— Он сильный лидер. Его власть построена на сочетании страха и уважения. Чезаре придерживается старых традиций. — Мафия просто помешалась на традициях, — бормочу я. Неро ухмыляется. — Традиции для него – главное препятствие. — Женщины и дети? Он кивает. — В том числе. Во время визита в Хэмптонский особняк он выразил… неудовольствие по поводу тебя. Из меня вырывается смех. — Неро, я ведь русская. С тем же успехом я могла бы быть Антихристом. Неро барабанит пальцами по рулю, и на его губах появляется легкая улыбка. — Он хочет, чтобы я женился на добропорядочной итальянке. К такому я не была готова. Отчего-то сердце сжимается, и я отворачиваюсь к окну, пытаясь избавиться от неприятных ощущений. — Рано или поздно тебе придется это сделать, — тихо говорю я. Раньше подобных мыслей у меня не возникало, но, само собой, ему придется. Главное для мафии – это сохранение чистоты крови, укрепление традиций и безопасность женщин. Итальянских женщин. Правильный брак – это мудрый стратегический ход. Я все понимаю. Это рациональное решение. Тогда почему одна мысль об этом меня так раздражает? — Morte, — пальцы Неро касаются моего бедра, и я, сглотнув ком в горле, на секунду закрываю глаза, прежде чем повернуться к нему лицом. Он останавливает машину на обочине оживленной трассы и смотрит прямо на меня. Его взгляд напряженный, но завораживающий. — Я - Неро Верди, — надменным тоном произносит он. — Я беру то, что хочу, — его рука жестко сжимает мой подбородок, лишая возможности отвернуться. — И я чертовски уверен, что мне на хрен не нужна добропорядочная женщина. Мне нужна ты, моя маленькая жестокая бабочка. Мы пристально смотрим друг на друга. Выражение лица Неро жесткое, почти злое. — Неро, ты - младший босс. Существуют правила, традиции, которые ты просто не можешь нарушить, — шепчу я. — Могу и нарушу. Я даже поперхнулась. — Это несерьезно. Неро живет ради власти и добивается ее, проливая столько крови, что и сравнить не с кем. Чтобы в этом вопросе пойти против мафии… — Ты не можешь бросить все, чего добивался с таким упорством, просто из-за того, что я жду от тебя ребенка, — вздыхаю я. — Это не… это касается уже не только нас. Никаких обещаний, никакой привязанности. Мы не можем… — Morte, — взгляд Неро опускается на мои губы. Хватка его руки ослабевает, и он проводит подушечкой большого пальца по моему подбородку. — Я люблю тебя. Воздух покидает мои легкие. Я теряю дар речи. Любовь. Проявление слабости. Уязвимость. Я не хочу быть причиной слабости Неро, но, думаю, что люблю его так сильно, как только могу. Это, конечно, пугает меня, но слабой я себя не чувствую. Совсем наоборот. Я никогда не чувствовала себя сильнее, чем в те моменты, когда он рядом. Сила его слов ощущается почти мгновенно. Я испытываю настоящее возбуждение от того, что меня любит такой мужчина, как Неро. Он словно окутывает меня стальным одеялом – непробиваемым и теплым, и под его тяжестью я чувствую себя неуязвимой. Я понимаю, что хочу его любви. Возможно, даже нуждаюсь в ней. В конце концов, разве не любовь делает нас людьми? Любовь Неро идет рука об руку с той самой человечностью, которой Николай так старательно пытался лишить меня. Склонив голову набок и прищурив глаза, Неро ожидает, когда я скажу хоть что-нибудь. — Любовь важнее власти? — спрашиваю я почти шепотом. Его губы изгибаются в улыбке. — Morte, когда дело касается тебя, любовь укрепляет власть, — погрузив пальцы в мои волосы, Неро притягивает меня ближе к себе. Я тянусь к нему, и наши губы встречаются. Это уже не просто поцелуй. Это клятва, обещание чего-то большего, чем просто я и он. Это мы - против всего и всех, способных причинить нам боль. Я чувствую все то, что он не произносит вслух, через его губы, благоговейно прикасающиеся к моим губам, через его руки, собственнически и требовательно сжимающие мои волосы. Этим поцелуем Неро заявляет, что он окончательно и безоговорочно на моей стороне. Прервав поцелуй, он прижимается лбом к моему лбу. — Теперь Король защищает Королеву, — выдыхает Неро возле моих губ. И, естественно, реальность рушится, словно плотина под натиском потока воды. Неро пробуждает во мне надежду и желание. Желание верить в то, что у него получится защитить меня. И хотя я знаю, что это невозможно, мне все равно почему-то не хочется разубеждать его в том, что он сможет. Это, конечно, глупость, но, думается, я живу какой-то извращенной мечтой. Большинству девочек снится замужество и жизнь в красивом доме. Я же во снах всегда видела кровь и пытки. Неро – это герой моей сказки, безжалостной и кровавой, как и мы сами. Другого нам не дано. А скоро и этого не будет. Я говорила ему, что «долго и счастливо» нам не светит, потому что в этой сказке мы оба злодеи. Это правда. В нашем мире хаоса и смерти добро не имеет будущего. Интересно, он сам это понимает? Или действительно думает, что все будет в порядке только потому, что он, Неро Верди, так хочет? Мы подъезжаем к особняку в Верхнем Ист-Сайде. Я выхожу из машины и окидываю взглядом четырехэтажный дом на ничем не примечательной улице. Окна украшены подвесными цветочными клумбами, а вдоль бордюра растут невысокие деревца. Это уровень жизни семьи чуть выше среднего класса. Мы преодолеваем три ступени, ведущие к входной двери, и Неро нажимает на кнопку звонка, и его звук эхом разносится по ту сторону массивной деревянной двери. Дверь практически сразу открывает молодой парень в безупречном костюме и с гладко зачесанными назад темными волосами. Вздернув подбородок, он смотрит на Неро, а потом переводит взгляд на меня и хмурится. — Она со мной, — говорит Неро, не дав парню открыть рта. Тот впускает нас, закрывает дверь и, не говоря ни слова, ведет вверх по лестнице. Мы оказываемся в кабинете на самом верхнем этаже дома. Более разных вкусовых предпочтений, чем у Неро и Чезаре, представить невозможно. Неро – это минимализм и модерн. Чезаре – чистая классика. Его кабинет выложен паркетом, обставлен кожаной мебелью и устелен мягкими коврами. Одну из стен занимают полки, заставленные старыми книгами. В воздухе витает запах кожи и сигар. Казалось бы, здесь должно быть темно и мрачно, но это не так. Прямо за письменным столом стеклянная перегородка, сквозь которую видна терраса со стоящей там садовой мебелью. С нее взору открывается панорама раскинувшегося перед ней города. Неро садится, а я рассматриваю книжные полки, заметив за стеклом одно из первых изданий Хемингуэя. Я раньше не встречалась с Чезаре лично, но достаточно просто оказаться в доме человека, чтобы многое узнать о нем. Дверь открывается, и в кабинет входит Чезаре. Выражение его лица хмурое. — Неро, — коротко бросает он, едва взглянув на меня. — Чезаре, — холодно приветствует его Неро. — Не ожидал. — Я же заранее позвонил. — Да, верно. Но ты не говорил, что привезешь с собой Уну Иванову, — говорит он, буквально выплевывая мое имя, словно оно его оскорбляет. — Я бы предпочел, чтобы ты не приглашал в мой дом русских убийц. Неро бросает на меня предостерегающий взгляд. Повисшее в воздухе напряжение настолько плотное, что его можно резать ножом. Закатив глаза, я подхожу к Чезаре и встаю прямо перед ним. — Не могу поверить, что мы встретились, — я протягиваю ему руку, но он просто смотрит на меня, изучая взглядом мою обтянутую платьем фигуру. Сжав губы и приподняв брови, Чезаре вопросительно смотрит на Неро. — Я велел тебе исполнить свой долг, а ты преподносишь такой подарок? — Если от этого вам станет легче, то все произошло до того, как вы решили заявить о своих отцовских правах, — произношу я. Понимаю, что играю с огнем, но неужели он серьезно? — О, и… хм… я больше не вхожу в «Элиту». Хотя… не припоминаю, чтобы это было проблемой, когда семье требовались мои услуги. Глаз Чезаре слегка дергается, но в остальном выражение его лица остается неизменным. Профессионал. Усмехнувшись, я отхожу от него, но взгляд Неро буквально пригвоздил меня к месту. — Я уже говорил тебе: Уна никуда не уйдет. Я подхожу и занимаю место рядом с Неро. Он стоит, небрежно засунув руки в карманы, и я, взяв его под локоть, пристально смотрю на Чезаре. Знаю, что я внушаю страх, но Неро… он даже в хорошем расположении духа вселяет в людей ужас. Вместе мы чудовищная угроза даже для такого искушенного во власти человека, как Чезаре. Я знаю это. И Неро тоже. — Но ты не говорил, что она ждет ребенка. Я приподнимаю бровь. — Удивлены? Он бросает на меня сердитый взгляд. — Молодец, Неро. Тебе удалось заделать ублюдка русской шлюхе. Я слышу, как Неро с шипением втягивает воздух, и чувствую, как напрягается каждый мускул его тела. Отпустив его руку, я делаю шаг назад. — Это щекотливая тема, — меня распирает от удовольствия при виде Неро, готового вот-вот взорваться, и… ну… мне нравятся взрывы и кровь. — Ты выполнишь свой долг и женишься на итальянке. Я и так позволил зайти этому слишком далеко, — Чезаре презрительно усмехается. — Наша семья живет согласно многолетним традициям, а ты просто наплевал на них. Неро сохраняет невозмутимость, явно сдерживая свой гнев, в то время как моя собственная кипящая ярость готова выплеснуться наружу. Пальцы конвульсивно дергаются от желания выхватить нож, пристегнутый с внутренней стороны моего бедра. Отойдя от Неро. Я обхожу Чезаре, оценивая его как своего противника и подмечая каждую уязвимую точку. Судя по его позе, у него была травмирована правая нога. Давно, потому что это почти незаметно. Если атаковать его, то справа – с этой стороны у него ограниченные возможности для маневра. Я бросаю взгляд на Неро, но он отвечает мне едва заметным покачиванием головы. — А разве это он наплевал на традиции? — я постукиваю указательным пальцем по нижней губе. Чезаре поворачивает голову, чтобы взглянуть на меня. — Да что ты можешь знать о наших обычаях? У тебя ведь нет ни чести, ни сострадания. Неро вздыхает. — Она русская. Она убивает людей. Да-да, я в курсе этого. Но теперь тебе придется принять ее как мать моего ребенка. Публично, перед всей семьей. Чезаре смеется так отчаянно, что, закашлявшись, вынужден ухватиться за живот. — Русская. С моим сыном. Да я скорее отрекусь от тебя, — рычит он. — Эту шлюху я никогда не признаю, — Чезаре тычет пальцем в мою сторону. — И ни один из наших людей не признает ее. Она убила твоих братьев, а ты трахаешься с ней. Можно подумать, дырка у нее из золота. Если ты женишься на ней, Неро, то потеряешь все. Хорошенько подумай. Неро напрягается и сжимает кулаки. На этот раз я качаю головой, останавливая его. Не стоит сейчас показывать зубы. Мы должны держать старика под контролем. Пусть он считает себя хозяином положения. — Видите ли, тут нужно кое-что прояснить, — я сажусь в одно из кресел и медленно закидываю ногу на ногу. — Вот вы говорите о традициях, о чести… — я замолкаю, и на моих губах появляется легкая улыбка. — Но все остальные в курсе, что вы организовали убийство своих же людей только ради того, чтобы привести к власти сына? — я делаю вид, что сосредоточенно изучаю свой маникюр. — Они знают, что с вашего одобрения убит брат Неро?