К деньгам Ник относился по-детски, уверенный, что они никогда не иссякнут. Умение «по одежке протягивать ножки» было ему абсолютно незнакомо. На вторую неделю его жизни в квартире Майкла Ник попросил Иэна купить кое-какие мелочи, дав деньги и список. Иэн, не разбиравший почерк Ника, спустился к Фионе в магазин и попросил прочесть. Прочитав список, Фиона тут же направилась к Нику, взяла его за руку и попыталась объяснить, что сами собой деньги в его ботинках не размножаются. Может, есть смысл урезать свои желания, пока из Лондона не поступит обещанная сумма? Ник надулся, как обиженный малыш, и заявил, что ему очень нужны все вещи из списка. Книги непременно должны быть в кожаных переплетах. Он терпеть не может эти вульгарные картонные переплеты. А еще ему нужна новая шелковая пижама. И флакон духов. И хорошая писчая бумага. И серебряная авторучка от «Тиффани». Неужели это такие чрезмерные траты? Она ведь тоже предпочитает пить хороший чай! – Николас, неужели ты не понимаешь, что большая коробка чая стоит в разы дешевле, чем собрание сочинений Марка Твена в сафьяновых переплетах? – упрекнула его Фиона. Он не понимал, и не только это. У Ника в голове не укладывалось, как можно хотя бы день прожить без черной икры и французского шампанского. Когда его тряхануло, он стал покладистее и согласился образцово выполнять все предписания доктора Экхарта… кроме одного. Немец требовал забыть о шампанском. Услышав об этом, Ник, больной и слабый, сел на постели и возмущенно заявил, что он человек, а не дикарь и, если вино вообще должно уйти из его жизни, он предпочтет умереть. В конце концов Экхарт сдался, решив, что душевные страдания причинят пациенту больше вреда, чем несколько бокалов искрящегося вина. Пора возвращаться домой в Челси. Фиона старалась примириться с ситуацией. Надо искать другие помещения, только и всего. Это единственное здравое решение, если рассуждать логически. Однако сердце и сейчас напоминало ей об изящных линиях чугунных балконов и высоких окнах, пропускавших так много света, о прекрасных зеркалах в золоченых рамах и, конечно же, о розах… Ох эти розы! Мысленно Фиона уже видела преображенный двор, полный женщин в белых платьях и широкополых шляпах, которые пьют чай и любуются розами. Чайный салон в таком доме непременно будет иметь успех. Фиона это знала. Ее затея просто не может закончиться неудачей. Оказывается, может, даже не начавшись. Вздохнув, она решила поскорее унести отсюда ноги, пока дворецкий не вызвал полицию, что он наверняка сделал бы с большим удовольствием. В этот момент дверь снова открылась. – Ухожу, ухожу, – бросила она через плечо. – Поберегите свою злость. – Мисс Николсон готова вас принять, – сказал дворецкий. – Что? – оторопела Фиона. – Почему? – Не в моих правилах обсуждать дела моей хозяйки на крыльце, – ледяным тоном произнес дворецкий. Фиона торопливо извинилась и взбежала по ступенькам. Дворецкий ввел ее в сумрачный холл. Бордовые обои произвели на Фиону тягостное впечатление. – Следуйте за мной, – велел дворецкий. Они пошли по длинному коридору, увешанному портретами мужчин и женщин с суровыми, непреклонными лицами. В конце коридора дворецкий отворил массивные двойные двери. Фиона очутилась в гостиной, где было столь же сумрачно, как и в холле. – Мадам, я привел мисс Финнеган, – объявил он и тут же вышел, закрыв за собой двери. Портьеры на окнах были задернуты. Когда глаза Фионы привыкли к сумраку, она увидела хозяйку. Та сидела в противоположном конце гостиной на диване с прямой спинкой. Одна рука, унизанная кольцами и прочерченная синими жилами, покоилась на набалдашнике черной трости. Другая гладила спаниеля, лежащего у нее на коленях. Мисс Николсон была в черном шелковом платье с белым кружевным воротником. Фиона ожидала увидеть трясущуюся немощную старуху, но столкнулась с пронизывающим взглядом серых глаз. Седые волосы мисс Николсон были собраны в узел на затылке, а суровое выражение на морщинистом лице сразу напомнило Фионе лица с портретов. – Добрый день, мисс Николсон, – срывающимся голосом произнесла Фиона. – Я Фиона… – Я знаю, кто вы. Вы наводили справки о моей собственности? – спросила старуха, указав палкой на стул. – Да, мэм, – ответила Фиона и села. – Я хотела бы арендовать ваш дом. На нижних двух этажах я собиралась открыть чайный салон. Два верхних этажа готов арендовать мой друг. Он намеревается открыть картинную галерею. Фиона подробно рассказала мисс Николсон об их с Ником планах. – Мой дом в ужасном состоянии, – хмуро изрекла мисс Николсон. – Почему бы вам не поискать что-то другое? – Я искала, но все, что мне предлагали, уступает по красоте вашему дому. Позорно давать такому прекрасному зданию разрушаться. Конечно, сейчас дом выглядит не самым лучшим образом, но у него крепкие кости. И розы… Видели бы вы их сейчас! Сотни роз самых удивительных оттенков: цвета слоновой кости, нежно-розовые, желтые. Эти розы стали бы визитной карточкой места. В Нью-Йорке ни у кого нет чайного салона с чайными розами на заднем дворе. Я просто знаю: от посетителей отбоя не будет. При упоминании о розах лицо женщины смягчилось. – Их присылали из Англии. Это было пятьдесят лет назад. Я сама их сажала. Садовник моего отца хотел взять это на себя, но я ему не позволила. Фиона воспрянула духом и уже начала думать, что сумеет уговорить старуху, как вдруг мисс Николсон прищурилась и прежним тоном спросила: – Откуда вы знаете о розах? – Я была на заднем дворе, – уперев глаза в пол, смущенно призналась Фиона. – Вы самовольно проникли в чужое владение. – Да, мисс Николсон. Но там была отошедшая доска и… – Уилкокс, – презрительно поморщилась мисс Николсон. – Он, должно быть, уже разбогател на этих так называемых отошедших досках. Недели не проходит без того, чтобы какой-нибудь глупец не предложил выкупить у меня этот дом. Обычно за гроши. А сколько денег у вас за душой, мисс Финнеган? – Боюсь, пока немного. Около тысячи долларов. Я много вложила в свое дело. Я стараюсь создать новый вид чая, куда добавлены разные ароматы. Это требует больших расходов. Но я близка к успеху, – быстро добавила она. – И прибыль от уже созданного мной сорта все время растет. Чайный салон принес бы мне гораздо больше. Я это знаю, мисс Николсон. У меня есть прекрасная повариха. Понадобятся лишь официантки. После ремонта я, конечно же, готова платить за все сама, но надеюсь, что сумма арендной платы может учитывать нынешнее состояние дома и… Продолжая говорить, Фиона заметила, что мисс Николсон внимательно ее слушает. «Старуха пока меня не выпроводила. Быть может, я сумею ее уговорить и она даст мне шанс…» Мисс Николсон вдруг оборвала ее на полуслове, сказав, что сдавать дом не собирается. Фиона была раздосадована. К досаде примешивалась злость. Она чувствовала, что старуха просто решила позабавиться с ней. Подыграла ее надеждам, полюбовалась, как они расцветают, а затем прихлопнула. Фиона скованно встала, вынула из сумочки визитную карточку и положила на мраморную крышку столика. – Если передумаете, найти меня можно по этому адресу, – сказала Фиона, заставив себя улыбнуться. – Спасибо, что уделили мне время. Она не знала, слушает ли ее старуха. Взгляд мисс Николсон был устремлен на картину, висевшую над камином. Фиона подошла к дверям гостиной. Ей хотелось побыстрее уйти из этого склепа. – Мисс Финнеган, а почему вы так нацелены на собственное дело? Почему бы вам не выйти замуж? Такая красивая женщина, как вы, должна иметь множество поклонников. Неужели у вас нет того, к кому вы неравнодушны? Того, кто вас любит? – Есть. – Тогда почему вы не выйдете за него? Серые глаза старухи не отпускали Фиону. Казалось, мисс Николсон видит ее насквозь. – Не могу. Он женат на другой женщине, – быстро ответила Фиона, удивляясь, почему говорит о таких вещах совершенно незнакомому человеку, да еще кому? Желчной старухе. – Прошу меня извинить за вторжение, мисс Николсон. Всего хорошего. – Всего хорошего, – задумчиво ответила старуха. – Какая нахалка! – возмущалась Фиона, шагая по тротуару. – Совать нос в мои дела! Расспрашивать про Уилла и почему я не выхожу за него! Тебе-то какое дело, старая карга?! Фиона резко остановилась, захлестнутая отчаянием. Отвечая на вопрос мисс Николсон, она имела в виду не Уилла. Она говорила о Джо. Глава 46 Единственное окно кабинета частного детектива Кевина Бердика было покрыто толстым слоем копоти. Некогда белая краска стен стала желтой от времени и табачного дыма. В тихий жаркий летний день воздух в кабинете ощущался особенно спертым. Пахло по́том и несвежей пищей. – Мистер Бердик, я хочу, чтобы вы предложили ей деньги, – сказал Уильям Макклейн-младший. – Пять тысяч… десять… любую сумму. Пусть только отлипнет от моего отца. – Не лучший ход, – покачал головой Бердик. – А если она не позарится на наживку? Если, наоборот, сочтет себя оскорбленной и отправится прямиком к вашему отцу? Он быстро вычислит, от кого исходит подкуп. – У вас есть более удачный ход? – Разумеется, есть. – Детектив откинулся на спинку стула, и ножки громко заскрипели. – Гораздо лучше собрать на эту девицу… на эту мисс Финнеган… какие-нибудь порочащие сведения. Что-нибудь весьма неприятное. Затем вы под предлогом заботы об отцовской репутации выкладываете эти сведения вашему отцу. Он полностью порывает с ней, благодарит вас за предупреждение и даже не подозревает об истинной причине вашей, так сказать, заботы. Уилл-младший улыбнулся. Бердик прав. Действовать по такой стратегии намного безопаснее, чем пытаться подкупить эту девку. Бердик заложил руки за голову. Уиллу-младшему невольно пришлось лицезреть крупные, размером с блюдца, пятна пота в подмышках. – Естественно, это потребует времени. Мне нужен аванс в половину гонорара. – Извольте получить, – сказал Уилл-младший и полез в нагрудный карман. Доставая бумажник, он заметил муху, ползающую по остаткам ланча Бердика: засохшего сэндвича с солониной и сморщенного маринованного огурца. Уилла-младшего замутило. – Как с планом подземки? – спросил Бердик. – Мэр еще не принял решение. Естественно, наш план лучше двух других, но часто ли вы слышали, чтобы отцы города сделали разумный выбор? Пока нам остается только строить догадки. – Он выложил деньги на стол; Бердик пересчитал их и запихнул в карман. – Вы всерьез думаете, что отношения вашего отца с этой женщиной подпортят вам шансы? – Разумеется, нет, – усмехнулся Уилл-младший. – Этот довод я придумал для него. – Тогда зачем ломать отцовское увлечение? Не все ли вам равно, с кем он кувыркается в постели? Рано или поздно эта девица ему надоест и они расстанутся. Я прав? Судя по тому, что я от вас узнал, она совсем не из вашего круга. Вряд ли он захочет на ней жениться. – В этом-то вся и загвоздка, мистер Бердик. Отец вполне может сделать ее законной женой. По-моему, он на ней свихнулся. – Я вас понимаю, – кивнул Бердик. – Вам не хочется появления сводных братьев. Или сводных сестер. – Вот именно. Она совсем молодая. Способна родить ребенка, и не одного. Ирландка как-никак. Она переживет отца. Все деньги он оставит ей и ее оглоедам. Мне не достанется ни цента. И вот это-то меня не устраивает. Конгрессмены зарабатывают куда меньше промышленников. Уилл-младший и так был вынужден нести тяжкое бремя расходов. Дом в Гайд-Парке, квартира в городе, слуги и служанки, его растущая семья, неутолимый аппетит Изабеллы к новым нарядам и его собственный аппетит к хорошеньким актрисочкам. И расходы будут только расти. – Мистер Бердик, чтобы попасть в Белый дом, мне нужны отцовские деньги. Я не собираюсь молча наблюдать, как какая-нибудь пронырливая сука прибирает их к рукам. Уилл-младший встал, собравшись уйти. – Не волнуйтесь, не приберет, – заверил его Бердик.