– Интересно, каким образом? – спросила его дочь Эмили, поднимая голову от шитья. – Ребенок беспокойный. Постоянно дубасит меня в живот. Никакой передышки. – И как вы его назовете? – поинтересовался Эдмунд, младший сын Макклейна. – Уильям Робертсон Макклейн Третий, – ответил Уилл-младший, муж Изабеллы, загоняя мяч для гольфа в опрокинутую вазу. – Очень оригинально, – фыркнул Эдмунд. Он сидел в кресле с подголовником, перекинув ногу через подлокотник. Эдмунд учился в Принстоне. Сейчас, во время летних каникул, он вместе с Уиллом-младшим работал над проектом подземной железной дороги. – Иззи, у меня есть имя получше! – Какое? – Эдмунд. Брат кинулся в него другим мячом, но не попал. Мяч оставил вмятину на приставном столике. – Мальчики… – рассеянно произнес Уилл, вызвав смех детей и невестки. – Он думает, что нам все еще пять лет, – сказал Джеймс, средний сын Уилла. – Когда вы бросаетесь в доме мячами для гольфа, я так и думаю, – ответил Уилл. Они сидели в просторной, залитой солнцем гостиной. За французскими дверями виднелась цепь холмов, окружавших поместье Уилла. Лошади щипали траву. Вдалеке поблескивала лента Гудзона. Отправиться на прогулку Уиллу мешала лень, охватившая его после слишком сытного обеда. Возможно, он все-таки пойдет с кем-нибудь из сыновей или со своим зятем Ричардом. Женщины останутся дома. Изабелла находилась на последних месяцах беременности. Как и полагалось женщине ее круга, она не появлялась на публике, встречаясь лишь с родными и близкими подругами. Уилл смотрел на свою семью и ощущал глубокую отцовскую гордость. Сюда он приехал по просьбе дочери. Эмили написала ему, пригласив провести выходные в Гайд-Парке. Он очень давно не появлялся здесь, и они успели соскучиться. Так дочь обставляла это в письме. Уилл подозревал другое. Дети думали, что ему одиноко без их матери. Он ценил заботу детей, но сейчас предпочел бы остаться в городе и провести это время с Фионой. Уиллу хотелось свозить ее в Саратогу или Ньюпорт, куда-нибудь, где они смогли бы вместе провести эти ленивые июльские выходные. Конечно, пришлось бы взять с собой Мэри или Ника. Уилл был согласен и на это. И вдруг – письмо от Эмили, узнав о котором Фиона настоятельно посоветовала ему навестить семью. Она была по горло занята чайным магазином и не могла позволить себе два выходных дня. И потом, субботним вечером она намеревалась показать Шейми Кони-Айленд. Туда же собиралось семейство Манро, Ник и Майкл. Если Уилл передумает насчет Гайд-Парка и захочет поесть хот-догов, покататься на американских горках и поглазеть на бородатую женщину, милости просим. Упоминание об этих развлечениях заставило его вздрогнуть. Бывали моменты, которые напоминали Уиллу о громадной разнице в их происхождении. Оказываясь в доме Фионы, он порой чувствовал себя неловко. Зато Фиона, попадая в общество людей его круга, никакой неловкости не испытывала. Она всегда держалась с естественным изяществом, очаровывая каждого, кого встречала. Уилл начал вводить ее в свой круг. Фиона не выказывала ни малейшей робости. Два дня назад он пригласил ее и Ника в Метрополитен-музей на прием в честь известного пейзажиста Альберта Бирштадта. Фиона выглядела просто великолепно. Она надела свободное платье зеленовато-голубого цвета, напоминающее греческую тунику. Из украшений – только серьги, одолженные у ее подруги Мэдди. Обыкновенные стекляшки, но в ее ушах они казались бриллиантами. Уилл давно заметил, что она потрясающе умеет носить самые простые вещи, заставляя многих разряженных женщин завистливо вздыхать. Фиона призналась, что выбирала платье вместе с Ником. Уилл несколько ревновал ее к этому парню, хотя и старался не показывать виду. Как-то он даже спросил, не является ли Ник его соперником. Вопрос вызвал у Фионы взрыв хохота. Если уж на то пошло, это она соперничала с Ником. Обычно Уилл распознавал эту породу мужчин, однако с Ником все обстояло не так. Никаких следов женоподобности. Чрезмерный интерес к искусству и экстравагантность в одежде вроде жилетов из «Либерти», белых полотняных костюмов и лиловых галстуков Уилл относил к национальности Ника. Англичанин. Это многое объясняло. Фиона и Ник были очень близки и относились друг к другу с такой нежностью, что, если бы молодой Сомс увлекался женщинами, шансы Уилла равнялись бы нулю. Желая сделать Фионе приятное, Уилл старался помочь Нику с карьерой на американской земле. На торжестве у Бирштадта он познакомил Сомса с известными коллекционерами искусства: Уильямом Уитни, Энтони Дрекселем и Дж. П. Морганом. Фиону он представил Кэролайн Астор, королеве нью-йоркского высшего общества. Большинство женщин трепетали бы в ее присутствии, но только не Фиона. Она улыбнулась, пожала Кэролайн руку и сказала: – Правда, чудесное сборище? Кэролайн была с ней сдержанна и очень холодна, но все же не удержалась и спросила, где она купила такое прекрасное платье. В Париже? В Лондоне? – Нет. В «Мейсисе», – ответила Фиона. Кэролайн выпучила глаза и вдруг тепло рассмеялась. Фиона умела вытаскивать из людей самое лучшее. Она была начисто лишена претенциозности. Своей искренностью и полным отсутствием подобострастия она очаровывала чопорных светских дам и напыщенных деловых людей. Даже Морган, самый богатый человек в Америке, не устоял перед ее чарами, когда Уилл их познакомил. Фиона спокойно выдержала его властолюбивый взгляд, улыбнулась и по-мужски пожала ему руку. Позже Морган добродушно посетовал Уиллу, что Фиона его ничуть не испугалась и надо бы научить ее проявлению некоторого трепета перед такими, как он. Уилл был влюблен в нее по уши и постоянно искал возможности признаться. Однажды он почти признался: в экипаже, когда они возвращались с ужина. Но Фиона почему-то напряглась. Возможно, сомневалась в его искренности. А может, боялась. Он ведь поначалу тоже боялся, что отношения между ними не сложатся и это разобьет ей сердце. Интуиция подсказывала Уиллу: кто-то и когда-то уже разбивал ей сердце. Ее объятия и поцелуи говорили о страстности натуры, однако к страстности примешивалась настороженность. Уилл решил, что вскоре познакомит ее со своей семьей, тем самым показав серьезность намерений. Он это сделает и ради своих детей. Рано или поздно он и Фиона могут столкнуться в ресторане с Уиллом-младшим или Джеймсом, либо кто-нибудь скажет сыновьям, что видел их отца с ней. К счастью, его дети не читали «Сплетен от Питера». Хилтон проникся симпатией к Фионе и почти еженедельно упоминал о ней в своем разделе. Газетчик постоянно описывал ее наряды и отмечал, что она появляется под руку либо с эксцентричным молодым англичанином Ником Сомсом, либо с Уиллом. Кто же завоюет сердце этой молодой красавицы? К счастью, Хилтон не знал о пристрастиях Ника и его роли компаньона. – Отец, я задал тебе вопрос, – сказал Уилл-младший. – Ты меня не слушал? – Нет. Извини, я находился далеко отсюда. Эмили мельком взглянула на отца и тут же снова вернулась к шитью. – Я спрашивал, готовы ли результаты инженерных изысканий по Бруклинской линии. – Пока нет. Ожидаю их завтра. В гостиной снова стало тихо. Джеймс взмахнул клюшкой для гольфа. Эдмунд подбросил мяч. Эмили протягивала нитку. Глаза Уилла задержались на руках дочери, таких тонких и белых. Руки Фионы были другими – огрубелыми от постоянной работы. В ресторане «Ректор», когда она потянулась за бокалом, он заметил царапину на тыльной стороне ладони. От вида руки этой маленькой стойкой воительницы у него растаяло сердце. У Фионы и не могло быть таких изнеженных рук, как у Эмили, но Уилл восхищался ими. Джеймс кашлянул. Уилл поднял голову и отчетливо уловил напряженность, разлитую в воздухе. Уилл-младший кивнул Эмили. Та вдруг встала и предложила Изабелле пойти прогуляться вокруг дома, сказав, что короткие прогулки полезны. Муж помог Изабелле встать, и она, переваливаясь, пошла вслед за Эмили. Уилл остался с сыновьями и зятем. Эдмунд жонглировал мячами для гольфа и, казалось, совсем не чувствовал напряжения. Ричард ушел в дальний конец гостиной. Уилл-младший и Джеймс встали у камина, забыв про клюшку. Что-то намечалось. Они не просто так позвали его сюда. Бросив суровый взгляд на сыновей, Уилл потребовал: – Выкладывайте, в чем дело. – А в чем? – простодушно спросил Эдмунд, продолжая подбрасывать мячи. – Отец… – начал Уилл-младший, – мы хотим поговорить с тобой. – Что ж не поговорили в Нью-Йорке? – Нет, это слишком личное, – ответил Уилл-младший, нервно переминавшийся с ноги на ногу. – Мы кое-что слышали, – подхватил Джеймс. – Тебя видели с какой-то молодой женщиной. – Нас это, конечно, не касается, – торопливо добавил Уилл-младший, – но о вас ходит много слухов. Мы… Нам кажется неправильным столь открыто демонстрировать свою любовницу. Уилл улыбнулся: сыновья пеклись о его чести. – Женщина, о которой вы слышали, не является моей любовницей. Ее зовут Фиона Финнеган. Я за ней ухаживаю, причем в весьма уважительной манере. Жаль, что вы узнали о ней из чужих уст. Мне надо было рассказать самому. – Ухаживаешь?! – в смятении воскликнул Уилл-младший. – Ты намерен на ней жениться? Уилл пожал плечами. Сыновний допрос начал его раздражать. – Пока рано говорить об этом, но уж если вы спросили… да, я допускаю такую возможность. – Отец! – тепло улыбнулся Эдмунд. – Так это же здорово! Как она выглядит? Она красивая? – Очень! – засмеялся Уилл. Уилл-младший молчал и с явным недоверием смотрел на отца. – Я познакомился с ее семьей, – продолжал Уилл. – Через какое-то время я познакомлю вас с ней. – Отец, мы не… ты не можешь… это недопустимо, – сбивчиво и холодно пробормотал Джеймс. – Я слышал, ей нет и двадцати. А по роду занятий она… бакалейщица. – Уилл-младший выплюнул это слово, как гнилой кусок, поганящий рот. – Ты что, с ума сошел? – Что? Уилла задел сам вопрос и тон сына. – Она не из нашего круга, – подхватил Джеймс. – Одна лишь разница в возрасте… – Спасибо за напоминание, – огрызнулся Уилл. – Но мне сорок пять, а не восемьдесят пять. Уилл-младший прошел в конец гостиной, затем вернулся к отцу. Вид у него был подавленный. – Подумай, как это воспримут люди, вкладывающие деньги в подземку. Сейчас любой скандал для нас губителен. Конкуренты следят за каждым нашим промахом. Бельмонт сразу за это уцепится. Ставки слишком высоки. – Скандал? – повторил Уилл, глядя на сына как на умалишенного. – Не говори глупостей. – Это не глупости! – почти закричал Уилл-младший. – Неужели ты не видишь… – Я знаю настоящую причину твоего возражения, – прервал его Уилл. – Почему бы не сказать прямо? Тебе претит, что у нее ирландские корни и что она из рабочего класса. – Я возражаю, потому что это… это твое необузданное увлечение уничтожит плоды нашей совместной работы. – Уилл, оставь отца в покое, – встал на защиту отца Эдмунд. – Он не нуждается в наших подсказках. Если он хочет встречаться с девушкой, это его право. – Встречаться? Ты лучше помолчи, Эдмунд! – заорал на брата Уилл-младший. – Ты сам не понимаешь, о чем говоришь. Это тебе не вечеринка в колледже. Это суровый деловой мир. Мы не можем подставлять себя под удар. – Сын, с меня довольно! – резко произнес Уилл, немного подождал, давая старшему сыну остыть, затем заговорщическим тоном добавил: – Ты сначала познакомься с ней. Увидишь, какой она замечательный человек, и изменишь свое мнение. – У меня нет намерения знакомиться с ней ни сейчас, ни когда-либо! – сердито отрезал Уилл-младший и покинул гостиную. Вслед за ним вышли Джеймс и Ричард. – Пап, не обращай на них внимания, – сказал Эдмунд. Уилл тяжело вздохнул. Он даже не заметил, когда вскочил с кресла. – Возможно, я начал это слишком рано. – Уилл снова сел. – После смерти вашей матери прошло совсем немного времени. – Отец, не кори себя. Нашей матери не стало два года назад. А вот у моего старшего братца на носу выборы в конгресс. Он беспокоится, что твой роман с молодой женщиной не понравится его консервативным избирателям. – Эдмунд, ты слишком суров к брату. Уилл-младший честолюбив, но не настолько жесток. – Думай как хочешь, – пожал плечами Эдмунд. – А по мне, так мягкости у него как у наждака.