Надо, надо ехать в Фонт! Вот как будут готовы результаты экспертизы, закончатся допросы и Кириан посмотрит записную книжку, тогда и ехать. Связаться со столицей по поводу госпожи Шейс, навести справки об убитом журналисте… А пока все-таки поговорить со старой Дхур — самой перспективной свидетельницей и одной из наиболее вероятных подозреваемых. Глава девятая, в которой намечаются подозреваемые Касадра Дхур, ста девятнадцати лет от роду, имела наружность и вела жизнь типичной хрестоматийной старой девы. Она держалась как старая дева, она рассуждала как старая дева и так привыкла уже за последние годы изображать из себя старую деву, что и сама порой, наверное, начинала верить в эту маску. Она жила одна, в маленьком домике с резными ставнями, собирала у себя кошек со всей округи, вела давнюю позиционную войну с соседом напротив — владельцем пары охотничьих собак. Дружила с несколькими похожими почтенными дамами, которых молодежь скопом именовала ведьмосиндикатом, и соперничала с ними за титул лучшего садовода города. Адриан в детстве побаивался старую каргу с очень острым, пронзительным взглядом, в подростковом возрасте, как и большинство сверстников, — презирал ее вместе с подружками. А позже, вернувшись со службы, стал смотреть с большим уважением и некоторым душевным трепетом. Мало кто в Клари знал, что старая карга на самом деле — живая легенда. Дар некромантии просыпался в женщинах редко, но уж если просыпался, с лихвой компенсировал количество качеством. Касадра Дхур, в девичестве Смеш, стала широко известна как боевой маг. За время службы — а у Разлома она провела впечатляющие тринадцать лет — Железная Каси собрала все существовавшие на тот момент боевые награды. Вышла замуж она там же, у Разлома, за одного из сослуживцев, который был моложе ее на десять лет. Брак получился недолгим и трагическим — через три года супруг погиб, оставив жене на память двух мальчишек-близнецов. Обычно гены в этом вопросе значат мало, но один из ее сыновей тоже оказался некромантом и тоже погиб все там же, у Разлома. А вот второй вроде как был жив до сих пор, проживал в столице, и именно к нему Касадра ездила примерно раз в год. Почему не наоборот, Адриан не знал и в душу к женщине не лез. Может, вовсе и не желал этот сын видеть свою мать, и совсем даже не к нему она ездила — Творец знает! С возрастом когда-то легендарный дар почти угас, остались жалкие крохи, которыми Железная Каси, насколько Адриан мог судить, не пользовалась. О героическом прошлом сварливой старухи Блак узнал случайно, от наставников, и ни с кем его не обсуждал, уважая право женщины жить так, как ей хочется. Ну разве что Кира предупредил. Не задавал вопросов и самой Касадре Дхур и в беседах старался по возможности избегать темы Разлома и некромантии. По службе Адриан пересекался с ней несколько раз, исключительно как со свидетельницей. Оценил острый ум и редкую наблюдательность, а потом… Не то чтобы сдружился, по, в отличие от большинства горожан, нашел с Железной Каси общий язык и даже почти приятельствовал. И благодарить за это стоило кошек: именно с легкой руки Касадры Дхур в доме шерифа в компанию к старой, унаследованной от матери зазнайке Ваксе добавилась Кактус. Ну а Гайка приблудилась сама всего пару лет назад. Поскольку зверье Адриан любил искренне и оно отвечало ему взаимностью, шериф заслужил от госпожи Дхур редкую оценку «хороший мальчик», со временем повысившуюся до «толкового хорошего мальчика». Жила старая некромантка достаточно близко, широким шагом Адриана — минут двадцать. Впрочем, за что он особо любил Клари: тут все было близко, не считая раскиданных по склонам гор отдельных домиков, которые считались пригородами, и завода, но все эти места приходилось навещать редко. К вечеру погода окончательно выправилась, развиднелось, но ветер с моря дул по-прежнему сильный. Пах он остро, сладковато и вроде бы не как обычно, чем будил непонятное и необъяснимое беспокойство. Пока шел, Адриан пытался понять, что именно в этом ветре или, скорее, внутри него самого провоцирует зудящее чувство тревоги. Интерес покойного журналиста к одержимому, который неизвестным образом привлек Виста в Клари? Может быть, потому, что при одном упоминании этих сущностей у любого некроманта холка вставала колом и в голову лезли сплошь ругательства. Даже если понятно, что никаких одержимых тут не было, иначе город давно бы уже завалило трупами. Убийство с помощью пожирателя, тоже способного доставить массу проблем, намекающее на то, что у убийцы наверняка припрятаны другие духи? Вполне вероятно. И когда удастся прижать ему хвост, он наверняка воспользуется этим имуществом, а значит, самому Блаку надо быть вдвойне внимательным и беречь своих людей — нейтралы без специальных артефактов против духов бессильны. А еще госпожа Шейс, которая явилась очень не вовремя и с которой непонятно что делать. И генерал Этеон Оток, не к ночи будь помянут. И неумолимо грядущая поездка в Фонт. Да и погода уж больно резко прояснилась, что для местной осени совсем нехарактерно, и значит, не к добру. Каждое из этих обстоятельств в отдельности вполне могло послужить поводом для беспокойства, а уж все вместе… Однако к тому моменту как Блак дошел до нужного дома и дернул за шнур старомодного звонка-колокольчика, он наконец сформулировал, что именно его беспокоило и чем пах ветер с моря. Перемены. Творец знает, что их спровоцирует и куда жизнь вывернется после, но обостренное чутье сильного мага твердило именно об этом — знакомое чувство, которого Адриан не испытывал уже несколько лет. — Наконец-то вы соизволили явиться, юноша! — сварливо проговорила хозяйка, открывая дверь с видом учительницы, дожидающейся нерадивого ученика. — Вытирайте ноги и следуйте за мной. — Здравствуйте, — все-таки вставил шкафообразный «юноша», послушно обивая на коврике служебные ботинки. Из всего ведьмосиндиката, несмотря на преклонный возраст его участниц, называть так шерифа приходило в голову только Касадре Дхур, даром что все они прекрасно помнили Блака сорванцом Данни. Подчиненные дивились терпению и выдержке шерифа, который никогда не пытался ее исправить, Кир посмеивался, а сам Адриан загадочно молчал. Не объяснять же всем и каждому, что рядом с этой почтенной дамой он действительно ощущал себя зеленым юнцом, да и весь их полицейский участок, на ее взгляд, едва ли вышел из школьного возраста. — Садитесь к столу, вы наверняка не обедали. Не забудьте вымыть руки, — прежним гоном продолжила госпожа Дхур, и Блак без возражений пошел исполнять. Может, если бы ему приходилось общаться с этой женщиной чаще, ее манера поведения и снисходительность в итоге утомили бы шерифа. А так его уважения и некоторого шкурного интереса вполне хватало, чтобы сделать старухе приятно и лишний раз промолчать. Тем более Адриан не стал отказываться от приглашения к столу: готовила хозяйка вкусно, а то обстоятельство, что он при исполнении и пришел для допроса свидетеля и вероятной подозреваемой… Блак отлично помнил науку старого шерифа, который вышел на заслуженную пенсию и сейчас днями просиживал на волнорезе с удочкой. Инструкции, конечно, дело славное, говорил он, способное заменить некоторым полицейским и прочим чиновникам мозг, но лучше думать головой. Клари — маленький городок, где все друг друга знают, и полицейский для местных жителей — это в первую очередь сосед и хороший знакомый и уже только потом, где-то в-пятых, должностное лицо, связанное правилами и предписаниями. И относиться к нему все будут именно как к соседу. И если этот самый сосед не может лишний раз поздороваться и по-соседски поболтать о жизни, то и ему — как соседу — совершенно необязательно в чем-то помогать и отвечать на какие-то глупые вопросы. Завету умного и опытного старика Адриан старался по возможности следовать и поддерживать хорошие отношения со всем городом. И если с кем-то добрососедскими отношениями можно было пренебречь, то уж точно не с госпожой Дхур. Да и есть ему, чего уж там, хотелось слишком сильно, чтобы вот так отказываться, так что гость порадовал хозяйку отменным аппетитом и от чая не отказался тоже. Хотя последний оказался травяным, вызывал лекарственные ассоциации из детства и приятным не мог считаться даже с натяжкой. Зато печенье к чаю Адриану очень понравилось, он даже в очередной раз подумал, что было бы неплохо научиться печь. До чая разговор тянулся неспешный и бессмысленный, хозяйка в основном рассказывала о саде, о новых луковицах тюльпанов, которые ждала через декаду, и выражала озабоченность тем, в хорошем ли состоянии они доберутся по почте. Разговор о деле за чаем тоже первой начала она, хотя и с неожиданной стороны. — Адриан, ты отпустил девочек? — строго спросила Касадра, опять перескакивая на «ты». — Каких девочек? — искренне озадачился Блак. С ходу вспомнилась только Аротина Марс со своей неразлучной подружкой Твик, которых регулярно задерживали за нелегальное занятие проституцией, когда те попадались под горячую руку в каких-то драках, и столь же регулярно отпускали после уплаты установленного законом штрафа. Но последний раз их брали декады три назад, неужели… — Тех, на которых ты рычал в поезде, — с готовностью напомнила госпожа Дхур. — Отпустил-отпустил, — заверил шериф. — И девочек, и мальчиков, и даже извинился, не волнуйтесь. Старая некромантка выразительно поджала губы, нахмурилась и укоризненно качнула головой. — Жениться тебе надо. Жениться, — сделала женщина неожиданный вывод и, вновь качнув головой, отпила из чашки. — Пока беды не вышло. — И как это связано? — Адриан так удивился, что даже не ощутил раздражения, какое обычно вызывали подобные наставления. — Если ты сам — упрямый мальчишка, не способный следить за собой, то, может быть, женщина в доме к порядку приучит. От молодой жены небось не побегаешь и спать, может, нормально будешь… — Кто? — устало вздохнул Адриан. — Где? — не поняла хозяйка и выразительно приподняла брови. — Обычно такие разговоры затеваются, чтобы закончить их советом присмотреться к двоюродной племяннице, соседке, помощнице мясника. Давайте не тратить время на долгий путь. Кто? Надеюсь, хоть вы не начнете сокрушаться о Луасе Амер, с которой мы были «такой чудной парой» в младшей школе? — раздраженно закончил шериф. Касадра немного склонила голову к плечу, со странным выражением лица разглядывая гостя. Несколько секунд помолчала, а потом задумчиво, неуловимо иным тоном проговорила: — Надеюсь, об этом тебе говорил не кто-то из моих приятельниц. — А какая разница? — Не хочу думать, что я общаюсь с такой дурой, — отозвалась госпожа Дхур. Изредка, вот в такие моменты, наружу из-под привычной маски выглядывала Железная Каси, и тогда Адриан испытывал нечто среднее между ностальгией и облегчением: мир представлялся надежной, устойчивой штукой, в которой все идет ровно так, как должно. — Нет, я не собираюсь никого тебе сватать. Просто пока была жива Амальта, ты был более осмотрителен, и я надеюсь, появление другой женщины в твоей жизни опять призовет к порядку. Мать, конечно, не вернуть, но жена тоже полезна. Только, конечно, не эта гулящая девка. Я хочу, чтобы ты наконец перестал вести себя как ребенок и начал более ответственно относиться к своему здоровью. И к здоровью окружающих, — добавила она со вздохом после короткой выразительной паузы. Еще помолчала, наблюдая, как исчезает с блюда очередное печенье, неопределенно хмыкнула и продолжила деловито и невозмутимо: — Так что там стряслось с этим писакой? Траванули его, что ли? — Что значит «писакой»? — почти не удивился Блак проницательности собеседницы. — И почему вы подумали про яд? — Про яд… Ну, кого-то к Творцу незаметно отправить — так проще всего. — Проще, — согласился Адриан. Ему тоже было непонятно, зачем прибегать к таким сложным средствам для убийства одного конкретного человека, а не для кровавой диверсии. Разве что от главного свидетеля — убитого — избавлялись? — Но его убили не так? — Не так, — задумчиво подтвердил шериф. — А вы не ответили на вопрос. — На какой? — изобразила недоумение хозяйка. — И как именно его убили? — Почему вы решили, что он… писака? — Нюх у меня на эту братию, — неодобрительно скривилась женщина, отчего морщинистое лицо ее изрыли более глубокие борозды и стало оно каким-то неопрятным, перекошенным. — Госпожа Дхур, вы так хотите из свидетеля стать первой подозреваемой? — нахмурился Блак. — Учитывая все обстоятельства, вы и так среди них, не нужно усугублять. — Какие такие обстоятельства? — Госпожа Дхур, хватит юлить. — Знаю я его, — нехотя призналась женщина. — Видела пару лет назад, а на память, хвала Творцу, не жалуюсь. — Где, как, когда? Мне каждое слово из вас вытягивать? Касадра Дхур, но собственному признанию, не любила вспоминать молодость, потому и встречала исход жизни здесь, в этой сонной глуши, и о былых подвигах старалась никому не рассказывать. Однако спрятаться от мира совсем, когда этот мир жаждет общения, не так-то просто, и полтора года назад ее уговорили поучаствовать в мемориальных торжествах, посвященных столетию окончания Последней войны и возникновения Разлома, на которых вспоминали всех тех, кто погиб в борьбе с бесчисленными тварями из пропасти. Железная Каси, похоронившая по его вине родных и множество друзей, конечно, не могла отказаться. Ей приходилось вспоминать и рассказывать, рассказывать… В основном атмосфера была сдержанно-доброжелательной, вполне отвечающей скорбному событию, но Морриг Вист особо запомнился. Да его сложно было не запомнить среди остальных, и было вообще неясно, как он попал на эти торжества. Мужчина истекал ядом, упирал на то, что некромантам такое положение вещей очень выгодно, и правительству выгодно — дескать, они зарабатывают на этом деньги. Но последней каплей стал переход на личности и прямые оскорбления, когда Вист, уже набравшись, начал высказываться о том, что женщины-маги у Разлома занимаются исключительно обслуживанием мужчин и только ноги раздвигают, а лично Касадра… Вот на этом моменте его и выставили вон. — Премерзкий тип, и оплакивать я его не буду, — заверила женщина. — Но и убивать мне его резона не было. Даже если бы он говорил правду, я уже не в том возрасте, когда подобное прошлое может что-то испортить. Если в такие заявления вообще кто-нибудь поверит. Адриан только задумчиво кивнул. Такую точку зрения на некроманток ему доводилось слышать, и он искренне сочувствовал коллегам по дару. В его представлении борьба с тварями Разлома была совсем не женским делом, и если бы его кто-то спросил, обеими руками голосовал бы за то, чтобы одаренных девушек избавили от этой повинности. Но разве они кого послушают?.. Заявлять подобное мог только человек, ни разу не видевший Разлома вблизи и не представляющий, каково это — постоянно находиться с ним рядом. Даже в дни отдыха секс оставался последним, о чем там думалось, и любая женщина воспринималась или объектом охраны, который хотелось поскорее спровадить подальше, или боевым товарищем, и никем больше. Хотелось крепко выспаться без сновидений, а пределом мечтаний было сгрызть крупный кусок сахара. Сладкое здорово облетало жизнь, и исследователи даже имели какое-то убедительное объяснение, почему так и почему оно служащим объективно необходимо — настолько, что в обязательном порядке и в значительном количестве включалось в рацион. Так что если кто-то из некроманток и находил свою судьбу среди боевых товарищей, то это было наиболее возвышенным и лишенным плотского подтекста чувством из всех возможных, основанным наличном восхищении и уважении. Поэтому слова покойного хоть и были оскорбительны, но правды заведомо не содержали и вряд ли могли послужить мотивом. Конечно, поручиться за правдивость и откровенность госпожи Дхур Адриан не мог, но и доказательств обратного не имел. Поэтому, оставив пока ее возможную причастность, принялся расспрашивать о происшествии как свидетеля — где была, что видела, кто как себя вел. Поскольку Касадра Дхур добиралась от самой столицы и предпочитала третий класс, в котором ей, по собственному утверждению, легче дышалось, рассказать она могла многое. И уже по одним ее показаниям количество подозреваемых можно было сократить до семи человек. Кто-то беспробудно дрых, кто-то резался в карты и не смотрел по сторонам, кто-то всю дорогу от Фонта до Клари гадал кроссворды или читал книжку. Конечно, все это предстояло проверить и сравнить с показаниями остальных свидетелей, но уже неплохой результат для первого дня расследования. Пришлось помучиться, составляя протокол допроса — писать Блаку было так же сложно, как читать, — но зато вышло очень кратко и по существу, всегда бы так. К тому, как старательно шериф выводил буквы, словно школьник на уроке чистописания, хозяйка дома отнеслась с пониманием: об особенностях Адриана она прекрасно знала. Самой Касадре от Разлома на память остался страх замкнутых пространств и аллергия на молочные продукты.