Собственно, почти все в Клари знали, сдержанно сочувствовали шерифу и регулярно предлагали помощь. Блаку такое отношение не очень-то нравилось, но оно определенно было лучше опасения и каких-то других эмоций. Вернувшись в участок уже в сумерках, после официального окончания рабочего дня, Адриан, к собственной радости, обнаружил там Кира. Заместитель, конечно, уже нашел улики, открытая папка перекочевала на его стол, а сам Кир с интересом изучал книгу. — Как успехи? — одновременно заговорили они, так же одновременно усмехнулись. — Давай я начну, — решил Блак. — Экспертизы с обыска никакие еще не приходили? — Нет пока. Было что-то интересное? — Как посмотреть… И Адриан принялся вкратце пересказывать то, что должно было войти в протокол осмотра места преступления, кстати, где он?.. Обсудили, в очередной раз пришли к выводу, что отсутствие криков убитого может быть неплохим следом. Если дело не в нем самом, то следы заглушки стоило искать вокруг, а значит, экспертиза должна найти следы артефакта или зелья. Ну или не найти, и тогда еще придется поломать голову. Версия об убийце, подбросившем брелок с пожирателем еще на станции, показалась после обсуждения еще более шаткой. Куда подбросили-то? В чемодан судьи? Так он оставался в вагоне, который проводница, уходя, заперла и открыла только перед самым отправлением, и пролезть туда незаметно было очень трудно и совершенно бессмысленно, проще бросить в сумку. Да и некому: если бы о ее отъезде из Шорры знали, прикончили бы раньше, какой смысл столько ждать? Журналист о ее поездке в Клари тоже не знал, встретил госпожу судью в Фонте, и вряд ли кто-то успел бы подготовить подобное убийство. В личные вещи убитого? Вероятнее, но так же неубедительно по времени, как и в вещи судьи, да и никаких посторонних проводница перед поездом не видела, там даже провожающих не было. Где-то на вокзале или раньше? Сомнительно. Все это слишком сомнительно, потому что брелок вряд ли мог удержать пожирателя больше часа… Да и глушилка. Ее нельзя было поставить заранее. Если бы она была магической и замкнутой на духа, то следы бы сразу заметил Адриан. Время воздействия отсроченных зелий — и тех, которые Вист мог принять внутрь, и те, которые могли быть разлиты в купе, — невозможно рассчитать так точно. Сработай оно раньше — и журналист наверняка заметил бы отсутствие звука, позже толку от него уже не было. Артефакт тоже нашелся бы, если бы его подбросили. Вот и выходило, что обеззвучить купе мог только тот, кто ехал в это время в поезде. — Посмотрим, что найдут на общих силовых картах, я снимал с максимальным разрешением. А пока давай по свидетелям. Есть что интересное? — Если под интересным ты понимаешь «видел ли кто-нибудь, как убивали журналиста», то нет, ничего такого, — улыбнулся Кир. — В остальном… Не знаю, надо схему составлять, слишком много людей и перемещений. Ты с Дхур поговорил? Блак опомнился и передал аккуратно составленный и честь по чести подписанный протокол, рассказал о собственных подозрениях и попросил проверить в первую очередь именно тех семерых. Кириан ход начальственной мысли полностью одобрил, хотя и от шпильки не удержался: — Ты все еще подозреваешь госпожу судью? Не страшно с ней наедине в доме оставаться? — Страшно, а что делать! Ради общего блага можно и потерпеть, — не поддался Адриан, после чего продолжил уже серьезно: — Моя интуиция на ее стороне, но проверить надо. У нее мог быть мотив, была возможность. Конечно, способ убийства неожиданный, но мало ли что она могла вычитать в этих своих детективах! Проверить надо. И проводницу. — И Железную Каси, — поддержал Кириан. — И ее. Она умная, расчетливая, и ей все известно о духах. Последнее, конечно, не аргумент, потому что сейчас информации полно, было бы желание найти. Однако творец знает, в чем она могла быть замешана в те времена! Не хуже меня понимаешь, какой бардак царил у Разлома в первые лет двадцать после войны. — Хуже, но слухи попадались, — задумчиво согласился заместитель. — И мотив там мог быть не на одно убийство. — О чем и речь, — поддержал Адриан. — Неприятно думать на Железную Каси, но… если он раскопал подтверждение хоть чего-то, это могло ее подтолкнуть. Не ради себя — так в память о муже, ради сына или из своего понимания офицерского долга. Слухов о тех временах действительно ходила масса, один другого мрачнее. Послевоенное время — это всегда в той или иной степени разруха, а уж когда приходится при этом противостоять новому, неожиданному врагу… Творец знает, на что могли пойти в верхах в судорожных попытках избавиться от Разлома. Например, они вполне могли попробовать для этого запрещенные ритуалы с человеческими жертвами. А что, военнопленные оставались, «потерять» десяток-другой — не столь большая цена по меркам тех времен, да еще за избавление от такой напасти. Они же не могли тогда знать, что все это не поможет! Это потом уже к Разлому привыкли, притерпелись и научились с ним существовать. Как утверждали некоторые циники, если бы его не было, его бы стоило создать — как полигон для огранки некромантских талантов. В Адриане подобные утверждения вызывали омерзение, но малое рациональное зерно в них все-таки было. Некроманты из-за специфики собственного дара гораздо меньше боялись смерти, чем остальные разумные, и дикорастущую молодежь, и без того безалаберную в силу возраста, это часто толкало на редкостные сумасбродства. А в нынешней ситуации… Сначала строгая дисциплина и напряженная учеба, потом — Разлом, где ни на какие глупости не тянет. Ну а после службы уже очень мало у кого оставалось желание искать острых ощущений. — Ладно, ты лучше вот что скажи: выяснилось, зачем Вист ехал в Клари? — вернулся Блак к более насущным вопросам. — Начал, но его записная книжка… — Кириан страдальчески скривился. — Расшифровка займет некоторое время. — Расшифровка? — растерялся Адриан. — От кого он так прятался? — Да ни от кого, просто бардак у него в голове. Был. Не представляю, как он сам в этих записях ориентировался! — Странно, а вырезки очень аккуратные, по порядку, кое-где важное подчеркнуто. — На это я тоже обратил внимание. — Кир кивнул на утыканную булавками карту. — Папка старая, бумажки тоже, может, они вообще не его. Что ты об этом думаешь? — Он опять перевел взгляд на карту. — Я думаю, что мне это не нравится. Совсем, — заявил Блак. — Даже если речь тут лишь о какой-нибудь старой истории. Ну, вроде открытия о появлении того одержимого по вине какого-то конкретного человека, который сейчас и убил журналиста. Мне не нравится все, что как-то касается этих тварей. — А по существу? — вскинул брови Кириаи. — А по существу… Очень интересно, какое отношение ко всему этому имеет Этеон Оток. Некоторое время они увлеченно строили теории, но скорее для развлечения, чем всерьез планируя на них опираться, — для серьезного обсуждения было слишком мало информации. Когда договорились до возможного заговора, направленного на воскрешение легендарного генерала с целью свержения действующего правительства, сошлись на том, что тему пора закрывать. Кириан остался поработать с показаниями свидетелей и с записной книжкой убитого, по вечерам ему лучше думалось, а шериф наконец вспомнил, что у него дома скучает взаперти «столичная штучка». Шел вызволять гостью он со смешанным чувством неловкости и раздражения. Потому что запоздало сообразил: он ведь обещал подобрать жилье, но выкинул эту мысль из головы сразу же, как покинул дом. Конечно, оставался небольшой шанс, что судья войдет в положение и не начнет опять ругаться, но… очень небольшой. И главное, как назло, никакие варианты не шли на ум. С кем-то она не уживется, у кого-то дом такой, что взыскательную гостью стыдно привести, а за кого-то опасался уже Адриан — вдруг все-таки чутье его обманывает и госпожа судья окажется мошенницей? Так ничего и не придумав, Адриан дошел до дома, отпер дверь, зажег свет — и растерянно хмыкнул, оглядывая пустую прихожую. Нет, все вещи оставались на своих местах, а вот встречать хозяина никто не спешил. Впрочем, нет, на лестнице он запоздало заметил Ваксу: черная кошка прекрасно умела становиться невидимой и не попадаться на глаза. Сейчас она не пряталась, сидела на ступеньке с независимым видом, обняв лапы хвостом. — Привет. И где эти мохнатые нахалки? — риторически спросил Адриан, разуваясь. Ответ он и так уже знал: из-за запертой кухонной двери доносился невнятный шум, а в воздухе плыл сладкий запах выпечки. — Да ладно… — недоверчиво пробормотал мужчина, осознав последнее обстоятельство. Аккуратно, стараясь не шуметь, он открыл кухонную дверь и шагнул внутрь. И замер на пороге, ошарашенный увиденным. Госпожа Шейс стояла к нему спиной, чуть повернувшись боком. Винно-красный халат чуть ниже середины бедра соблазнительно обтекал складками женскую фигуру, талию подчеркивал узкий пояс. Столичная гостья была занята неожиданным делом — она месила тесто: старательно, увлеченно, налегая всем весом. Короткие волосы пушились, колыхались в такт движению и щекотали концами белую шею. Качались шелковистые складки халата, оглаживая ноги и намекая, что под халатом этим нет больше никакой одежды. Адриан отстранение подумал, что, кажется, ничего более эротичного он в жизни не видел. Представилось в красках — само, против воли, — как он подходит, задирает короткий подол халата… Мужчина нервным движением дернул пуговицу, расстегивая воротник формы, который вдруг оказался тугим. Да и вообще, в кухне было как-то жарковаго, наверное, разрядился регулирующий температуру артефакт. А в следующее мгновение прямо под ногами пронзительно мявкнула Гайка, и от неожиданности некромант дернулся, чуть ли не подпрыгнув на месте. А ожившая неприличная фантазия оглянулась через плечо и, заметив хозяина дома, испуганно ойкнула. — Добрый вечер, Адриан! — смущенно улыбнулась она, оборачиваясь. — Это ничего, что я тут немного распотрошила ваши запасы? — спросила, отряхивая руки над столом. — Какие? — Прозвучало немного сипло. Вид спереди оказался еще более волнующим. Треугольник выреза обнажал ямку между ключицами, мягкий шелк очерчивал полную грудь. Без белья, точно ведь… — Все. — Улыбка женщины стала еще более неуверенной. — Просто я подумала… Извините, я все возмещу! — Нет, ничего, все нормально. — Некромант с трудом заставил себя собраться и поднять взгляд на лицо гостьи. Кашлянул, прочищая горло, в котором вдруг пересохло. — Любите готовить? — Иногда. На постоянную готовку меня не хватает — и времени жалко, и лень. А так вот, под настроение, бывает находит, особенно с тестом возиться приятно, — сообщила она, поправляя халат и отряхивая с него муку. — А мне как раз с выпечкой сложнее всего, — рассеянно проговорил Адриан. Взгляд против воли опять переместился ниже, очень внимательно следя за тем, как пальцы женщины быстро пробегают по шелку. Мысли опять поплыли куда-то не туда. — Хотите, я ужин подогрею? А то пирог будет позже, и он наутро вкуснее, — неуверенно предложила гостья. — Хочу, — машинально согласился мужчина. Чего именно — уточнять благоразумно не стал. — Тогда мойте руки и спускайтесь, я быстро! — заверила она. Адриан послушно развернулся на месте и шагнул к выходу. Ругнулся, запнувшись о возмущенно вякнувшую Гайку, чуть не наступил на лохматую рыжую самоубийцу, но все-таки избежал столкновения и вышел из кухни, на ходу расстегивая форму и пытаясь совладать с собой. Предложение помыть руки несколько отрезвило и застучало в голове единственной оставшейся приличной мыслью: вода. Много холодной воды на голову, чтобы как-то призвать мысли к порядку. Надо думать о чем-нибудь постороннем. О Гайке, например, которая, зараза, достала уже своей привычкой постоянно лезть под ноги. Или о погоде. Или о трупе в вагоне поезда. Или об истории возникновения Разлома… О чем угодно, кроме женщины в его кухне! Правда, о чем угодно думалось из рук вон плохо. Зато отчетливо вспомнилось, что у него уже с полгода не было женщины: о постоянных отношениях он как-то не задумывался, а ни к чему не обязывающие разовые встречи… Не для него и не в этом городе, где все друг друга знают. Все-таки не шестнадцать лет, чтобы увлеченно прятаться от родителей и шифроваться, а если не прятаться — ему же местные болтушки спокойной жизни не дадут. В итоге Адриан позволял себе расслабиться в редкие поездки в Фонт по делам, прибавляя к командировке пару выходных. И до сих пор его как будто все устраивало, во всяком случае, до такого не доходило ни разу. Так с чего же сейчас-то так накрыло? Контрастный душ прочистил мозги и дал возможность обдумать собственную реакцию спокойно и взвешенно. По всему выходило, проблема крылась в стечении сразу нескольких обстоятельств. Во-первых, госпожа Шейс, на его взгляд, — действительно очень привлекательная женщина, а поскольку еще и незнакомая, не из числа привычных горожан, легко понять, почему он сразу на нее засмотрелся. Во-вторых, в этом своем халатике на голое тело, босая, на кухне — ну в чистом виде ожившая эротическая фантазия, а он все-таки живой человек. Ну и в-третьих, уж очень неожиданно обрушилось это видение, он оказался морально не готов. Попросить ее, что ли, переодеться, от греха подальше? А впрочем… Надо ли? Так и эдак покрутив вопрос в голове, Адриан пришел к выводу, что нет, совсем даже не надо. И вообще, что за глупости? Что он теряется, как подросток? Она женщина взрослая, свободная, живет в его доме, пусть и временно, так почему не воспользоваться ситуацией? Нет, ну конечно не бросаться на нее с порога, но почему не попробовать познакомиться поближе? В конце концов, даже если она убийца, он же не жениться на ней собирается! Глава десятая, в которой беседуют за чаем Я так увлеклась, что совсем забыла о времени и о том, что нахожусь в чужом доме. Наверное, вообще не стоило лезть к плите, но я случайно нашла на кухонной полке знакомую кулинарную книгу, в которой были рецепты дивной выпечки, я всегда по такой готовила дома. И началось-то все с безобидного орехового печенья, с которым всей возни на час, а потом я наткнулась на дрожжи и решила — почему бы и нет?.. Вдруг еще не подойдет! Подошло. И фарш нашелся, и все нужные специи, и… В общем, когда на пороге возник хозяин дома, я оказалась к этому не готова. А под его тяжелым немигающим взглядом и вовсе почувствовала себя нашкодившим котенком. Выражение лица у некроманта было такое… Убить не убьет, но к ругани и, что уж там, ко вполне справедливым упрекам я морально подготовилась. Однако ругаться Блак не стал. Вообще, он выглядел как-то странно, словно слегка оглушенным. Может, просто устал? Это я весь день предавалась блаженному ничегонеделанию, а он-то работал!