– Мы же друзья, – пожимает плечами он и растягивает рот чуть ли не до ушей. – Друзья, – эхом повторяю я. – И Снежинка здорово помогла. Ты видишь её? – Ту кошку, что приклеилась к Уиллу? Вижу. – Это мамина кошка. Она иногда приходит ко мне. Помогает в самые трудные времена. – Материнская любовь всегда вне времени и расстояния. Вне измерения и вне миров. Я уверен, твоя мама гордится тобой, где бы сейчас ни была. Я не отвечаю – эмоции мешают. Минуты тянутся медленно, превращаясь в часы, но, наконец, всякий стрекот и шуршание замирают, а в нескольких ярдах от нас возникает мерцающий шар. Быстро расширяется и приобретает очертания портала. Оттуда выходит декан Крекстон, делает шаг и поднимает в удивлении седые брови. Годфри просыпается, и мы спешим навстречу гостю. – Рад видеть вас, джентльмены, – только и успевает произнести Крекстон. – Декан Крекстон, вы должны немедленно портировать Уилла Эванса в Дортмунд, – требую я и коротко рассказываю об озёрном аспиде, о сюзанвилльской кобре, о долгих часах борьбы за жизнь командира. Не упускаю при этом возможности взять всю ответственность за трагический случай на себя. – Я правильно вас понимаю, мистер Блэкстон, вы хотите завершить испытание досрочно и вычеркнуть своё имя и имена своих товарищей из числа студентов академии? А мистер Мюррей, мистер Мердок и мистер Фрипп поддерживают вас в этом решении? – Поддерживаю, сэр, – выступает вперёд Дьюк. – Я также присоединяюсь к просьбе друзей, – кивает Годфри. – А ваш спящий товарищ? – не унимается Крекстон. – Жизнь Уилла гораздо важнее нашего зачисления в академию, сэр, – снова беру слово я, – и важнее чего бы то ни было. – Мы уверены, Беджер бы нас поддержал, если бы не свалился с ног от усталости, – добавляет Дьюк. Крекстон склонился над спящим Уиллом. Проверил пульс, приложил ладонь ко лбу, проверяя, есть ли жар. Неспешно прошёлся вдоль скопления лимфатических узлов от шеи до пояса. От его рук исходило едва заметное сияние, словно он был не только деканом факультета легионеров, но и настоящим целителем! Магом! – Вы накачали своего командира снотворным, – констатировал он, – но он совершенно здоров. Никаких следов токсинов в организме. Чист, как младенец. Сколько, вы говорите, прошло времени после столкновения с аспидом? – Шесть часов, – отвечала я. – После укуса высшего хаосита столько не живут, а значит... – Декан Крекстон! – возмутилась я. – Но это правда! При всём к вам уважении, его должны осмотреть лучшие целители! Ему нужен отдых и покой, а не это вот всё! Не хотите портировать его сами, мы это сделаем за вас! – и я решительно подхватила Уилла за плечи. Верный товарищ Дьюк, поняв меня без слов, поспешил на помощь. Годфри взялся за ноги. Но Крекстон раскусил наш манёвр и одним щелчком пальцев закрыл портал. – Это саботаж, – заявил он. – Но я этого не допущу. Мистер Блэкстон, я назначаю вам тридцать штрафных очков, Мердоку и Мюррею – по десять. – Мисс Блэкстон, сэр, – поправила я, – меня зовут Кристина Блэкстон. Я притворялась родным братом Кристофером с того самого дня, как пришла сдавать вам экзамен по истории Зелёных Земель. Раскаиваюсь в содеянном и готова понести наказание. Хоть тысячу штрафных назначайте, хоть выгоняйте с позором из академии, Уиллу от этого легче не станет. А теперь, прошу, портируйте его в Дортмунд! Прямиком в лазарет! Крекстон выдохнул и потёр виски. Видать, озадачили мы его сильно. Но тут взгляд его упал на позабытое всеми змеиное яйцо. – О! Неужели! – обрадовался он и бережно взял яйцо в руки. – Первый озёрный аспид, который вылупится в лабораторных условиях! Боги Зелёных Земель! Нас ждёт величайшее открытие в истории человечества! И вы хотите, сойдя с дистанции перед самым финишем, лишить своего командира трёхсот дополнительных очков, славы и почестей? Это ведь Уилл отыскал его, верно? – Так точно, сэр. Но... – Вот что я вам скажу, джентльмены. И леди. – Он обвёл взглядом нашу троицу. – Я портирую вас в Дортмунд не раньше, чем вы окажетесь в Сюзанвилле. В полном составе. Я выругалась вполголоса, но, к счастью, декан был слишком занят дурацким яйцом и не услышал. – Это невозможно, – настаивал Дьюк. – А если с Уиллом что-то случится? – Повторяю: ваш командир совершенно здоров, и вы сами это знаете, – терпеливо отвечал Крекстон. – Я даже мог бы рассказать, какие сны он видит сейчас, если бы это… гм… не охранялось законом о конфиденциальности информации. Что с вашим вторым спящим? Насколько всё серьёзно? Тут я промолчала, предоставляя слово Дьюку как самому осведомлённому из нас. Но, вместо того чтобы поведать декану всю подноготную, решил предоставить Уиллу право разобраться с "товарищем" самостоятельно и сказал: – Его никто не кусал. Просто спит. Устал. Уморился. – Уже светает, – напомнил Крекстон, – я бы посоветовал вам готовить завтрак, будить командира и второго соню и отправляться в путь. Скажу вам по секрету, у вас большие шансы прийти к финишу если не первыми, так вторыми. Дерзайте! Ах да, мисс Блэкстон, тридцать штрафных я назначаю вашему брату за отсутствие, а вам столько же за обман. И плюс тридцать очков за спасение командира. Каждому, – с этими словами он просто растворился в воздухе безо всяких порталов и щёлканья пальцами. Я уже, считай, две недели среди легионеров и магов, а к чудесам всё никак не привыкну!.. С минуту или две мы стояли в полной растерянности, а затем Дьюк сказал: – Мы приготовим завтрак, а ты поспи. Держалась очень мужественно, кстати. То есть, наверное, это определение не очень тебе подходит. Я бы сказал... – Он поморгал, усиленно подбирая слова. – Ты, верно, хотел сказать "достойно"? – улыбнулась я. – Я бы сказал, более чем, – ответил на мою улыбку Дьюк. – Спасибо. И повернулась к недоуменно округлившему глаза Годфри. – Такие вот дела, – я развела руками, – прости. – В голове не укладывается. – Он замотал головой. – А я ведь ничего такого и близко не подозревал!.. А Дьюк знал, выходит? – Ненамного дольше, чем ты, дружище! – отвечал тот. – Так, значит, вы с Уиллом... Я должен вас поздравить. Очень за вас рад и желаю долгих лет счастья! – Потом поздравишь, – замахала я руками, – то есть, когда Уилл проснётся, поздравишь его с выздоровлением. Я выдохнула и ретировалась подальше от друзей с их расспросами. Вряд ли я уже усну, но было бы странно, если бы я просто посидела рядом с Уиллом. Подключив своё «второе зрение», я ещё раз просканировала спящего командира. Не знаю, кто его спас – яд сюзанвилльской кобры вкупе с моим целительским даром или же мамина кошка, но факт оставался фактом – за его жизнь можно не волноваться. Я погладила Снежинку, как бы в очередной раз благодаря её за помощь. Та в ответ тихонько мяукнула и растворилась в воздухе совсем как декан Крекстон. Уилл спал. Его грудь мерно вздымалась и опускалась. Веки подрагивали. На губах блуждала улыбка. Я отвернулась, понимая, что невоспитанно разглядываю спящего человека. Любуюсь? Пытаюсь сохранить в памяти каждую чёрточку, прежде чем... Прежде чем увидеть, как счастливая Элиза Пратт повиснет на нём, как пальто на вешалке? В груди теснились какие-то странные чувства, не похожие на те, что я когда-либо испытывала. Это одновременно и робкая надежда, и едкий страх, и мучительное сомнение, и щемящая нежность, и сладостное предвкушение чего-то нового, яркого, незабываемого. Когда-то мы с Кристофером философствовали на одну интересную тему. Брат, вечно находившийся в состоянии влюблённости, утверждал, что это чувство ярче взрыва сверхновой звёзды и, если оно не взаимно, разрушительнее самого мощного землетрясения. Если быть честной с собой, то сейчас я переживала нечто подобное. И то, и другое в одно и то же время. И началось это не в нынешнюю ночь, а гораздо раньше, накатывая, как снежный ком. Это открытие настолько ошеломило меня, заставило испытать столько разнообразных эмоций, что я, не в силах усидеть на месте, подскочила, чтобы по своему обыкновению бежать сломя голову сквозь кусты, как кто-то поймал меня за запястье. – Спасибо. Я повернула голову так резко, что в шее что-то хрустнуло. Уилл смотрел на меня. Просто смотрел. Всего пару секунд, но за это время моё несчастное сердце успело разбухнуть до невероятных размеров и забиться в каждой клеточке моего тела, а мир несколько раз провернуться вокруг своей оси. – Не за что. – Я дёрнула плечом. – Это мой долг. – Я тебе жизнью обязан. – Как и я тебе. Но я не одна старалась, друзья помогали. Нет-нет, резко вставать не советую. Полежи немного, приди в себя. – Не уходи. Он легонько потянул меня на себя и одновременно подался вперёд. Я не успела отпрянуть, как его губы коснулись моих. И… мне бы его оттолкнуть, оскорбиться, надавать пощёчин, но то, что происходило внутри меня, этому категорически воспротивилось. Мысли перепутались, дыхательная система дала сбой, по нервным структурам один за другим пробегали электрические разряды, собираясь за рёбрами и накапливая там энергию – огненную, неизведанную и такую желанную. И это только первое касание губ… Боги, что же ждёт меня дальше?.. Одновременно с новым ударом сердца Уилл слегка надавил горячей ладонью мне на затылок, сминая мои губы и углубляя поцелуй. И солнце внутри меня взорвалось, растапливая весь мир вокруг. Моё сознание распалось на множество мелких частиц, и каждая из них чувствовала и проживала эти мгновения так же ярко, как и остальные, во сто крат умножая вкусы, тактильные ощущения, запахи. Святые небеса, как же это приятно! Волшебно, ошеломительно, здорово! Первое время я лишь жадно впитывала ласки, забывая дышать, а затем стала отвечать. Да что там!.. Если бы не недавние раны, я бы прижалась к его сильной груди, сокращая расстояние между нами до минимума. Только позволила себе коснуться кончиками пальцев верхних пуговиц на кителе, чтобы держать определённую дистанцию и ненароком не сделать ему больно, а другой робко провела по коротким волосам… Затем, уже чуть смелее, не обнаружив недовольных реакций, погладила висок и скулы. Эмоции зашкаливали, мне казалось, я вот-вот лишусь чувств, и в то же время никогда прежде я не ощущала себя настолько живой, настоящей. Любимой. Но Уилл вдруг отстранился. Неужели ему не понравилось? Конечно, не понравилось, я же, в отличие от всяких медсестёр и ассистенток, с которыми ему доводилось раньше общаться, совершенно не умею целоваться! Такое чувство, будто в груди нечто живое и бьющееся оборвалось и резко рухнуло вниз. Разбилось, сломалось, уничтожилось… Голова закружилась, глаза наполнились слезами, и сфокусироваться на говорящем удалось далеко не сразу. – Блэкстон, – прохрипел Уилл, – пожалуйста, дыши. – Не люблю, когда ты так меня называешь!.. – всхлипнула я. – Мне и самому никогда не нравилась эта фамилия. – Нормальная у меня фамилия! Не такая древняя и напыщенная, как у некоторых, но уж какая есть! – возмутилась я и попыталась вырваться, но Уилл не позволил. Одна его ладонь по-прежнему лежала у меня на затылке, другая скользнула по предплечью. Пальцы, горячие и немного шершавые, переплелись с моими. – Временная у тебя фамилия. По-моему, пора её менять на древнюю и напыщенную. Что ты на это скажешь? Пульс молниеносно достиг критически высокой отметки. Сердце где-то вверху раненой птицей забилось. Дышать больно, в груди пожар. Эмоции во все стороны разлетелись, будто падающие с неба звёзды.