половину ты рассчитываешь произвести ремонт и заплатить рабочим. А где возьмешь деньги на остальное? На те самые серебряные ложечки и фарфоровые чашки? На кружевные скатерти, подносы, жалованье официанткам и Бог еще знает что? – На это я пущу часть своих денег. Или ты забыл про магазин и про «Тэс-Ти»? – язвительно спросила она. – Сам знаешь, это приносит доход. И Ник поможет. – Чем поможет? Своим милым личиком? У него ни гроша за душой! Сама говорила. – Это временно. Скоро придут деньги из банка его отца. Ник говорил, что его фонд стоит более ста тысяч фунтов. Он рассчитывает получать по две тысячи фунтов каждые три месяца. Через неделю-другую он снова будет при деньгах. И потом, он будет платить мне за аренду двух верхних этажей и оплатит их ремонт. Что касается мебели и утвари, совсем не обязательно покупать новые вещи. Ник уверяет, что фарфор и столовое серебро можно очень дешево купить на аукционах и в магазинах подержанных вещей. Он готов ходить по ним вместе со мной. – Напрасная трата времени и денег, – не сдавался Майкл. – Тебя обхаживает один из богатейших мужчин Нью-Йорка, а ты думаешь о какой-то торговле чаем. Что с твоей головой? Скоро Макклейн женится на тебе, и все твои усилия пойдут коту под хвост. Лучше думай о том, как бы скорее заполучить колечко на палец. Не связывайся ты с этой развалюхой! Фионины глаза сверкали гневом. – К твоему сведению, Уилл не сделал мне предложения! – запальчиво бросила Фиона. – И никто другой тоже. Мне приходится самой зарабатывать на себя и на брата и самой оплачивать счета. Майкл взмахнул рукой, подняв облачко пыли: – А почему бы тебе не отремонтировать этот дом и не сдавать поэтажно? Получала бы ощутимый доход. И не надо заморачиваться ни с каким чайным салоном. – Нет! – загремела Фиона. – Ты вообще слышал хоть что-нибудь из моих слов, упрямец ты чертов? Чайный салон поможет мне выстроить все чайное дело. Я уже столько раз это объясняла! Они перешли на крик. Майкл заявлял, что не собирается рисковать магазином ради такой дурацкой затеи. Фиона напомнила ему: если бы не она, у него бы сейчас вообще не было магазина. Майкл спросил, сколько еще она собирается напоминать ему об этом, и пошел к задней двери. Фиона двинулась следом, уговаривая дядю пораскинуть мозгами. Она так хотела получить этот дом, чувствовала, что он почти у нее в руках, и теперь из-за дядиного упрямства все может рухнуть. Алек, слышавший их перепалку, встал сзади, посасывая трубку. Потом махнул Майклу, подзывая к себе. – Алек, это может обождать? – раздраженно спросил Майкл. – Не может. Майкл пошел за ним во двор. Фиона осталась возле двери, слушая и дожидаясь возможности снова взять дядю в оборот. – Ну что еще? – устало вздохнул Майкл. Старый садовник вытащил изо рта трубку, указав ею на кусты: – Это же чайные розы. – Ну да, они, – согласился Майкл. – Крепкие и бодрые, как девчонка из горной деревушки, – сказал Алек, трогая сильный зеленый стебель. – Для чайной розы это особенно удивительно. Обычно в таких краях они приживаются плохо. Чайным розам теплый климат подавай. Но ты посмотри на эти! Продираются сквозь сорняки и кошачье дерьмо и тянутся к небесам. Вроде бы такие хрупкие, а характер показывают. – Алек отпустил стебель и посмотрел на Майкла. – Забавные создания эти розы. Люди привыкли думать, что над ними трястись надо. Чуть что – сломаются или завянут. Есть и такие. А есть настоящие упрямцы. Им чем хуже, тем лучше. Почва дрянная, условия хуже некуда, но они все равно растут. Место, букашки, засуха, а им нипочем. Срежь их почти под корень – они вырастают вдвое пышнее. Одни розы сами сражаются за жизнь. Но тем, что растут здесь, нужна поддержка. Алек отошел. Майкл продолжал смотреть на розы, мысленно ругая и одновременно благодаря старого шотландца. Постояв еще пару минут, он вернулся к задней двери. Фиона по-прежнему стояла в проеме, с тревогой и надеждой глядя на него. – Твоя взяла, – покачав головой, сказал племяннице Майкл. – Идем в банк. Глава 47 – Подходи, налетай, персики покупай! Прекрасные английские персики. Никакого сравнения с французским хламом. Сладчайшие дорсетские персики! Не проходите мимо чудесного лакомства! Звонкий голос Джо разносился по всей Брутон-стрит в фешенебельном Мейфэре. Время близилось к полудню. Солнце стояло высоко и нещадно прожаривало Лондон. Температура перевалила за восемьдесят градусов. Джо взмок от пота. Синий шейный платок можно было отжимать. Он выкатил свою тележку из Ковент-Гардена, когда еще только светало, и сейчас у него ныли все мышцы. Он устал, ладони саднило от лопнувших водяных мозолей, но он был счастлив. В кармане Джо лежало семь фунтов, два из которых – его чистая прибыль. Еще два хранились у него за шатающейся доской в стойле Бакстера. От Эда Эйкерса он ушел и теперь торговал самостоятельно, но Эд позволил ему и дальше ночевать в конюшне, если будет кормить и обихаживать коня. Джо обрадовался такой возможности. Платить за жилье ему не хотелось. Он вообще не хотел тратить понапрасну ни одного пенни. Джо копил деньги на поездку в Нью-Йорк. Билет в оба конца стоил около шести фунтов. Еще шесть уйдут на жизнь в Нью-Йорке да еще шесть – на пару обратных билетов. Восемнадцать фунтов. Целое состояние. Но ведь пока он разыскивает Фиону, ему придется где-то жить и что-то есть. Сколько времени уйдет на поиски, он не знал. Может, несколько дней, а может, и несколько недель. А когда он ее найдет… Если случится чудо и она не велит ему проваливать, если в ее несчастном, израненном сердце осталась хотя бы искорка любви к нему, быть может, он сумеет уговорить ее дать ему второй шанс и вместе с ним вернуться домой. На такой случай ему обязательно нужны деньги, чтобы купить билеты Фионе и Шейми. – Куу-иии! Джо! Джо Бристоу, обернись! Джо обернулся на голос, принадлежавший Эмме Харли, кухонной работнице из дома номер двадцать. Эта четырнадцатилетняя девчонка приехала на заработки из Девона и считала свой переезд и жизнь в Лондоне увлекательным приключением. Она стояла возле входа для слуг, одетая в серое платье с белыми манжетами и таким же воротником. Фартук на ней тоже был белым. Джо улыбнулся ей, развернул тележку и покатил к дому Эммы. Эмма ему нравилась – этакий розовощекий чертенок. Джо познакомился с ней каких-нибудь две недели назад и уже знал обо всех событиях в доме номер двадцать. Его светлость отличался чудаковатостью, ее светлость – свирепостью, повариха постоянно ругалась с дворецким, а новый слуга был очень даже симпатичным парнем. Эмма болтала со всеми и обо всем, в том числе и о Джо. Своим подругам – горничным и нянькам из окрестных домов – она рассказала, что фрукты и овощи теперь приезжают на дом. Подруги сообщили об этом поварихам в их домах. Благодаря одной только словоохотливой Эмме Джо приобрел на Брутон-стрит дюжину новых заказчиков. – Новая девчонка, которую повариха взяла в помощницы, сожгла запеканку из цветной капусты, – хихикая, сообщила Эмма. – Капуста в уголь превратилась. Повариха ей уши надрала. Шум поднялся! Ты такого еще не слышал. Дай-ка нам пару кочанов. И пучок петрушки. О, да у тебя персики! Отвесь пять фунтов. Ее светлость велела подать к ужину мороженое из свежих персиков. Хорошо, что ей это взбрендило не за полчаса до ужина. Ой, не знаю, успеет ли оно застыть. Повариха из-за этой капусты носилась по кухне как ужаленная. Думала послать кого-то из нас в магазин. Но я сказала, что ты будешь с минуты на минуту. Спас бедной девчонке жизнь. Джо завернул и передал Эмме все, о чем она просила. Получив деньги, он отсчитал сдачу, а затем протянул ей большой кулек с клубникой: